Дочь для трона - Ханна Уиттен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вальхиор коротко и грустно улыбнулся ей, обнажая в этой горько-сладкой улыбке совершенные зубы.
– Ох, Нивира, – прошептал он. – Что же наш заблудший брат с тобой сделал?
Хотелось бы ей знать ответ. Хотелось бы ей понимать, что именно сплелось между ней и Солмиром, чем объяснялась эта неясная забота, не бывшая ни дружбой, ни чем-то большим, но жившая вне их обоих, горячая, странная и неуловимая.
Она не разомкнула губ. Вальхиор не заслуживал таких объяснений.
Король наблюдал за Нив теплыми глазами и выжидал. Когда стало ясно, что ответа не последует, он заложил руки за спину и принялся неспешно расхаживать по казавшейся пустой комнате. Это напоминало кружение хищника, хотя говорил он покровительственно:
– Должен признать, Солмир всегда крепче держался за свою человеческую природу, чем любой из нас. Даже до всего этого разочарования с моей дочерью он не погружался во все так же охотно, как мы.
Все это разочарование с его дочерью. Вальхиор говорил о гибели Гайи так пренебрежительно.
– А потому, когда стало ясно, что Тенеземье начало распадаться, – задолго до того, как щенок Гайи стал Волком, задолго до того, как он нашел твою сестру, – мы поняли, что нам будет нужен сосуд, если мы намерены вернуться в родной мир. Если мы намерены ускользнуть от разрушения созданной нами тюрьмы. – Он сверкнул ухмылкой, кривой и обаятельной. – Вот почему Солмир так отчаянно хотел, чтобы Сердцедрево помогло им с Гайей, вот почему он пытался вытащить нас наружу через теневую рощу, когда первый план провалился. Мы были бы рады, сработай любой из них, но этого, разумеется, не случилось. Он всегда искал выход, Нив.
Промурлыкав ее сокращенное имя, Король потянулся к ней, и его пальцы – она знала, что те лишь кажутся настоящими, но все равно содрогнулась – скользнули в ее волосы. Погладили ее по виску, по шее ниже затылка, задержались на холодном ключе, спрятанном там и по-прежнему тихо пульсировавшем не ее сердцебиением.
Спина Нив одеревенела. Она не дышала.
Но Король не стал вырывать ключ из спутанных прядей. Вместо этого он улыбнулся еще шире и убрал руку.
– Между нами говоря, – произнес Вальхиор, возобновляя неторопливое кружение. – Не думаю, что он больше всего страшится себя потерять. Полагаю, что сильнее прочего он боится стать ближе к себе истинному, вобрав наши души в свою. Солмир не так уж и далек от чудовищной божественности, и сам это знает.
Когда-то он сказал ей, что она хорошая. Они стояли у черной воды и отмывались от грязи и крови. Ты хорошая, сказал Солмир. Потому это и должна быть ты.
Он боялся того, что может случиться, сделай он все сам. Он когтями вырвал себя из тьмы однажды и не знал, сможет ли повторить это вновь.
– И все же он пожелал взглянуть страху в лицо ради тебя, – усмехнулся Вальхиор. – Малькрозит заметил, что Солмир вскружил немало голов, однако и свою он теряет легко. Он бы превратился в монстра ради тебя, Нивира, но хочешь ли ты этого?
Она вспомнила, как он шел на нее по той покрытой трещинами пустынной равнине, весь затопленный тьмой и покрытый шипами. В ней тогда вспыхнул страх, да, но не только. Шипы внутри ее самой увидели его шипы и признали с ними родство.
Солмир сделал свой выбор в Сердцедреве, поцеловав ее и отдав ей всю силу. Он решил обратиться чем-то ужасным, поскольку это могло спасти ее жизнь. Но Нив никогда не отличалась умением принимать чужой выбор, если он казался ей неправильным.
Она почти бездумно опустила взгляд на свои руки с черными венами и торчащими шипами. Нив постоянно забывала о них, забывала о том, как отданная Солмиром магия и доставшаяся от Левиафана сила выковали из нее нечто темное и нечеловеческое, жуткое и прекрасное.
Вальхиор бережно приподнял ее руку.
– Выглядеть будет почти так же, – задумчиво протянул он. – Ты не обернешься чем-то кошмарным, если примешь нас, в отличие от него. Ты сможешь обратить эту силу во благо. Сможешь уберечь всех, кого любишь. – У Короля дрогнул уголок рта. – Даже его.
Она вырвала у него свою ладонь, но не ответила. Не знала, что ответить.
– Ты совсем не такая, как мы, Нив, ты другая настолько, насколько Солмиру никогда было не стать. – Вальхиор больше не трогал ее, но пристальный взгляд, которым он обводил каждую черточку ее лица, казался прикосновением. – Ты полна противоречий, полна любви и гнева равной мощи, эти чувства в тебе столь тесно сплетены, что их порой не отличить друг от друга. Ты шагнула в тени задолго до того, как он стал частью твоей истории, ты погрузилась во тьму из-за своей бескрайней потребности в контроле.
В глазах у нее стояли горячие слезы, но Нив не давала им пролиться. Она не желала плакать при боге.
– Думай об этом, как о пути к долгожданному контролю, – прошептал Вальхиор. Провел большим пальцем по ее лицу, запрокинул ей подбородок. – Ты поглотишь апокалипсис и пустишь его силу на то, чтобы перекроить мир. Не этого ли ты всегда хотела, Нив? Сделать мир таким, каким он, по-твоему, должен быть?
Она не шевелилась. Его палец под ее подбородком удерживал ее в неподвижности, заставлял смотреть Королю в глаза.
– Ты сильнее его, – шелестел Вальхиор. – Твоя душа может это вынести.
Ты хорошая.
– Дай мне с ним увидеться. – Шепотом, пытаясь уклониться от ответа, которого ждал Король.
Его губы снова расплылись в кривой улыбке.
– Трагично до самой развязки.
Вальхиор медленно убрал руку от ее подбородка. И, как только он опустил ладонь на лоб Нив, прежний облик Короля исчез. Ее кожи касались не теплые живые пальцы, а грубый холодный камень.
Когда Нив открыла глаза, громада его истинной формы откидывалась назад, Вальхиор снова стал гигантом, укутанным в саван. Зубцы короны были так близко, что она видела их грани, заточенные, как лезвия.
– Я покажу тебе Солмира, – пророкотал он. – А потом ты скажешь нам свое решение. – Раздался гулкий смех, будто раскололась земля. – Вас с сестрой действительно тянет на трагедии.
Остальные Короли подхватили его смех и хохотали, пока Святилище не наполнилось звуками крошащихся камней, сыплющегося щебня и медленно распадающегося мира.
Глава тридцать третья
Рэд
Когда она проснулась, Эммон был рядом: протаптывал
