Гобелены грез - Роберта Джеллис

Но, конечно же, Хью не остановится. Это радовало Одрис и одновременно печалило. Что бы не сказал дядя, он не отступится. Третий гобелен не предсказывал, а раскрывал характер Хью. Он будет драться и стремится к тому, что, по его мнению, желает она, Одрис. На любой вопрос должен найтись ответ. Хью подаст жалобу королю и вынужден будет поехать в Нормандию. Впрочем, два дня тому назад они получили еще одно письмо от Бруно, где тот предупреждал, что Стефан вскоре вернется в Англию. Король назначил Вильяма де Румера, графа Ликольна и других приверженцев своими наместниками в Нормандии, а сам отплывет в Англию в конце ноября. Бруно полагал, что Дэвид, скорее всего, начнет наступление сразу, как только узнает о возвращении Стефана, но верить в это ему не хотелось. Возможно, учитывая трудности ведения войны зимой, шотландцы не станут начинать военные действия. И все же Бруно считал своим долгом предупредить сэра Оливера.

Одрис не была уверена, что Стефан благосклонно отнесется к прошению Хью, но знала: ее дядя имел репутацию человека, ставившего свои интересы выше интересов короля. Однако, утверждение Хью будто Одрис хочет выйти замуж, а дядя лишает ее этого права, может навлечь беду. И если бы ее спросили, хочет ли она выйти замуж… Одрис вздрогнула. Она не смогла бы нанести смертельную рану как тому, кого желала, так и тому, кто воспитал ее.

Она как-то должна объяснить Хью, что ему не следует просить ее руки, но вновь подумала о боли, которую может причинить ему накануне отчаянного поединка… Одрис взглянула на последний гобелен. Так значит он только отражение ее беспокойства? Но у нее была причина для волнения. Она снова заглянула в письмо и пробежала отрывок, где Хью писал о турнире. Одрис только сейчас осознала, что он состоится очень скоро, и, кроме того, поняла: лорд Ратссон не сможет нанять воина, который сражался бы на его стороне. Хью может погибнуть. Даже если его не убьют, то могут ранить, и он умрет от ран, потому что за ним некому будет ухаживать. Ее пугал возникший перед глазами образ любимого на смертном одре. Он становился все отчетливее и отчетливее. Внезапно она представила Мореля, возвращающегося к хозяину, но он был не один. Позади него Одрис «увидела» себя, скачущую на своей лошади и Фриту — на осле.

Одрис глубоко вздохнула и улыбнулась. Она поедет в Морпет! Какое простое решение! Она сможет побыть с Хью перед сражением. И если случится самое худшее, то Одрис сможет сохранить в памяти те несколько драгоценных часов, проведенных с ним, и постарается зачать ребенка. Если же его ранят, она будет навещать его. А в случае лучшего исхода: Хью победит и останется невредимым, Одрис сможет объяснить ему, почему он не должен просить ее руки.

Она мысленно убеждала его, но вскоре встряхнула головой, отгоняя навязчивые мысли. У нее будет достаточно времени все обговорить, когда останется с ним наедине. Сначала нужно добраться до Морпета. Правда, прежде она не часто уезжала далеко, но ей случалось ездить в Дарем или в другой город, где есть рынок, чтобы купить какую-нибудь особенную пряжу или красивую ткань на платья. Теперь был подходящий момент для поездки, так как зимой Одрис большую часть времени проводила за станком, а дядя будет слишком занят и не станет сопровождать ее в поездке.

Ее надежда сбылась. В тот день, когда сэр Оливер вернулся из поездки в одну из южных ферм, где наблюдал за выбраковкой овец, и устроился у камина в зале, Одрис преподнесла ему гобелен о сборе урожая. Сэр Оливер был восхищен. Такую работу торговцы купят охотно, и племяница закончила ее как раз вовремя. Джернейву нужна была соль, и, учитывая известия, полученные от Бруно, им понадобятся клинки для мечей и металлические заготовки для деталей новых баллист, а также не помешали бы наконечники для стрел. Сэр Оливер подумывал заплатить серебром за все это, так как в преддверии войны с шотландцами не следует вести обмен на зерно или мясо: если Джернейв будут осажден, то им самим понадобятся запасы еды. Но полотно меняло положение — оно оплатит все.

— Ты хорошая девушка, Одрис, — сказал сэр Оливер — Твоя картина прекрасна. Я пошлю за торговцем.

— Я доставлю его сама дядя, — перебила Одрис. — Мне нужна новая пряжа и особенно крепкая для основы. Сейчас я ничем не занята и бездельничаю.

Она вспомнила о молодых соколах, которых должна была тренировать, и покраснела, но не захотела отступать.

Сэр Оливер нахмурился, и у Одрис душа ушла в пятки. Если дядя запретит ей выехать, то что ей делать? Конечно, она в любом случае могла бы уехать, но сэр Оливер поднимет всю округу, и в Морпете найдутся люди, которые известят его.

— Ты хочешь ехать сейчас?

Одрис поняла, что дядя скорее размышлял, чем спрашивал.

— Я не смогу поехать с тобой, — добавил он.

— Знаю, дядя, — заверила она его, — но погода такая прекрасная, и мне будет приятно заглянуть к разным торговцам. Кроме того, я буду хоть чем-то занята, пока ты и тетя Эдит управляетесь с хозяйством и готовитесь к войне. Думаю, только с наступлением зимы у вас найдется для меня свободное время.

Сэр Оливер согласно кивнул, хотя все еще хмурился. Одрис была права. Когда урожай будет собран и сложен, мясо засолено и закопчено, он перейдет к строительству новых укреплений, чтобы защитить стены, еще ему нужно увеличить запасы оружия.

— Куда собираешься поехать? — спросил он. Одрис снова покраснела, и ее голос слегка задрожал.

— Сначала в Ньюкасл, дядя. А если там не найду то, что мне нужно, поеду дальше.

Сэр Оливер еще сильнее нахмурился, уловив неуверенность в голосе Одрис и увидев, что та покраснела. Решив будто племянница страшится ехать одна, он подумал, не послать ли с ней Эдит, но нельзя было отвлекать жену от работы. В конце концов Одрис уже не ребенок. В ее годы или даже раньше Эдит уже имела детей и вела все хозяйство замка. Что станет делать Одрис, если с ним и женой произойдет какое-нибудь несчастье? Сэр Оливер спрашивал себя, не разбаловал ли он племянницу. Ей лучше поехать одной. Она будет недалеко, в Ньюкасле или Дареме, и в случае чего он сможет прискакать к ней через несколько часов и помочь. Сэр Оливер знал, что Одрис умела торговаться и не позволит всучить себе товар за цену превышающую его стоимость.

— Очень хорошо, — сказал он. — Я отправлю с тобой пять человек. Если случится непредвиденное, ты сможешь послать за мной, и я приеду. Тебе нечего бояться, Одрис, и не стоит плакать.

— Я не боюсь, — ответила она.

Ее слезы были слезами облегчения, а отчасти — благодарности и огорчения.

Голос сэра Оливера звучал грубо, но Одрис понимала: он не только символизировал Джернейв — он любил ее. Ей так хотелось освободиться от его любви ради любви к Хью, но чувство признательности переполняло ее и она решила, что не позволит себе причинить боль дяде.