Принц Ардена - Софи Анри

Аврора вздохнула и на мгновение прикрыла глаза. Перед ней снова пронеслось воспоминание, как он целует другую девушку. Горло сдавил спазм. Нет, раскрыть истинную причину – значит, обнажить свои раны и показать свою боль. Значит – признать свое поражение.

– Помнишь, ты обещал дать мне время, чтобы я привыкла к тебе? – Не дождавшись от него никакой реакции, она твердо продолжила: – Прошло три месяца, а я так и не привыкла. Я старалась, Рэндалл, правда старалась. Но ничто не изменит того факта, что ты – бастард, которого я презираю всей душой и никогда не полюблю.

Как только она договорила, Рэндалл сделал то, чего она совершенно не ожидала от него в такой ситуации – он рассмеялся. Сперва это были короткие смешки. Но с каждой секундой смех становился все громче и увереннее, словно она рассказала уморительную шутку. Аврора в недоумении смотрела на мужа, пока тот смеялся и утирал глаза. Потом смех затих так резко и внезапно, что Аврора испугалась. Его лицо вновь стало безучастным, а губы сжались в тонкую линию.

– Знаешь, Аврора, я наконец-то узнал тебя. – Он склонил голову набок и начал приближаться, а она испуганно попятилась назад. – Ты маленькая лицемерная дрянь.

Его слова хлестнули Аврору жестче пощечины. Она удивленно уставилась на него и уже замахнулась, чтобы влепить настоящую пощечину, но Рэндалл перехватил ее запястье и припечатал спиной к шершавой каменной стене, которая внезапно оказалась очень близко.

– Отпусти меня! Мерзкий бастард. – Самообладание покинуло ее, и она начала вырываться из рук, заколотив свободной рукой по его груди.

– А вот и она, та настоящая Аврора, с которой я познакомился в переулке Колдхейма. – Рэндалл перехватил ее вторую руку и прижался к ней всем телом, лишая возможности двигаться. – Правда глаза колет, княжна?

– Не трогай меня! Я тебя ненавижу! Я требую развода, – кричала она, не прекращая попыток освободиться.

– Ненавидишь? – вкрадчиво спросил он. – А может, мне стоит напомнить, как ты чуть не отдалась мне в ту ночь?

Аврора замерла и тяжело сглотнула.

Рэндалл растянул губы в хищной улыбке. Наклонился ближе и продолжил, обдавая ее шею горячим дыханием:

– Тебе напомнить, как ты стонала подо мной? – Он провел губами по ее щеке, и Аврора снова взвилась, как ужаленная, в попытках вырваться из его стальной хватки.

– Не трогай меня! Отпусти. Ненавижу, – кричала она, и только гнев сдерживал слезы обиды и унижения.

Рэндалл отстранился, продолжая сжимать ее запястья.

– Ты не только лицемерка, но еще и лгунья, Аврора. Знаешь, будь моя воля, я бы с радостью вышвырнул тебя из замка. Но ты забыла одну деталь. Наш брак был политическим, а посему мне плевать на твои чувства и желания. Я старался быть добрым по отношению к тебе, но мою доброту ты расценила как слабость.

– Я напишу дяде, расскажу, что ты бастард, и он сам заберет меня.

Угрозы лишь развеселили Рэндалла.

– Я могу сделать так, что ты не передашь семье ни единой весточки. Могу сделать тебя пленницей в собственных покоях, а твой дядюшка об этом даже не узнает.

– Отпусти, мне больно, – прошипела она, и Рэндалл, к удивлению, выполнил эту просьбу.

– Если я тебе так противен, то я могу избавить тебя от своего общества лет на пять и отправить в летнюю резиденцию, – голос был лишен всех чувств. Рэндалл выглядел сейчас не просто уставшим – изможденным. Опустив голову, он упирался рукой в стену рядом с головой Авроры.

– Я согласна. – С этими словами она почувствовала, как у нее забрали нечто очень важное и ценное. – Что я должна сделать, чтобы ты отпустил меня в резиденцию?

Рэндалл поднял голову и грустно усмехнулся.

– По арденийским обычаям, Корвины отправляют туда своих жен, чтобы они вдали от столичной суеты, в тишине и спокойствии, могли заниматься… воспитанием ребенка. – Он наконец-то посмотрел ей в глаза. – Через несколько часов я отправляюсь в военный поход, Аврора, а по возвращении хочу, чтобы ты родила мне наследника.

– Что? – глухо переспросила она.

– Я дал тебе отсрочку в три месяца. Пришло время исполнить супружеский долг. Роди мне наследника, Аврора, и я оставлю тебя в покое.

Аврора не могла понять, шутит ли он, но Рэндалл, казалось, говорил совершенно серьезно. Она впервые в полной мере осознала, что ее муж, как и все остальные правители, был циничным и расчетливым, а в ней видел лишь средство укрепления власти. Маски были сброшены, и единственное, что чувствовала Аврора – это опустошение.

Рэндалл оттолкнулся рукой от стены и отступил назад. Только сейчас она заметила, что на нем были доспехи с изображением ворона на металлическом нагруднике. Чувство тревоги кольнуло сердце, но Аврора продолжала упрямо смотреть перед собой, не позволяя себе переживать за него.

– Если, – прошептала она.

– Что «если»?

– Не когда, а если ты вернешься…

На долю секунды в глазах Рэндалла промелькнула печаль. Он снова подошел к Авроре и больно схватил ее за щеки.

– Тогда молись, чтобы я не вернулся, Аврора, – прохрипел он ей в губы. – Потому что игры закончились.

Аврора не успела ничего сделать, как Рэндалл отпустил ее и покинул залу, захлопнув за собой дверь. И она только надеялась, что он услышал, как об эту дверь с грохотом разбилась старинная ваза, прежде украшавшая стол.

* * *

Рэндалл снова и снова прокручивал в голове слова этой проклятой северянки. Внутри кипел гнев, поднимая опасные языки пламени к самому сердцу и пробуждая демона. Демона, который, почуяв слабость своего хозяина, взбесился и начал крушить свою темницу. Демона, который одерживал победу. Все полыхало адским огнем, и Рэндалл был не в силах противостоять ему. Свернув в южное крыло замка, он с ноги открыл первую попавшуюся дверь и прошел в помещение, которое оказалось спальней его матери.

Ее голос всплыл в его сознании: «Ты ни в чем не виноват, сынок».

Но эти слова были крошечной каплей в горячей лаве по сравнению с другими:

«Ты бастард! И это ты разрушил жизнь своей матери!»

«Ничто не изменит того факта, что ты – бастард, которого я презираю и никогда не полюблю!»

Он посмотрел на свои трясущиеся руки. Медленно подошел к книжному шкафу и, схватив фарфорового ангелочка, швырнул того в стену. Фигурка разлетелась на сотни осколков.

На короткое мгновение ему стало легче дышать. А затем эмоции захлестнули его с новой силой. Эмоции, которые он с детства учился сдерживать и которым не позволял брать над собой верх, которые были спрятаны в