Император полночного берега - Вольф Белов

– Мы же все время были вместе. Если ты… значит, и я тоже.

Данго откинулся головой на ложе и прохрипел:

– Может быть, ты еще…

– Не может, – прервала его девушка. – Ты сам знаешь: кто коснулся чумы, тот не может выжить.

Под новым ударом пылающего снаряда обвалилась кровля, наглухо замуровав выход из комнаты. Обломки вспыхнули.

– Вот и все, – обреченно прошептала Арианта.

Она опустилась на колени рядом с Данго и склонила голову ему на грудь. Данго больше не протестовал. Он осторожно коснулся ладонью волос девушки и тихо произнес:

– У меня никогда не было времени сказать тебе… Ты очень красивая… Я… Я…

Арианта без лишних слов поняла, что он хотел сказать. Подняв голову, она посмотрела Данго в глаза и ответила:

– Я тоже.

Приблизившись к лицу парня, она коснулась губами его горячих губ. Данго зажмурился, из-под его век выступили слезы.

– Почему все так?.. – прошептал он.

– Все, как сказал Идигер, – тихо ответила Арианта. – Я действительно почувствовала себя счастливой. Счастливой с тобой. Но наше счастье очень скоротечно.

Она снова опустила голову на грудь Данго и, закрыв глаза, прошептала:

– Я так хотела снова увидеть море…

Дым пожара постепенно наполнял комнату. И Данго, и Арианта уже ничего не чувствовали, когда занялись стены и языки пламени начали подбираться к их неподвижным телам.

Телицея погибла еще раньше своих постояльцев. В тот миг, когда Арианта скрылась в доме, длинная стрела палинтона,[14] обмотанная горящей просмоленной паклей, пробила спину старой женщины и пригвоздила ее к земле. Мелантос так и не оглянулся. Он по-прежнему иступленно бил зубилом по камню, бормоча под нос:

– Успеть, успеть, должен успеть…

Очередной снаряд ударил в одну из статуй. Гранитный воин покачнулся и столкнул камень, над которым трудился мастер. Мраморная глыба раскололась на несколько частей.

Опустив руки, Мелантос с недоумением и обидой смотрел на то, что так и не стало очередным его изделием. Медленно подняв голову, мастер скользнул взглядом вокруг и только сейчас заметил, что все кругом объято пожаром, увидел пылающие руины собственного дома, мертвое тело тетушки, услышал невнятные крики. Поднявшись на поваленную мраморную колонну, он выглянул за ограду. Весь город пылал в огне, в темное небо взвивались языки пламени, каменные постройки рушились от жара. Из-за рокота огня почти не были слышны отчаянные вопли горожан, мечущихся по улицам и сгорающих заживо в собственных домах.

Мелантос в ужасе отступил назад, едва не упав. Оглянувшись, мастер вздрогнул. Двор заполнял малиновый туман, а прямо перед ним в воздухе висел небольшой челн. На корме суденышка возвышался человек, державший в левой руке собственную голову. Стоявший на носу бритоголовый старик в черной тоге с серебряной каймой протянул мастеру руку.

– Идем, – произнес старик. – У тебя будет возможность создать новые статуи, барельефы, колонны. Ты сможешь поведать в своих работах грядущим поколениям о том, что видел сегодня. Идем со мной.

Мелантос молча подал руку старику и взошел в челн.

Город пылал всю ночь. На рассвете колонны пеших и конных воинов проследовали мимо дымящихся руин в сторону Отоммосо, столицы империи. Никто из арамейского войска так и не вошел в город, где побывала чума. Царь арамеев, сидя верхом на гиппарионе, мрачно смотрел на обугленные останки городских стен и строений за ними.

– Аррелий, возьми сотню бойцов и останься здесь, – приказал Хорруг. – Ты тоже останься, – добавил он обращаясь к Аммату.

– Что мы должны делать? – поинтересовался Аррелий.

– Найдете выживших. Жрец осмотрит их и поможет раненым. Если среди них окажутся чумные, ты их зарубишь и сожжешь тела. Догонишь нас у Орамоса.

Хорруг хлестнул гиппариона и в сопровождении знаменосца и всей свиты помчался в голову своего войска.

Метоннес поднялся на стену, где его встретил капитан Кетаннос – уже немолодой воин в помятых доспехах. Вокруг было довольно людно, на стене собрались не только воины, но и простые горожане, женщины, даже дети. Все оживленно переговаривались, глядя за стену, на появление советника немногие обратили внимание. Метоннес лишь тяжко вздохнул, с горечью отметив про себя, сколь велик упадок империи. Даже год назад простой люд не посмел бы проявить подобную непочтительность.

– Зачем ты вызвал меня? – спросил советник. – Почему не мог передать с гонцом свои новости?

– Ты должен увидеть это сам, – ответил капитан. – Смотри!

Он указал за стену. Метоннес подошел ближе и взглянул на равнину, раскинувшуюся перед стенами Отоммосо, последнего оплота империи ногаров.

Вдали, со стороны побережья на полночь продвигались нестройные колонны. Метоннес вгляделся внимательней.

– Мораги? – недоуменно спросил он.

– Именно так, – подтвердил капитан. – Они уходят.

Теперь Метоннес понял, чем было вызвано такое оживление людей, собравшихся на стене, что даже его появление осталось почти незамеченным. Мораги, почти сто лет бившиеся с ногарами за побережье, разрушившие множество портовых городов, подошедшие к самым стенам столицы, теперь уходили прочь. Десятки тысяч коротконогих карликов в доспехах и без, вооруженные пиками, мечами, секирами, луками, покидали побережье. Вместе с воинами шли их семьи, унося весь свой скарб, многие катили маленькие двухколесные тележки, нагруженные разнообразным добром. Мораги снимали осаду с побережья.

Однако люди, наблюдавшие за уходом полчищ коротконогих карликов, не испытывали никакого облегчения. Чуть поодаль, в стороне, по равнине растеклась темная масса, ощетинившаяся копьями. Под солнцем блистала броня доспехов и оружие. Еще дальше белели шатры и палатки необъятного арамейского стана. Над войском арамеев трепетали алые знамена с золотыми орлами. Похоже, мораги уходили с побережья, уступив территорию арамеям.

– Хотел бы я знать, что такого сказал царь арамеев морагам, – пробормотал Метоннес.

– Похоже, у тебя будет возможность узнать, – заметил капитан и указал вниз. – Смотри.

К центральным воротам подъехали несколько всадников. На переднем гиппарионе сидел молодой человек в белом одеянии жреца.

– Кажется, царь арамеев прислал своих людей для переговоров, – произнес Метоннес. – Распорядись, чтобы их проводили во дворец.

Он быстро спустился вниз. Колесница помчала советника обратно в императорский дворец. Вскоре в одну из комнат его личных покоев стража препроводила дромидийского жреца Аммата. Советник предпочел не встречаться с посланником арамейского царя в огромном тронном зале, где любой мог подслушать разговор. Сейчас ему хотелось обойтись без посторонних ушей.