Сталин перед судом пигмеев - Юркй Емельянов

Явно не знает автор и многих известнейших событий партийной дискуссии 1927 года. Он сочинил речь Троцкого на ноябрьском пленуме ЦК 1927 года, безбожно перевирая выдвинутый Троцким «тезис о Клемансо» и его обвинения руководства партии в термидорианстве. Путать эти заявления Троцкого мог лишь человек, не живший в это время в СССР. Можно усомниться даже в том, что автор книги был знаком с Бажановым.

Сомнения в подлинности авторства Бажанова усиливаются при чтении глав, содержащих рассказы о Сталине. По словам автора, 9 августа 1923 года постановлением Оргбюро ЦК Бажанов был назначен «помощником секретаря ЦК т. Сталина». С 4-й главы («Помощник Сталина — секретарь Политбюро») начинаются «разоблачения Сталина», в которых повторены многие известные байки о Сталине (включая рассказ о том, как Сталин из Кремля утопил Эфраима Склянского в американском озере). Но автор добавил и немало нового к мифам о Сталине.

В книге утверждается, что однажды Бажанов зашел в кабинет Сталина и застал его «говорящим по одному телефону. Точнее, не говорящим, а слушающим». Почему-то в считаные секунды Бажанов догадался, что Сталин подслушивает чужой разговор с помощью специального устройства. Автор пишет: «Сталин поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза тяжелым пристальным взглядом. Понимаю ли я, что открыл?.. Конечно, понимаю, и Сталин это видит… Понятно, что за малейшее лишнее слово по поводу этого секрета Сталин уничтожит меня мгновенно. Я смотрю тоже Сталину прямо в глаза. Мы ничего не говорим, но все понятно и без слов… Думаю, Сталин решил, что я буду хранить его секрет».

Вскоре Бажанов якобы узнал о том, что специальное устройство, которое позволяло Сталину подслушивать разговоры Троцкого, Зиновьева, Каменева и других членов Политбюро по телефону, было сооружено неким «чехословацким коммунистом, специалистом по автоматической телефонии». «Как только установка была закончена и успешно заработала», секретарь Сталина «Каннер позвонил в ГПУ Ягоде и сообщил от имени Сталина, что Политбюро получило от чехословацкой компартии точные данные и доказательства, что чехословацкий техник — шпион. Зная это, ему дали закончить его работу по установке автоматической станции, но теперь его надлежит немедленно арестовать и расстрелять». Так якобы и произошло.

Даже если предположить, что Сталин на самом деле подслушивал чужие телефонные разговоры и решил уничтожить создателя сложного устройства, то следует учесть, что в 1923 году ОГПУ возглавлял не Ягода, а Дзержинский, остававшийся во главе этой организации вплоть до своей смерти в 1926 году. Поскольку Дзержинский был полновластным руководителем ОГПУ, Сталин не мог действовать через его голову, да еще в таком сомнительном деле, и обращаться к Ягоде, который лишь недавно пришел на работу в ОГПУ из системы Внешторга. К тому же, в отличие от 1937 года, в 20-х годах аресты коммунистов производились в единичных случаях. После Гражданской войны в 20-х годах не было случаев расстрелов коммунистов. Тогда было немыслимо представить себе арест и расстрел иностранного коммуниста. Кроме того, вызывает сомнения техническая возможность создания описанного в книге устройства для подслушивания телефонных разговоров, так как автоматические телефонные линии возникли позже.

И опять-таки, даже если принять слова автора за чистую монету, не ясно, почему Сталин пощадил Бажанова, но не чехословацкого коммуниста. Эту версию можно принять, лишь слепо поверив утверждению о том, что Бажанов к этому времени стал одним из влиятельнейших людей в стране, хотя об этом никто не подозревал. Уверяя, что Сталин государственными делами не занимался, а лишь подслушивал чужие разговоры, автор пишет: «Я постепенно дошел до того, что, в сущности, начал выполнять то, что должен делать Сталин — указывать руководителям ведомств, что надо сделать то-то и то-то. Я давал дельные советы, сберегавшие время и силы, касавшиеся не только формы, но и сути движения всяких государственных дел. Ко мне обращались все чаще и чаще. В конце концов я понял, что явно превышаю свои полномочия и делаю то, что по существу должен был делать генсек ЦК». Однако, как пишет автор, Бажанов отказался от возможности стать вождем великой страны, так как он разочаровался в коммунизме. Хотя временно Бажанов остался на своей работе, он якобы стал искать способы покинуть СССР.

Уверенность в том, что «мемуары Бажанова» — это беззастенчивое вранье, усиливается во время чтения последних глав книги, посвященных побегу Бажанова из СССР. В книге говорится, что Бажанову под предлогом охоты удалось перейти в Туркмении советско-персидскую границу 1 января 1928 года, поскольку «вся застава была пьяна». (Кажется, что автор черпал свои представления о пограничной заставе в Туркмении по фильму «Белое солнце пустыни».) Правда, Бажанов был под постоянным надзором сопровождавшего его чекиста Максимова. Но Бажанов якобы перехитрил своего охранника и завел его в Персию, а затем убедил идти с ним дальше.

Затем Бажанов, не зная ни слова по-персидски, сумел не раз перехитрить местное начальство, а заодно гнавшихся за ним по Персии чекистов и доехать до границы с Британской Индией. Тут Бажанов непонятно на каком языке «разговорился» с людьми из племени белуджей, которые снарядили ему караван. Объясняя, как Бажанов оплачивал свои поездки по Персии и Британской Индии, автор сообщал: «Когда мы покинули советский рай, у нас не было ни гроша денег, и до сих пор все путешествия шли за счет Его Величества Шаха. С этого момента «платил» Его Грациозное Величество Английский Король. По крайней мере, ни я, ни вождь племени не имели на этот счет никаких сомнений».

Путешествие двух беглецов на верблюдах по Белуджистану подозрительно напоминает рассказ о том, как Бендер и Корейко ехали через Казахстан. Рассказ же о том, как Бажанов советовал в июне 1941 года Альфреду Розенбергу не воевать с русским народом и предупреждал теоретика «третьего рейха» о том, что Германию ждет неминуемое поражение, напоминает байку генерала Епанчина о том, как он в возрасте десяти лет давал в 1812 году совет Наполеону покинуть Россию и помириться с русским народом.

И все-таки, несмотря на сходство с некоторыми отрывками из российских литературных произведений, многие слова и обороты в книге «русского Бажанова» наводят на мысли об ее англо-американском происхождении. Некоторые фразы являются грубой калькой с английского. Например, приведенные выше слова «Грациозное Величество» применительно к английскому королю вызывают подозрение, что здесь переводчик прибег к побуквенному переложению на русский язык английского слова «gracious». А это слово по-русски означает не «грациозный», а «добрый», «милосердный», «милостивый». Последнее значение лучше всего использовать в данном контексте, так как речь идет о «милостивом» монархе, по «милости» которого (а не по причине его «грациозности») «Бажанов» путешествовал по Индии.

Калькой с английского является и фраза: «лейтенанты Сталина». Поскольку в тексте имеются в виду не офицеры армии, а «помощники Сталина», видимо, автор в оригинале употребил обычные для англоговорящих людей слова «Stalin's lieutenants». («Lieutenant» означает не только «лейтенант», но и «помощник». Известно, что в 20-е годы лейтенантов в СССР не было.) Плохим переводом с английского является и фраза «имел привилегию слушать». Обычную для англоговорящих людей фразу «had а privilege to listen» лучше было бы перевести «ему довелось слушать», чтобы она не выдавала английского происхождения. Фраза, в которой говорится, что деятельность Троцкого по руководству советским железнодорожным транспортом «ничего не дает, кроме конфуза», на английском языке, возможно, звучала так: «produces nothing except confusion». А поскольку слово «confusion» на английском языке означает не «конфуз», а «путаница» или «беспорядок», то фразу следует перевести: «из этого ничего не получается, кроме путаницы». Речь шла именно о «путанице» в делах, которая, по утверждению автора, последовала вследствие неумелых действий Троцкого.

Скорее всего, «мемуары Бажанова» были сочинены на английском языке, а стало быть, не Бажановым. Ведь, как говорится в «мемуарах», Бажанов едва мог объясняться на этом языке, а потому не мог постоянно сбиваться на характерные для англоговорящего человека слова и фразеологические обороты. В то же время в «мемуарах» были использованы отдельные места из подлинных воспоминаний Бажанова 20-х годов. (В частности, и те слова Бажанова о Сталине, которые цитировал Дейчер, хотя их появление в книге, наполненной грубыми и примитивными антисталинскими выпадами, выглядит нелепо.) Очевидно, что «мемуары» были сфабрикованы в советологических кругах США или Великобритании и не лучшими специалистами, а теми, кто лишь поверхностно и понаслышке узнал кое-что об СССР и его истории.

Поскольку книга без сомнения является фабрикацией, лживость содержащихся в ней сведений не подлежит сомнению. Тем удивительнее, что эта грубая фальшивка, скорее всего, сработанная в США или Англии 30 лет назад, рекомендована в предисловии, подписанном старшим научным сотрудником ИРИ РАН В.А. Шестаковым, как книга, которая «представляет несомненный интерес и для историков и, особенно, для широкой аудитории, представителей нового поколения». Известно, что благодаря такой рекомендации немало читателей приняли грубую подделку за документ, правдиво и точно описывающий Сталина и его время.