ДРАКОНЫ СЕВЕРА - Алексей Фирсов

Пульсирующая боль в плече и режущая в колене вцепились в меня при первой попытке двинуться.

Я был зол. В первые же минуты боя в нарушение правил меня ударили по ноге и вытолкнули из седла?! На что смотрели судьи?!

— Гвен! Томас! Дуган! — мой голос охрип и дрожал.

Оруженосцы стоят рядом. Мальчишки виновато смотрели на меня. Глаза Гвена покраснели.

— Воды!

Они метнулись за водой.

Струйка холодной воды потекла в рот, а также заливая бороду и шею, вниз. Я пил и не мог напиться. Черта с два я когда еще выйду на турнир!

С болью что‑то надо делать.

Я начал с плеча. Левая ладонь зажала плечо. Боль стрельнула в голову огненным копьем. Я заскрежетал зубами.

— Милорд, не трогайте рану, повязку только что наложили!

Пальцы закололо. Я должен помочь сам себе! Я смогу!

Холод добежал до запястья, а потом вытек через пальцы вон. После боли ее отсутствие — настоящее блаженство!

— Помогите мне!

С помощью оруженосцев я сел на столе. Звон стали, ржанье коней, и крики глухо раздавались снаружи.

— Бой продолжается?

— Да, милорд….

— Кто побеждает?

Парни приуныли.

— Герцог побеждает, милорд…

Но меня теперь больше интересовало мое колено. Малейшее движение отдавалось в нем режущей болью.

Я содрал с него повязку и ужаснулся. Из рваной раны торчали обломки костей. Кровоточащее мясо… Я закрыл рану ладонями и закрыл глаза.

Закололо пальцы. Заледенели кисти… В душной жаркой палатке меня охватил озноб… Зубы застучали друг о друга. Я откинулся на стол.

— Прикройте меня, я замерзаю…

Гвен набросил на меня два плаща сразу. Томас выбежал вон. Послышались голоса.

В палатку вбежала Адель, а следом наш лекарь мэтр Фэргюсон.

— Он сказал, что замерзает!

— Плохой признак, миледи! Готовьтесь к худшему!

— Грегори!

Адель обняла меня, вглядываясь в мои глаза. Ее зеленые глаза быстро наполнялись слезами. Я обнял ее одной рукой.

— Все хорошо, дорогая… Мэтр Фергюсон, не трудитесь, все хорошо!

Но они все же добрались до моих ран.

— Как это понимать, Томас, Гвен? Ран нет?

— Они были, миледи!

— Грегори, ты вылечил себя сам?

— Если я смог вылечить короля, то уж для себя чуть-чуть магии должно было остаться?

Адель целовала мое лицо, в нос, в губы, в брови. Она прижималась ко мне грудью.

— Я так испугалась, Грегори… Я с ума сошла от страха…

Под ее руками оказались не залеченные ушибы. Я охнул.

— Тебе больно?!

— До ушибов руки не дошли — засмеялся я.

Когда я вышел из палатки, нарочно хромая и опираясь на оруженосцев, бои был закончен.

Трубы трубили отбой, барьеры открылись, и первыми выезжают, не дожидаясь своих хозяев, знаменосцы. Понемногу их нагоняют участники, и в правильном порядке, как и приехали, обе стороны покидают поле; трубы не должны смолкать, пока на поле оставался хоть один боец. Почетный рыцарь уехал во главе одной из групп, предшествуемый тем, кто держал его шлем на трибуне дам и продолжал нести на обломке копья.

Многочисленные слуги высыпали на ристалище, вынося сраженных рыцарей, ловя и выводя боевых коней с опустевшими седлами. На моем Малыше приехал Дуган. Его лицо сияло. Парень обожал лошадей, а проехаться на Малыше для него было наградой.

Трубы затихли, и судьи громко стали выкликать имена победителей. Моего имени там не было. Я был в числе проигравших.

Первым справиться о моем здоровье явился Хэрри.

— Дорогой граф, я рад, что все обошлось, и выходка вашего коня, сбросившего вас прямо под копыта, не обошлась вам слишком дорого!

— Выходка моего коня?!

— Именно к такому выводу пришли судьи! Кроме того, ведь никто не претендует на победу над вами!

Это было «замечательно». Меня изувечили, сбросили из седла под копыта — а виноват оказался мой Малыш! Но вслух я ничего не сказал.

— Грегори, вы сможете завтра принять участие в копейном бое?

— Безусловно! За ночь подлечу свои ушибы и завтра буду как новенький!

Хэрри раскланялся и уехал. Теперь у дам, как почетный рыцарь, он имел оглушительный успех и спешил этим воспользоваться.

На ночь мы не вернулись в город, а остались среди своих людей в лагере у ручья. Бернадетте это не понравилось, она надулась и рано ушла спать.

Мои рыцари легко отделались. Только ушибы. Никто не был выбит из седла или побежден. Я залечил обширный ушиб на плече Майлза Гринвуда.

— Я видел, как люди герцога вытолкнули вас из седла, милорд.

— Ты запомнил их гербы?

— Нет, милорд, только навершие шлема одного из них в виде красной конской головы. Нас оттеснили от вас сразу же. За их рыцарями, что атаковали нас, трудно было разглядеть подробности. Но вы не могли сами упасть, я уверен!

— Но судьи ничего не увидели, барон?

— Видит тот, кто хочет видеть, милорд…

В сумерках появился Сэмюэль Фостер.

— Плохие новости, милорд.

Глава 22

Назначенный на второй день турнира копейный поединок рыцарей — джауст должен был проходить по правилам Гештех. Для победы необходимо сбросить противника с коня ударом в щит или сломать собственное копье.

Я послал своего оруженосца Томаса коснуться жезлом щитов герцога Давингтонского и барона Рамсея в знак того, что я вызываю их на копейный поединок.

Доспех для этого поединка был совсем иным, нежели для групповой схватки.

Толстый закругленный панцирь с крюком для копья на правой стороне груди, массивный шлем «жабья голова», вся левая сторона туловища прикрывалась тарчем — вогнутым щитом, а вместо латной перчатки на левой руке неподвижная сплошная рукавица.

Копья для этого боя были полыми и из‑за этого легкими, но хрупкими.

Правила запрещали сбивать шлем с противника, если это случится, начислят штрафные очки.

Пока меня одевали в доспехи, Адель была рядом.

Ей очень не нравилось то, что я вызвал на поединок двух противников, но она молчала.

Нижние края палатки были приподняты, и свежий воздух мог заходить вовнутрь. Сегодня небо было покрыто облаками, солнце изредка лишь появлялось из‑за их белых курчавых громад.

Где‑то там, на трибуне, среди дам в роскошных платьях красовалась Бернадетта. За завтраком она сменила гнев на милость и пожелала мне победы в поединке.

Копейные поединки должны продлиться еще три дня. Пока меня на поединок никто не вызвал.

Обычно на турнирах множество небогатых рыцарей, приехавших чтобы поправить свои финансовые дела. Ведь победитель получал коня и доспехи побежденного. Но на самом деле побежденный просто выплачивал победителю денежную компенсацию. Неплатежеспособным я не был, тогда почему нет вызовов? Похоже, догадки Фостера правдивы. Если корона собирается взять меня за жабры, то зачем рыцарям вступать в конкуренцию с королем по вопросу о компенсации за мою голову?