Том 27. Статьи, речи, приветствия 1933-1936 - Максим Горький

В основе всего, что кратко и неполно перечислено здесь, включена и действует мощная, творческая энергия пролетарского гуманизма — гуманизма Маркса и Ленина. Это не тот гуманизм, которым ещё недавно буржуазия хвасталась как основой своей цивилизации и культуры.

Между этими гуманизмами нет ничего общего, кроме слова — гуманизм. Слово — одно и то же, но реальное содержание его резко различно. Явившийся лет за пятьсот до наших дней, этот гуманизм был приёмом самозащиты буржуазии против феодалов и церкви, их «духовного вождя», — церкви, во главе которой стояли феодалы же. Говоря о равноценности людей, богатый буржуа — промышленник, торговец — подразумевал только свою личную равноценность паразиту — феодалу в рыцарских доспехах или в ризах епископа. Гуманизм буржуазии благополучно существовал вместе с рабовладельчеством, работорговлей, с «правом первой ночи», с церковной инквизицией, с поголовным истреблением «альбигойцев» Тулузы, сожжением на кострах Джордано Бруно, Яна Гуса и десятков тысяч безымянных «еретиков», «ведьм», ремесленников, крестьян, которые увлекались отзвуками примитивного коммунизма, сохранившимися в библии и евангелии.

Сопротивлялась ли когда-либо буржуазия зверству церкви и феодалов? Как класс — никогда не сопротивлялась, сопротивлялись единицы из среды её, и буржуазия истребляла их. В прошлом буржуа-гуманисты так же усердно помогали феодалам истреблять крестьян армии Уота Тайлера, французских «жаков», «таборитов», как хладнокровно и жестоко в XX веке культурные лавочники истребляют рабочих на улицах Вены, Антверпена, Берлина, в Испании, на Филиппинах, в городах Индии, в Китае, всюду. Нужно ли говорить о гнуснейших преступлениях, которые всем известны и свидетельствуют о том, что «гуманизм как основа буржуазной культуры» в наши дни вычеркнут из жизни? О нём уже не говорят, должно быть, поняли, что слишком бесстыдно упоминать о гуманизме, расстреливая почти ежедневно голодных рабочих на улицах городов, набивая ими тюрьмы, а наиболее активным рубя головы или тысячами посылая на каторжные работы.

Вообще буржуазия никогда не пыталась облегчить жизнь рабочей массы иначе, как только милостыней, унижающей достоинство людей труда. Практически гуманизм мещанства выражался как «филантропия» — то есть как милостыня ограбленному. Была придумана и действовала весьма глупая, жульническая «заповедь»: «Пусть правая рука твоя не знает, что делает левая», и вот, награбив миллионы, миллиарды, «хозяева жизни» тратили жалкие гроши на школы, больницы, приюты для инвалидов. Литература мещан проповедовала «милость к падшим», но падшие — это были те люди, которых лавочники ограбили, опрокинули, втоптали в грязь.

Если б гуманизм буржуазии был правдив, если б он искренно стремился разбудить и воспитать в людях, порабощённых им, чувство человеческого достоинства, сознание их коллективной силы, сознание человеком его вначимости как организатора мира и сил природы, — гуманизм должен был бы внушать не подленькую идейку неизбежности страдания, не пассивное чувство сострадания, а воспитывать активное отвращение ко всякому страданию, особенно же к страданию, вызванному социально-экономическими причинами.

Физиологическая боль есть не что иное, как указание человеческого организма на вторжение в его нормальную жизнедеятельность какого-то вредоносного начала; организм, голосом боли, говорит: «Защищайся, человек!» Гуманизм мещан, проповедуя сострадание, учит примирению с той оскорбительной болью, которую вызывают якобы неустранимые, на веки веков данные отношения классов, унизительное деление людей на высшие и низшие расы и племена, на белых аристократов и «цветных» рабов. Этим делением затрудняется рост сознания трудовым человечеством единства его интересов, для чего оно и установлено.

Гуманизм революционного пролетариата прямолинеен. Он не говорит громких и сладких слов о любви к людям. Его цель: освободить пролетариат всего мира от позорного, кровавого, безумного гнёта капиталистов, научить людей не считать себя товаром, который продаётся-покупается, сырьём для фабрикации золота и роскоши мещан. Капитализм насилует мир, как дряхлый старик молодую здоровую женщину, оплодотворить её он уже не может ничем, кроме старческих болезней. Задача пролетарского гуманизма не требует лирических изъяснений в любви — она требует сознания каждым рабочим его исторического долга, его права на власть, его революционной активности, особенно необходимой накануне новой войны, затеваемой капиталистами против него — в конечном счёте.

Гуманизм пролетариата требует неугасимой ненависти к мещанству, к власти капиталистов, его лакеев, паразитов, фашистов, палачей и предателей рабочего класса, — ненависти ко всему, что заставляет страдать, ко всем, кто живёт на страданиях сотен миллионов людей. Думается, что в этом схематическом подсчёте реальных данных ценность буржуазной и пролетарской культуры достаточно ясна для каждого честного человека.

Товарищам и гражданам Таганрога

Нездоровье помешало мне принять даже заочное участие в чествовании вашем памяти Антона Павловича Чехова, да вот и с этим откликом опоздал я. Теперь, слушая рассказы о том, как прекрасно организован был вами день Чехова, как торжественно вы провели его, я ещё раз убеждаюсь в быстроте и широте культурного роста людей великой нашей страны.

Я хорошо помню начало литературной деятельности А.П.Чехова. Помню кисленькие улыбочки дореволюционных обывателей, когда они почувствовали, что человек, который казался им только весёлым забавником, начал мягкой рукой, но безжалостно обнажать пошлость и глупость их жизни. Его проницательный взгляд удивительно легко и метко вскрывал за мишурой привычной либеральной болтовни тупой эгоизм и трусливое лицемерие домашних животных — царя Александра Третьего и сына его, который ухитрился возвыситься почти до символической фигуры всероссийского обывателя, — до фигуры, которая совмещала в себе хладнокровную жестокость к людям с византийской хитростью и глупостью дегенерата.

Чествование памяти одного из крупнейших художников русского слова вы превратили в торжественный праздник, какого ещё не бывало. Как гражданин страны нашей — я горжусь небывалым почётом, оказанным вами работе литератора. Как литератор — кланяюсь вам от себя и от лица Союза литераторов.

М. Горький

Предисловие [к очерку Дм. Семеновского «Страна плодородия»]

Помещая очерк Дм. Семеновского о Самцове, написанный прозой и стихами, редакция журнала «Колхозник» обращает внимание читателей и очеркистов на возможность особого приёма, посредством коего наши герои, наши знатные люди могут быть изображены более ярко, с большим пафосом. Наш человек плохо умещается в прозе, особенно если эту прозу пишут небрежно или с холодной душой. Изображение нашею человека так, как того он заслуживает, должно быть повышено в тоне и красках. Дм. Семеновский пробует сделать это, но у него вся биография Самцова была написана стихами, а прозу он ввёл уже в стихи. А не попробует ли молодёжь наша писать о людях прозой с таким воодушевлением, с такой любовью к ним, с такой гордостью их работой, чтобы проза сама собою превращалась в стихи?

Замечательный человек эпохи

Когда уходит из жизни — перестаёт работать — борец за всемирное дело пролетариата, — не хочется сказать: «он умер». Чувствуешь, что неверно это. Для таких людей, как Анри Барбюс, день смерти является началом итога их работы, началом расширения и усиления её революционной значимости.

В ближайшие дни пред строителями нового мира встанет во весь рост и в ярком освещении один из замечательных людей и талантливых литераторов, которые решительно связывают свою жизнь с жизнью интернационального пролетариата и служат делу создания боевого единого фронта против преступной и наглой шайки организаторов новой мировой бойни, против людей, которые играют на свою последнюю карту — на мелкую буржуазию, на мещанство — вонючую грязь земли, накопленную деятельностью капитализма и организующуюся как фашизм — бездарная выдумка старчески разжиженного, гнилого мозга.

В книге «Огонь» Барбюс один из первых ярко осветил преступления империалистской войны 1914–1918 годов. Барбюс был одним из первых, кто указал интеллигенции Европы дорогу к честной, героической работе среди пролетариата, — к работе, которая диктуется всей историей прошлого. Только эта работа открывает возможность неограниченного развития талантов и дарований, только она обеспечивает широкий, свободный рост интеллектуальной энергии, преобразующей мир.

Молодые литераторы Союза Советских Социалистических Республик, провожая ушедшего от них бойца против мерзостей мира, должны многократно заместить Анри Барбюса, должны воспитать в своей среде десятки таких деятелей революции, каким был Анри Барбюс.