Том 5. Чертова кукла - Зинаида Гиппиус

Июль 1919

СПБ

Осенью (Сгон на революцию)

На баррикады! На баррикады!Сгоняй из дальних, из ближних мест…Замкни облавой, сгруди, как стадо,Кто удирает – тому арест.Строжайший отдан приказ народу,Такой, чтоб пикнуть никто не смел.Все за лопаты! Все за свободу!А кто упрется – тому расстрел.И все: старуха, дитя, рабочий –Чтоб пели Интер-национал.Чтоб пели, роя, а кто не хочетИ роет молча – того в канал!Нет революций краснее нашей:На фронт – иль к стенке, одно из двух.…Поддай им сзаду! Клади им взашей,Вгоняй поленом мятежный дух!

На баррикады! На баррикады!Вперед, за «Правду», за вольный труд!Колом, веревкой, в штыки, в приклады…Не понимают? Небось поймут!

25 октября 1919

СПБ

Ночь

…Не рассветает, не рассветает…На брюхе плоском она ползет.И всё длиннеет, всё распухает…Не рассветает! Не рассветет.

Декабрь 1919

СПБ

Песня без слов

Как ясен знак проклятыйНад этими безумными!Но только в час расплатыНе будем слишком шумными.

Не надо к мести зововИ криков ликования:Веревку уготовав –Повесим их в молчании.

Декабрь 1919

СПБ

Там и здесь

Там и здесь

Там – я люблю иль ненавижу, –Но понимаю всех равно:  И лгущих,  И обманутых,  И петлю вьющих,  И петлей стянутых…А здесь – я никого не вижу.Мне все равны. И всё равно.

Январь 1920

Бобруйск

Видение (Этюд на «Анте»)

На Смольном новенькие бантыиз алых заграничных лент.Закутили красноармейские франты,близится великий момент.Жадно комиссарские амантымечтают о журнале мод.Улыбаются спекулянты,до ушей разевая рот.Эр-Эс-Эф-ка – из адаманта,победил пролетарский гнев!Взбодрились оба гиганта,Ульянов и Бронштейн Лев.Завели крепостные куранты(кто услышит ночной расстрел?),разработали все пуантыевропейских революционных дел.В цене упали бриллианты,появился швейцарский сыр…. . . . . . . . . . . . . . .Что случилось? А это Антантас большевиками заключает мир.

Январь 1920

Минск

Оттуда?

Д. П. С.

Она никогда не знала,как я любил ее,как эта любовь пронзалавсё бытие мое.

Любил ее бедное платье,волос ее каждую прядь…Но если б и мог сказать я –она б не могла понять.

И были слова далеки…И так – до последнего дня,когда в мой путь одинокийона проводила меня…

Ни жалоб во мне, ни укора…Мне каждая мелочь близка,над каждой я плачу,которой касалась ее рука…

Не знала – и не узнает,как я любил ее,каким острием пронзаетлюбовь – бытие мое.

И, может быть, лишь оттуда, –если она уж там, –поймет любви моей чудоона по этим слезам…

Май 1920

Варшава

Глаза из тьмы

О эти сны! О эти пробуждения!  Опять не то ль,Что было в дни позорного пленения,  Не та ли боль?

Не та, не та!  Стремит еще стремительней  Лавина дней,И боль еще тупее и мучительней,  Еще стыдней.

Мелькают дни под серыми покровами,  А ночь длинна.И вся струится длительными зовами  Из тьмы, – со дна.

Глаза из тьмы, глаза навеки милые,  Неслышный стон…Как мышь ночная, злая, острокрылая,  Мой каждый сон.

Кому страдание нести бесслезное  Моих ночей?Таит ответ молчание угрозное,  Но чей? Но чей?

Август 1920

Варшава

Родное

Т. И. М.

Есть целомудрие страданьяИ целомудрие любви.Пускай грешны мои молчанья –Я этот грех ношу в крови.

Не назову родное имя,Любовь безмолвная свята.И чем тоска неутолимей,Тем молчаливее уста.

Декабрь 1920

Париж

Ключ

    Струись,    Струись,Холодный ключ осенний.    Молись,    Молись,И веруй неизменней.

    Молись,    Молись,Молитвой неугодной.    Струись,    Струись,Осенний ключ холодный.

Сентябрь 1921

Висбаден

Будет

И. И. Манухину

Ничто не сбывается.   А я верю.Везде разрушение,   А я надеюсь.Все обманывают,   А я люблю.Кругом несчастие,   Но радость будет.   Близкая радость,   Нездешняя – здесь.

1922

Приложение

Валерий Брюсов. З. Н. Гиппиус*

Деятельность З. Н. Гиппиус распадается на три периода: первый, когда ее миросозерцание исчерпывалось чистым эстетизмом, второй, когда ее живо заинтересовали вопросы религиозные, и третий, когда к этому присоединился столь же живой интерес к вопросам общественным. Эти периоды определенно сказываются в прозе Гиппиус, в ее рассказах и статьях; гораздо менее – в ее стихах. Поэзия Гиппиус развивалась как бы по своим особым путям, подчиняясь иным законам, нежели сознательное мировоззрение автора.

Литературную деятельность Гиппиус начинала в том кружке символистов, который в 90-х годах группировался вокруг «Северного вестника» (Д. Мережковский, Н. Минский, А. Волынский, Ф. Сологуб). Здесь господствовали идеи Бодлера, Рескина, Ницше, Метерлинка и других «властителей дум» того времени. Их влиянием насыщены и первые стихи Гиппиус. Написанные с большим мастерством, без всяких крикливых новшеств, но своеобразные и по ритмам, и по языку, они сразу останавливали внимание глубиной идейного содержания. Среди этих первых стихотворений, – кстати сказать, появлявшихся в печати очень редко – не было «описаний для описания», повторения общих мест и пересказа общих тем, что так обычно у начинающих поэтов. Каждое стихотворение давало что-то новое, чего в русской поэзии еще не было, подступало к теме с неожиданной стороны, и каждое заключало в себе определенную, продуманную мысль. Вместе с тем в этих стихах уже ясно сказывалось исключительное умение Гиппиус писать афористически, замыкать свою мысль в краткие, выразительные, легко запоминающиеся формулы.

Эти формулы по своему содержанию были столь необычны для русской литературы, что критика сразу зачислила Гиппиус в ряды оригинальничающих декадентов и каких-то отщепенцев, хотя, в сущности, она лишь повторяла в стихах мысли ряда значительнейших писателей Запада, еще остававшихся в те дни у нас (по выражению Д. Мережковского) «великими незнакомцами». Так, например, признание:

Из всех чудес земли тебя, о снег прекрасный,  Тебя люблю… За что люблю – не ведаю… –

конечно, отголосок ныне всем известного «стихотворения в прозе» Бодлера об облаках (L'Etranger). Формула, особенно приводившая в негодование критиков того времени:

Но люблю я себя, как Бога, –Любовь мою душу спасет… –

явно создалась под влиянием проповеди эгоизма Ницше и др. Не менее известное в те дни:

Мне нужно то, чего нет на свете,Чего нет на свете… –

повторяет в сжатой формуле обычные жалобы первых французских символистов, возобновивших мистическую тоску романтиков по несказанному.