Чемпионат - Андрей Ваон

— Да, ты прав. Странная получается вещь, я не закалился в этих пертурбациях, а, наоборот, размяк. Когда цель ясна — вот враг, вот наши. Получается, что такой вот случай — одни делают революцию, другие строят государства. Ломать, не строить. Да… нужно как-то перетряхнуть себя, а то какие-то гадские поползновения наметились, — Юра встряхнул головой. — Эх! Может, баньку истопим, а?

— А чего ж не истопить-то? День субботний, как раз для бани, — согласился с сыном Владимир Викторович.

Так и дорабатывали этот сложный и перевернувший многое в истории год. Кто над собой, кто над общественным. Бездельников выжигал сам ход событий, они не приживались и скатывались на обочину жизни.

Заканчивалась весёлая зима с метелями и постоянными заносами. Толщина снежного покрова продолжала бить рекорды, закрывая машины, маленькие заборчики и детские площадки. Толстой белой глазурью были упакованы дорожки и тропинки — сил дворников хватало лишь на прокапывание узких траншей. Преимущество в передвижении получили пока ещё слабосильные и редкие летательные аппараты городского предназначения.

Юра, совмещая приятное с полезным, снарядил сыновей лыжами для дороги в школу. Она была в километре от дома, на другом конце посёлка. Семья почти целиком, за исключением, разумеется, Ксении Ивановны, приняла решение не возить мальчишек до школы. Для пущей полезности они ходили пешком в любую погоду. Благо безопасность дороги была гарантирована — кругом были участки знакомых, да и последнее время жизнь, в целом по стране, стала спокойнее. Дорог крупных не было, и главная сложность состояла лишь в погодных неприятностях. Вот и сейчас по сугробам добраться было совсем непросто, поэтому Юра с отцом смастерили детям широченные лыжи, которые надевались на их унты, и мальцы с удовольствием шагали на этих лыжах в школу.

Но в конце февраля солнце стало чаще выползать из-за занавеса снежных туч, заставляя оседать сугробы и звенеть капель с заметённых крыш. Почувствовалась весна. Весна пришла, жди нового сезона — Чемпионат начинался в середине марта. Но ещё до начала Чемпионата было ясно, что западная коалиция приготовила более чем серьёзные аргументы против «Московии». «Рысь» всё чаще находила подтверждения о готовящемся эмбарго Руси, о возможных провокациях с намёками на вооружённый конфликт. Спокойная жизнь намеревалась пойти прахом. Страна не могла наращивать военную мощь ускоренными темпами, да и никто из руководства не хотел вооружённых столкновений. Пока взаимные уколы ограничивались виртуальным пространством. Мир вновь залихорадило. Что и отразилось на футболе. Игра вмещала все мировые пороки, успехи, несчастья и радости. Сейчас же после некоторых позитивных сдвигов сущность вновь сместилась в горизонт подлости, скандальности, мошенничества и нечистых игр. Финансовый стимул вновь стал доминирующим. «Московия» красным цветом яростно пыталась отстаивать противоположные принципы, за что её нещадно били.

— Только было настроились на монотонную, но нужную постепенную стройку и тут на тебе! Всё грозит рухнуть в тартары. Требуются опять какие-то сверхусилия, — вспомнил Юра про свои осенние думы, после первых игр Чемпионата, когда на страну навалились экономические неприятности, а команду обложили штрафами и дисквалификациями. Впервые за несколько лет, московиты в первых играх набрали лишь очко. — Нужно как-то что-то менять.

— А может, взять паузу, — предложила внимательно слушавшая его Лера. — Не рвать жилы, переждать сложный год. Отойти на шаг назад, чтобы сделать два вперёд. А то они от вашего сопротивления только стервенеют, это невооружённым глазом видно.

— Лер, нельзя нам пятиться. Ведь для чего мы играем? Это же модель нашей жизни. Если дадим затоптать, то и страну нашу откинут с завоёванных позиций. Тут же связь прямая!

— Ну, хорошо — как ты предлагаешь бороться? Союзники наши повылетали, своими силами… своими силами, вон топчут нас. Даже если играем хорошо и выигрываем, начинается судейский произвол. Только Тимур взывает к справедливости — грозят выгнать команду, как представителя «недемократического режима». Он считает, что, упорствуя в футболе, ставим под угрозу жизнь государства.

— Так и сказал? Он, наверное, имел в виду упорствовать в апелляциях наверху, но не саму игру.

— Может и не игру. Но ведь кажется, что в трубу выбрасываются огромные силы, будто со штыками на танки вы прёте. Мне больно на это смотреть, если честно, — Лера опечаленно глядела на мужа.

— Лерусь, даже если мы и не выиграем в эту году, то наша борьба, она для людей! Сейчас, похоже, всем тяжело придётся вновь. Представь, какое это разочарование для людей, только нюхнувших спокойствия. Теперь опять лишения и суровая борьба. Вот мы и должны задать тон, показать, чего стоим. Народ от нас ждёт в первую очередь опоры.

— И что, ты думаешь, без поддержки извне, вы сможете сдюжить против эдакой орды? Вас топчут в первую очередь не на газонах, а за пределами. Трудно всё время побеждать, оставаясь вдевятером, получая пенальти постоянные.

— Ничего, есть ещё резервы, есть! — как-то озлобленно рубанул Юра. — Думаю, что как раз десятого мы и начнём возвращаться к жизни. Домашняя игра с принципиальным соперником — что может быть приятнее для свежего глотка? Тимур думает, что судья здесь всё-таки побоится наглеть безгранично. А значит, будет шанс…

Но десятого апреля две тысячи тридцатого года все шансы как раз перечеркнулись, как казалось, раз и навсегда…

Короткий зимний день светил морозным солнцем, искрился свежий снежок, просторное небо манило своей глубиной — ничто не намекало на серьёзность предстоящих событий.

— Поистине — затишье перед бурей. Я-то думал, катаклизм очередной природный будет. А тут — ни тебе морозов несусветных, ни жары посреди зимы, ни бурана какого. Приятная погода для прогулок, того и гляди, к вечеру новогодние снежинки полетят, — Юра во время завтрака выглядывал в окно.

— Самое время ёлку наряжать, — улыбнулась Лера.

— Вот чего-чего — а вот совсем не ёлочное настроение. Будет день и будет пища, до завтра дожить надо. Наступит тридцать первое число — можно будет подумать и про праздник.

— А я вот подарок для тебя приготовила, — вновь о своём напомнила Лера.

— Ты у меня замечательная жена — я буду стрелять по толпе, а ты будешь подносить патроны, я знаю.

— Про патроны ничего не знаю, война войной, а обед по расписанию. Не волнуйся, разрубим мы этот узел, как надо.

Юра подъехал к жене на гравитухе и обнял её.

— Главное, будь рядом, Лерусь. Если что пойдёт не так, я хочу, чтобы мы встретили эту пургу вместе.

— Ну что ты, милый. Я всегда рядом, ты же знаешь, — она поцеловала обнимавшую её руку и сама обняла мужа покрепче.

Вскоре они уже ехали в командном автобусе на стадион.

— О! Похоже, уже начались в атмосфере какие-то волнения — связь плохо работает. Наверное, всё скоро отрубится совсем, — Лера тыкала в планшетник, безуспешно пытаясь соединиться с Ганжой. — Ладно, он вроде тоже должен быть на месте уже.

— Слушай! А как же они вторжение своё проведут в таких условиях, — вдруг всполошился Юра.

— Так у них своя система загадочная — эдакий симбиоз биологического и технического. Рассчитано на ядерный взрыв. Семипалый как раз к такому развитию событий и готов. А ты, что ж, думал, что лошарики все кругом? — рассмеялась Лера.

Юра тоже как-то нервно засмеялся.

— Что-то какой-то нерв во мне обострился. И пока не думает успокаиваться. Ещё и о Валентине думаю — как он, что он… Трубку не брал, дверь не открывал.

— Ничего, сегодня и для него мучения эти закончатся — немного осталось.

Низкое солнце светило как-то не так. «Или чудится что всё не такое», — подумал Юра, глядя на больно сверкающий диск. Автобус подъезжал к заснеженному снаружи «Московиту».

— Плохо как убрано-то! Народ тут намесит каши, сложно будет им идти. Да… фиговая у нас организация. Ну зато американцы тоже тут пусть побуксуют, — Юра сошёл с автобуса и погрузился в сугроб. До входа надо было пройти ещё метров сто. — Давай руку, — он помог жене выбраться, и они побрели к внутренним помещениям стадиона.

Но на самом поле, непривычно зелёном было чисто и умеренно тепло. Здесь работники стадиона постарались. Светили тускло прожекторы, игроки постепенно подтягивались. Ночевали по домам (Юра решил максимально расслабить — для его плана нужна была лёгкость в головах) и оттого появлялись по отдельности. Лера пошла на поле, прочувствовать атмосферу пустого пока стадиона. К тому же подъехали и ребята из «Рыси». На бровке она беседовала с Олегом Семипалым.

— А чего видофоны не работают, Юра, не знаешь? — спросил Ребров капитана и, по совместительству, тренера.

— Знаю, Лёш, знаю. Это общая такая помеха в атмосфере — от этого сегодня американцы без люденов и будут.