Происхождение тебя. Как детство определяет всю дальнейшую жизнь - Ричи Поултон

А в седьмой главе мы усвоили: пусть на половую жизнь участниц исследования NICHD в подростковом возрасте влияло то, насколько рано у них началось половое созревание, большое значение также имело то, пересекались ли они в повседневной жизни с мальчиками, особенно с мальчиками постарше. Когда мы обратились к данным об участницах данидинского исследования, то обнаружили: те из них, у кого половое созревание протекало раньше и кто при этом посещал школу с совместным обучением, чаще нарушали правила приличия в тринадцатилетнем возрасте и склонялись в сторону хулиганского поведения к пятнадцати годам. Однако если девочка, у которой половое созревание протекало быстрее, посещала школу для девочек, подобных исходов в ее развитии не наблюдалось.

Школа для девочек была своего рода щитом, повышающим устойчивость участницы к влиянию ускоренного полового созревания, в то время как школа с совместным обучением работала наоборот, усугубляя влияние ускоренного полового созревания на поведение участницы.

В этой и следующей главе мы вновь поговорим об обстоятельствах, которые влияют на развитие человека, и условиях, которые способствуют устойчивости к пагубному влиянию. На этот раз мы сосредоточимся одновременно на наследственности и среде, а также, что важнее всего, на том, как они влияют на жизнь человека в совокупности и в частности на склонность к антисоциальному поведению (тема этой главы) и депрессии (тема следующей).

Конкретно в этой главе мы продолжим разговор о том, как опыт детства проявляется во взрослой жизни, только на этот раз дополним сведения о детстве участников генетическими данными, а именно данными об определенном гене-кандидате.

Напомним, что в двенадцатой главе мы разграничивали два подхода к изучению генов: изучение гена-кандидата и полигенетический подход GWAS (благодаря которому мы поняли, как наследственность влияет на склонность человека к сигаретам (12-я глава) и уровень его успеха (13-я глава).

Кроме того, в двенадцатой главе мы поясняли, почему в своей книге первым делом обратились к исследованиям, основанным на полигенетической оценке (которую начали использовать позднее, в то время как первоначальные исследования – что в мире науки о человеческом развитии вообще, что в нашей практике – были сосредоточены на гене-кандидате), а уже после – к тем, в которых изучали по одному гену-кандидату.

В двенадцатой и тринадцатой главах мы рассказывали о связи между генотипом и фенотипом, которую выявили благодаря полигенетической оценке, а в этой и следующей поведаем о данных, которые получили с помощью более старого подхода, сосредоточившись на гене-кандидате и генотип-средовом взаимодействии (ГС-взаимодействии) – другими словами, на том, как геномная вариация влияет на события и обстоятельства внешней среды, от которых зависит человеческое развитие.

Что определяет склонность человека к антисоциальному поведению?

Антисоциальное поведение, как и другие особенности развития, уже успели как следует изучить и связать с целым рядом обстоятельств. Поэтому, чтобы выбрать, на каких средовых и генетических факторах сосредоточиться в новом приключении, направленном на изучение причин антисоциального поведения во взрослой жизни, мы обратились к своим прежним исследованиям. Примечательно то, что, поскольку нам хотелось узнать, как генотип и среда, взаимодействуя друг с другом, влияют на развитие человека, мы обратились к двум совершенно разным пластам литературы. Дело в том, что исследователи обычно (подробно) изучают что-то одно, отбросив второе (например, изучают влияние генотипа, но не среды; или среды, но не генотипа). Те, кто изучает влияние среды, приходят к выводу, что антисоциальное поведение во многом определяется насилием со стороны взрослых, которое человек испытал в детстве. Однако не стоит полагать, будто любой ребенок, с которым плохо обращались, вырастает преступником. По правде говоря, существует достаточно научных трудов (мы отсылали к ним в пятой главе), в которых рассказывается о том, как можно разорвать порочный круг насилия по отношению к детям. Благодаря таким случаям можно понять, почему кто-то из тех, с кем в детстве дурно обращались, становится плохим родителем, а кто-то – нет. По правде говоря, даже несмотря на то, что человек, с которым в детстве плохо обращались, с большей вероятностью (именно вероятностью, отнюдь не стопроцентной), где-то на 50 %, совершит преступление, большинство детей все равно в будущем не становятся хулиганами и не преступают закон.

Мы окончательно убедились в том, что отнюдь не все дети, с которыми плохо обращаются, вырастают одинаковыми (мы вновь можем говорить лишь о вероятности тех или иных исходов), благодаря двум особенно запомнившимся нам участникам данидинского исследования, Джеймсу и Артуру (имена мы, конечно же, изменили). Оба мальчика росли в семье, где над ними с высокой вероятностью учиняли насилие. В семье каждого из них родители злоупотребляли алкоголем, а жизнь была неспокойной, из-за чего мальчики не могли ни на минуту расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Каждого из мальчиков подвергали не только грубому отношению, но и домашнему насилию. Однако почему-то поведенческие проблемы, возникновение которых, учитывая пагубное влияние среды, были ожидаемы, наблюдались только у Джеймса.

Как можно было объяснить такое несоответствие между исходами развития у двух мальчиков, которые воспитывались в похожих условиях? Разве исследования не показывают, что дети, с которыми обращаются плохо, в будущем вероятнее склоняются к антисоциальному поведению? По правде говоря, мы задумались, можно ли объяснить различную склонность детей, подвергавшихся насилию, к антисоциальному поведению наследственностью. Именно благодаря этой мысли мы впервые прибегли к изучению ГС-взаимодействия – обратив внимание на один-единственный ген-кандидат. Так мы оказались в мире молекулярной биологии, позволяющей изучать строение самой ДНК (а не соотносить наследственность и поведение через исследования с участием родственников, будь то близнецы, родители с родными детьми или родители с приемными детьми). И вот началось наше новое приключение, направленное на изучение тайн человеческого развития. Давайте повторим то, что мы вывели в двенадцатой главе, где разграничивали два подхода к изучению наследственности – через ген-кандидат и через полигенетическую оценку: когда мы впервые подключили к исследованиям генетику, анализ генов стоил намного дороже, чем когда мы проводили те исследования, которые обсуждали в двенадцатой и тринадцатой главах. Поэтому поначалу мы могли изучать лишь ограниченное количество генов.

В своем исследовании ГС-взаимодействия мы решили сосредоточиться на функциональном полиморфизме гена, отвечающего за выработку моноаминоксидазы А (далее – MAO-A). Ген MAO-A располагается в X-хромосоме; у мужчин в ДНК содержится одна X-хромосома и одна Y-хромосома, а у женщин – две X-хромосомы. Это отягчающее обстоятельство вкупе с тем, что мужчины в целом сильнее склонны к антисоциальному поведению, подсказало нам, что необходимо сосредоточиться исключительно на участниках мужского пола. Ген MAO-A существует для того, чтобы в