Токийская головоломка - Содзи Симада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец выделял мне более чем достаточно денег на повседневные расходы, поэтому для меня никогда не было проблемой купить себе автомобиль, отправиться в путешествие или сходить развлечься. Мама умерла, когда мне было пять лет, и я рос единственным ребенком. В такой жизненной ситуации дети могут встать на скользкую дорожку или от безысходности примкнуть к якудза, но, к счастью или несчастью, я человек робкий и даже близко не стоял к тому, чтобы покатиться по наклонной. Задатков хулигана и преступника у меня нет. К тому же мне по душе сидеть дома, читать книги, смотреть фильмы и рисовать картины. Для работы отец покупал различные проекторы для 16-миллиметровой кинопленки и, как только они становились ему не нужны, быстренько отдавал их мне. Приносил он и много записанной пленки, в первую очередь со съемок. Но я не хотел, чтобы моя квартира превратилась в место для дружеских посиделок, поэтому долгое время скрывал, что стал обладателем кинопроектора. Впрочем, друзей у меня особо не было.
Тут надо еще сказать, что девушки меня как-то не интересуют. Отчасти дело в том, что Камакура гораздо больше похожа на деревню, чем думают токийцы, и еще с младшей школы привлекательные девочки мне особо не встречались. Хотя кого я обманываю? Мой отец был суперзвездой, поэтому с детства я постоянно видел в нашем доме множество актрис и моделей. Я слишком привык к женской красоте и не научился ее ценить. Поскольку я в раннем возрасте потерял мать, то эти красавицы наперебой окружали меня лаской. Я вырос с убеждением, что так оно и должно быть. Мне и в голову не приходило, что я на редкость удачлив.
Взрослея, я постепенно осознавал свои плотские потребности. Но чтобы удовлетворить их, мне не приходилось ничего предпринимать – инициатива исходила от женщин. В мою квартиру они тоже часто заглядывали, чтобы «позаботиться» обо мне. «Какой же ты красивый, Тота-кун! Совсем как твой отец», – говорили они мне всякий раз. Выходит, сам по себе я ни на что не годился. Но мне уже все равно. Такое чувство, будто передо мной расставляют всевозможные яства за момент до того, как я проголодаюсь. С меня хватит, я уже устал, что мне насильно запихивают их в рот.
Однако дело еще и в том, что простенькие школьницы из Камакуры оставляли меня совершенно равнодушным. Будь они умны, мечтали бы о приключениях и умели поговорить на необычные темы, то нравились бы мне так же, как мальчики. Но то было редкостью. Таких замечательных девочек вокруг меня не было. Поэтому мальчики мне нравились больше.
Вот такое у меня было детство. Думаю, мой рассказ был бы интересен людям, которые хотели бы одним глазком взглянуть на жизнь семьи Кадзюро Асахия. Но у меня уже нет желания делиться с кем-либо. Обычный человек посчитал бы, что у меня была богатая жизнь без недостатка в чем-либо. Но для меня это дурные воспоминания. Хотел бы я все напрочь забыть.
Не так давно я начал скрывать, кто мой отец. Если меня о нем не расспрашивали, то я держал рот на замке. Если же мой секрет раскрывался, то мне завидовали, но лишь недолго. Со мной презрительно разговаривали, а когда я приходил в гости к товарищам, то их матери пристально разглядывали меня, периодически бросая колкости в мой адрес. Но хуже всего, что в родстве с Кадзюро Асахия нет ничего приятного. Я терпеть не мог, когда на дни открытых дверей в школе отец приходил в сопровождении молодой пассии. Сейчас я понимаю, что окружавшие его женщины пытались расположить меня к себе в надежде, что это поможет им женить на себе отца. Как же мне это не нравилось… Но хватит об этом.
И все же Каори мне очень понравилась. По всей видимости, она ненамного старше меня, всего на три или четыре года. Уже шестая по счету возлюбленная моего отца. Не исключено, что до нее женщин было больше, но мне уже не сосчитать. Я даже не знаю, любовница она ему или жена, но какая разница? Она очень красива, но самое прекрасное в ней – характер. Для меня в человеке важнее всего не красивая внешность, актерский талант, образованность или уважение к закону, а душевные качества. У Каори очень красивый голос и неторопливая манера речи. Высшее счастье для таких, как я, – иметь в жизни человека с благородным характером, рядом с которым чувствуешь себя спокойно. Кроме того, она умна и внимательно слушает меня. Настоящее чудо, что в нашем замаранном погибающем мире есть такие люди, как она. В них и кроется наше спасение.
А еще мне нравится, что она не верит в предсказания Нострадамуса. Ее оптимизм мне очень импонирует.
– Ты веришь, что в девяносто девятом году наступит конец света?
Прикрыв рот пальцами с красным маникюром, она расхохоталась. А затем решительно сказала:
– Нет, в такое я совсем не верю. Наш мир будет существовать и в двухтысячном году, и через пятьсот лет. А пророчества меня ничуть не беспокоят.
Я же твердо в этом убежден. Я даже не уверен, что наш задыхающийся мир протянет до седьмого месяца 1999 года. А если он и продолжит существовать, то населяющие его люди будут совсем не такими, как мы. Возможно, их облик приобретет звериные черты, а кожа обуглится от атомной бомбардировки. Быть может, они будут начисто лишены интеллекта и мыслительных способностей. Солнце перестанет светить даже днем в безоблачную погоду, поэтому весны больше не будут такими теплыми, как сейчас, а всю планету заполонят отвратительные чудовища. Именно такие сны я вижу в последнее время. Они настолько реалистичны, что я начинаю подозревать, не явь ли это. В них я отчетливо могу разглядеть все до мельчайших подробностей. Даже монстров, плетущихся по дороге с шелестящим звуком.
Я уже смирился, что
