Белая тетрадь - Софья Ролдугина

На поляне воцарилась мертвая тишина. Сквозь неплотно сомкнутые ресницы я видела, как беззвучно стекают слезы по лицу Тантаэ. Соленые капли чертили влажные дорожки и терялись в путанице волос.

Сознание начинало ускользать. Я хотела закричать, но голос отказался повиноваться мне. Ладони горели огнем. Уже проваливаясь в темноту, я ощутила, как в горло скользнула горячая соленая жидкость с привкусом железа.

Я очнулась от того, что кто-то осторожно массировал мои ладони мокрой тряпкой. Налипшая корка крови отдиралась неохотно.

— Тише, — послышался знакомый голос. — Все хорошо.

— Тантаэ…

Голос сорвался на кашель. Я с трудом открыла глаза, разглядывая моего спасителя.

Мы были на лавочке, недалеко от моего дома. То есть это я лежала на лавочке, а Пепельный князь сидел рядом на корточках и старатель оттирал смоченным в воде платком следы крови и угля с моих рук. Себя он, видимо, уже успел привести в порядок. Волосы были зачесаны в высокий хвост, а разорванная в драке с Максимилианом рубашка спрятана под плащом.

Драка…

— Максимилиан… Что с Максимилианом? — хрипло прошипела я. Тантаэ укоризненно посмотрел на меня.

— Тише, леди. Вам сейчас сложно разговаривать. Вот, выпейте, — он бережно поднес к моим губам пластиковую бутылку с минералкой. Я с наслаждением сделала несколько глотков. Простая тепловатая вода показалась мне живительным бальзамом, смывая противный железистый привкус.

— Что с ним? — уже более внятно спросила я, делая попытку подняться. Тело повиновалось с трудом. Тантаэ отбросил бесполезную тряпку и помог мне облокотиться на спинку.

— Он жив — это все, что я могу сказать. Смею надеяться, что его мучает совесть, — сухо добавил Тантаэ.

— Что там произошло? — сформулировала я следующий вопрос.

Пепельный князь подозрительно сощурился.

— Вы не помните?

— Местами.

— Хорошо, — он вздохнул. — Князь Максимилиан, желая избавиться от солнечного яда, попытался воплотить в жизнь один из запрещенных ритуалов. Жертвой в нем были назначены вы, леди. Я позволил себе выразить несогласие с происходящим. Произошел некий инцидент, в результате которого Северный князь отказался от задуманного и захотел побыть в одиночестве.

Ха, теперь я, кажется, понимаю, что имел в виду Максимилиан, когда говорил «дипломат».

— Бездна… — глухо прошептала я, ошарашенная нахлынувшими воспоминаниями. — Я чуть не позволила зарезать себя на алтаре. Я почти просила его сделать это! Что за дрянь он дал мне выпить?

— Сильнодействующий наркотик, — вежливо ответил Тантаэ. — В такой дозе почти яд. Когда я подошел к вам, вы уже умирали. Мне пришлось принять срочные меры… — смутно вспомнилось, как он прижимал к моим губам кровоточащее запястье, и повелительное «Пейте, моя леди». — Прошу прощения за свои действия, но в тот момент это был единственный выход.

Кровь вампира — универсальный антияд. Вот уж не думала, что когда-нибудь проверю это утверждение на себе.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я. — Я вовсе не стремлюсь в могилу, даже если со стороны по мне не скажешь.

Губы Тантаэ тронула чуть заметная улыбка.

— Порой мы попадаем в такие ситуации, когда сложно отличить правильное от неправильного. Не ваша вина, что вы допустили ошибку.

— Вы хотите сказать, что он тоже просто ошибся? Что его желание жить…

— Что за смысл в жизни без души? — мягко возразил Тантаэ. — Впрочем, я действительно надеюсь, что он всего лишь совершил ошибку.

Я напряглась.

— Вы уже второй раз говорите о потерянной душе. Сейчас, и тогда, на поляне, — тоже. Это как-то связано с вашей религией?

Вампир невесело усмехнулся.

— И да, и нет. Если бы Максимилиан убил бы вас, то он бы изменился. Потерял бы свою суть. Душу.

Я бессознательным движением подтянула колени к подбородку. Ребристая спинка скамьи больно впивалась в позвоночник.

— Но разве это так важно?.. Он же убивал и раньше, правда? — я прикрыла глаза. От света фонарей, бьющего прямо в глаза, разболелась голова. — Даже на моих глазах он совершил с десяток убийств… Думаете, еще один труп что-либо изменил бы?

— Дело не в этом, — поморщился Пепельный князь. — Он убивал и раньше, это верно. В бою или ради пищи, или ради мести, или для развлечения… Да, он убивал. Но еще никогда он не предавал тех, кто ему доверился. И, кроме того, — князь улыбнулся. В лунном свете глаза полыхнули насыщенным алым. — Все мы можем полюбить лишь однажды. И какой смысл жить дальше, если цена за жизнь — это отказ от чуда?

— А при чем здесь… — начала я и осеклась.

Скажи «нет», пожалуйста. Только ни за что не соглашайся.

— Сперва он действительно видел в вас лишь средство спасения, — тихо начал Тантаэ. — Но потом… Что-то изменилось. Мы говорили с ним об этом, тогда, в Замке-на-Холмах. Ксиль стал бояться себя самого. И тогда он попросил меня помешать ему, если страх перед смертью окажется сильнее всего остального. Возможно, все сложилось бы иначе, но последний приступ окончательно запутал его, — вздохнул Тантаэ. — И когда сегодня я не нашел у себя кое-каких предметов, то понял, что опоздал.

— Так это ваши ножи? — ахнула я. И тут же подозрительно сощурилась: — А вам-то зачем?

— Подобные инструменты используются во многих ритуалах, — малопонятно пояснил Тантаэ. — Впрочем, у Максимилиана были свои. Все князья обязаны носить их с собой. Он говорил, что оставил сумку у вас.

— Да. Что-то в этом роде.

Смутно припомнились два кинжала, выпавшие из рюкзака во время сборов в лесу. Похоже, Максимилиан заранее подготовился к проведению этого ритуала. Интересно, а мозги он мне затуманивал тоже с этой целью или из спортивного интереса?

— Почему вы просто не поверите мне на слово, что он любит вас? — укоризненно заметил Тантаэ, поднимаясь на ноги.

— Любит?! — дернулась я. От резкого движения кровь ударила в голову. Перед глазами встала красноватая дымка. — Тот, кто любит, никогда не предаст! А то, что он сделал, иначе, чем предательством, не назовешь!

— Леди…

— Он специально пудрил мне мозги почти месяц! Смущал, доводил, изображал из себя заботливого сентиментального мальчика с плохим характером! И все для того, чтобы я, влюбленная жертвенная курица, добровольно легла на этот чертов алтарь! Что вы на это скажете, а? Хороша любовь?

Сейчас я злилась на него по-настоящему. С глаз словно пелена спала. Я отнеслась к нему с искренним доверием, а в ответ получила равнодушие и хладнокровную расчетливость. Но больше всего бесило, что даже после того, как все открылось, после его прощального «ненавижу» я… я тосковала по нему. Тосковала и снова злилась.