Мама для будущей злодейки - Хэйли Джейкобс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Альтан цокает языком и машет рукой, желая сменить тему. Он не говорит вслух, да и нет в том нужды. мы оба понимаем, что больше мужчина не одинок. Прекрасно осознаю, что все его дела против родни ради нас с Пенелопой. Защитить тех, кого любишь, самая естественная для любого человека вещь.
Я глажу его по щеке и целую, пока дочка в кухне «тайно» хрустит печеньем, которое таки принес ее сердобольный отец.
– Утешительный приз? – поднимается мужская бровь.
– Награда для победителя.
Альтан кладет голову мне на плечо, его настроение немного улучшается.
– Я купил особняк за городом. На той же улице, где живут твои друзья. Нужен будет ремонт, да и территория вокруг не в лучшем виде, и на это уйдет какое-то время…Вы с Пенелопой, – он сглатывает. – Вы не против жить там со мной?
Иногда он удивительно робкий и послушный. Иногда, это ключевое здесь слово.
– Хорошо. Но только потому, что ты до ужаса красив, – улыбаюсь я, вспомнив как развеялись сомнения Пенелопы, аргументом которой выступало симпатичное личико Габриэля.
– Не сравнивай меня с тем невоспитанным принцем. Ноги его больше не будет в нашем доме, – бурчит Альтан.
– Когда мы ей расскажем?
Жених быстро смекает, что я имею в виду.
– Не знаю, как начать. Она же спросит, где я был раньше. Как мне объяснить собственной дочери, что я не знал о ее существовании?
Я могу понять его чувства. Сама не лучше. Неважные мы родители, виноваты перед ребенком. И храбрости нам не хватает. Учимся на собственных ошибках и набиваем шишки. Спасибо дочери, что она растет такой умничкой. Маленькое сокровище. Заботливая, добрая и понимающая, воплощение мечты любого родителя. Мы ее не заслуживаем.
В кухне раздается ужасающий крик.
Не успеваем мы с Альтаном вскочить со своих мест, Печенька громко топая по полу врывается в гостиную и протягивает вперед руку, раскрывая перед нами сжатый кулак, горько обливаясь слезами.
Маленький белый зубик несчастно глядит на нас снизу вверх. Объяснение, которое не требует никаких слов.
– Я больше не буду есть печенье! Никогда-никогда не буду! – клянется, шепелявя, Пенелопа, лишившаяся переднего зуба.
Альтан не сдерживается и громко хохочет так, что на глаза его выступают слезы. Я, уже опытный боец, каждый день подвергаемый подобного рода тренировками, стойко держу лицо, борясь с мышцами рта, отвечающими за улыбку.
Печенька роняет челюсть, неверяще глядя на отца. Спустя мгновение шока из ее рта раздается пронзительный визг раненного самолюбия. Понимаю, неприятно, как над тобой смеются, да еще так открыто, в лицо, и до слез.
– Это ты виноват! Зачем пришел?! Зачем принес?! – Пенелопа показывает пальцем на растерянного Альтана.
– Потому что баловать детей – обязанность любого папы.
Я задерживаю дыхание, прикусывая губу и боясь издать лишний звук, чтобы не разрушить происходящий момент. Как-никак, именно моя невольная ложь отчасти послужила причиной нынешним мукам. Не стоило говорить, что отец Пенелопы павший в бою рыцарь.
Печенька округляет мокрые от слез глаза и шмыгает носом, вглядываясь с сомнением в лицо растерянного собственным порывом мужчины.
– Папа?
55
– Папа? – повторяет Печенька.
Альтан неловко делает несколько шагов вперед и оказывается рядом с дочкой. Присаживается так, чтобы оказаться с ней лицом к лицу на одном уровне.
– Да. Пенни, я твой папа. Настоящий. Я не рыцарь и на небе не живу. И меня долго не было рядом. Прости, доченька.
Я быстро моргаю, чтобы не дать пролиться слезам.
Пенелопа икает и протягивает руку, на ней появляется маленькая вспышка золотистого цвета.
– Да, – улыбается Альтан и на его ладони тоже вспыхивает огонек. – Верно. Я тоже так могу.
Печенька тушит свою искорку и бросается вперед, повисая на шее родного отца. Для нее обладание схожей магией оказалось самым неоспоримым доказательством. Видимо, у магов свои причуды. Даже завидно, что у меня нет ни крупицы маны.
– Правда? Ты правда папа?
– Да, – Альтан гладит ее по спине, прижимает к себе и встает, распрямляя ноги. – Печенька, доченька моя.
Этой ночью Пенелопа засыпает, сладко сопя с потерянным зубом под подушкой, на постели между нами. В одной руке она держит мою, в другой – большую ладонь обретенного накануне отца.
Лежу на боку и смотрю на идеальный мужской профиль.
Не верится, что человек способен быть настолько счастлив. Даже страшно. Что, если однажды я открою глаза и все это обернется сном? Мой ребенок, мой мужчина…как мне просыпаться каждый день, зная, что я их больше никогда не увижу?
– Эрин? – раздается обеспокоенный шепот.
Замираю, смаргивая с глаз непрошенную влагу.
– Ты плачешь?
Если бы мне не было так грустно, я бы рассмеялась. У него, что, детектор на мои слезы? Даже в полной темноте распознает, когда я собираюсь предаться грусти.
– Нет, – вру я.
В темной комнате нам не разглядеть лица друг друга, лишь смутные силуэты. Иначе, вряд ли бы мне удалось провести Альтана так легко.
Печенька сопит, ее сон отнюдь не чуткий и беспокойный, напротив, по утрам приходится тяжко разбудить спящую красавицу в садик.
– Хочешь заставить меня отказаться от тебя или хочешь, чтобы я всегда смотрел только на тебя?
– А?
– Передумала? Эрин, считаешь, что мы торопимся со свадьбой? Веришь, что я не тот человек, который может сделать тебя и Печеньку счастливой? Жалеешь, что встретила такого, как я? Не хочешь жить вместе?
Тупо моргаю, про себя поражаясь, откуда у него столько неуверенности в себе. С виду и не скажешь, что сильнейший маг и намеренно глотающий яд мужчина может переживать о подобных вещах.
– Нет, конечно, что за ерунда…
– Тогда, в чем дело? Повода для грусти, кроме двух вариантов: либо я тебе противен, либо я настолько желанен, что ты не можешь смириться с необходимостью делить меня со всем остальным миром, я не вижу. Последнее мне очень импонирует, и сразу скажу, что я совсем не против, так что для слез тем более нет причин.
Каков болтун!
– Все совсем не так… – бормочу тихо, вглядываясь в темноту, где должно быть лицо любимого. – Что, если однажды, мне придется уйти?
– Куда? Куда
