Маска Зеркал - M. A. Каррик

Леато не был Руком. И он смеялся над ней за то, что она предположила, что он может быть таким.

Ее лицо разгорелось. Кошмар принимал разные формы, но унижение было новым.

"Неважно, — пробормотала она, откидывая назад влажные волосы. "Не в этом дело. Дай мне свою руку, и я попробую вытащить нас отсюда".

После небольшой паузы он протянул ей руку в перчатке. Она взяла ее в свою голую и закрыла глаза, размышляя. "Следующим было лицо из золота. Это богатство, и это было светлое будущее". В конце концов, оно оказалось бы извращенным, но все же давало ей направление. "Без этого мое будущее было бы здесь. Так что, возможно, нам не нужно никуда идти".

Она открыла глаза, и кабинет вокруг нее изменился.

Голубые тона потеплели до насыщенного янтарного и коричневого, колеса печати Индестора сместились, образуя скрещенные тройные перья Трементиса.

А в кресле сидела еще одна Рен.

Нет, не Рен-Рената. Она была одета во все великолепие, на которое только была способна игла Тесс, без всякой скупости и хитрости. Бронзовая шерсть ее нижнего платья была соткана так тонко, что переливалась, как матовый шелк, а плащ был инкрустирован рубинами. В очаге пылал огонь, под рукой стоял хрустальный бокал с вином, и она улыбалась с удовлетворением женщины, которая ни в чем не нуждается.

Донайя склонилась над маленьким столиком в углу. Ее платье было из тонкого хлопка, заштопанное и испачканное, а руки были шершавыми от работы с пером. Она что-то писала в книге, и даже со своего места Рен было видно, что цифры там огромные.

Она не сразу заметила Джуну. Девушка стояла на коленях возле стола в дешевой имитации платья, которое Рената надела на "Глорию", — без рукавов и дерзкое, но на Джуне оно драпировалось, как торговое знамя.

Джуна не поднимала глаз, пока говорила. "Сибилят сказала, что она не в настроении для моих игр. Я потерпела неудачу — мне очень жаль, но в следующий раз я сделаю это лучше, кузина, клянусь".

Рената изучала вино в своем бокале. "Ты снова называешь меня кузиной. Надо ли напоминать тебе, что ты лишилась этой привилегии в прошлый раз, когда потерпела неудачу?"

Рука, сжимающая ее руку, вернула Ренату к себе. "Что ты сделал с моей сестрой?" шипел Леато.

"Я-" Рен уставилась на него, не мигая. "Я не знаю, что это такое. Мне нужны были только деньги, клянусь, но не для того, чтобы сделать твою семью своими слугами!"

Дверь кабинета открылась, и вошел Леато — другая его версия. В нем уже не было того ярковолосого, смеющегося, галантного юноши, который всего несколько часов назад протянул Рен свою перчатку и так нежно поцеловал ее. Этот Леато больше походил на Варго: суровое лицо, шрамы, безжалостность.

Он бросил на стол Ренаты матерчатый мешок. Кровь, пропитавшая его, окрасила блестящее дерево. "Это позаботится о Руке". Его голос надломился, перестав быть легким тенором. Что-то сломалось внутри.

"Ты забрал его голову?" Рената с отвращением посмотрела на мешок.

"Его руки. Этот город еще дважды подумает, прежде чем бросать тебе вызов, кузина".

Ядовито улыбнувшись Джуне, Рената сказала: "Видишь? Твой брат знает, как доставить мне удовольствие".

Леато — тот, что стоял рядом с Рен, — отпустил ее хватку. "Что ты со мной сделала?"

В ответ Рен произнесла тихим шепотом. "Я превратила вас в свои Пальцы".

И превратила себя в Ондракью.

Она была на месте мнимой Джуны слишком недавно, чтобы скрывать правду. Теперь вторая половина монеты лежала прямо перед ней. Удовлетворение от своих инструментов, от того, как она создала их, чтобы они служили ее цели. Ее одобрение было музыкой, под которую они танцевали, ведь она манипулировала не только в Доме Трементис, но и на самом верху города. Она почувствовала зачатки этого, когда стояла перед статуями в Чартерхаусе. Вот и плод.

В конце концов… разве она не заслужила этого? Разве Надежра не была обязана ей за все, что она пережила? Если у нее теперь все есть, то это просто плата за то, что она наконец-то победила: Она перехитрила даже Ондракью, доказала, что она лучше и умнее, и…

Рената поднялась и погладила одной рукой покрытую шрамами щеку другого Леато. Длинные красные ногти впились в шершавую плоть, и в глазах Леато вспыхнула тупая ненависть, которую Рената слишком хорошо знала. "Если бы только ты была достаточно хороша, чтобы не дать ему испортить это милое личико".

Рен зажала рот руками, как будто это могло удержать желчь. Она отступила назад, тряся головой, но на этот раз стена осталась позади нее; от нее не было спасения, так как она наблюдала, как искаженная будущая версия ее самой правит тем, что осталось от Трементиса.

И тут Леато, настоящая Леато, встала между ней и ужасом того, во что она превратилась, взял ее руки и отнял их от рта. "Кузина-Рената-Рен". Он потянул сильнее, заставляя ее обратить на себя внимание. Его голубые глаза были широкими, яростными… и понимающими?

"Это твой кошмар", — сказал он настоятельно. "Все здесь — кошмар. Не позволяй ему затянуть тебя. Что бы ты ни делала раньше, ты должна сделать это снова и вытащить нас отсюда".

Выйти. Выхода не было, кроме как через него. Если это была схема, то они должны были довести ее до конца. Следующей картой были "Три руки — союзники".

Она точно знала, куда идти.

"И не ищите меня", — сказала Тесс, запихивая корзину для шитья в наполовину полный рюкзак, стоявший на кухонном столе. Ее дыхание сковало воздух, а в очаге не было огня, чтобы согреть комнату. Хлебница была открыта и пуста. Потянувшись за маленьким образцом вышивки, который она повесила на стену — единственным своим украшением, — Тесс бросила его тоже в сумку. "Я знаю, ты умнее меня, ты сможешь найти меня, если захочешь, но не надо. Держи эту дверь закрытой. Я не хочу стать очередной жертвой твоих безумных планов".

Она остановилась, собирая вещи, чтобы оглядеться, но у них было так мало, что полрюкзака — это все, что ей было нужно. Она положила руки на бедра и повернулась к Рен. "Мы могли бы жить просто и честно — портновская лавка и ты, общающаяся с покупателями. Но это было недостаточно умно для тебя, и