Лёха - Николай Берг

— Знал бы ты, малыш, какая здесь роскошная охота! Когда вся эта война закончится — ты обязательно должен со мной поохотиться! Это герцогская охота будет, клянусь своими наградами! Хотя куда нашим задрипанным герцогам на их крошечных землях было устроить такое, что будет у нас!

Тут герр Герман совершенно неприлично захохотал, чем немало удивил меня. Он это понял, подмигнул заговорщицки и пояснил:

— Помнишь горячий денек, когда русские пошли на прорыв? А нам надо было, во что бы то ни стало починить мост прямо у них под носом? Так вот я тогда по служебным делам прибыл в штаб дивизии и застал командира в пикантной ситуации. Ему только что доставили фельдъегерской почтой пакет из Германии! И по правилам он должен был ознакомиться с его содержанием немедленно. И когда он его читал — я думал у него глаза выпадут, так он побагровел и надулся. А русские орали свое «ура» совсем близко. И в бой уже вступила хлебопекарная рота и другие подразделения тыла. Знаешь, что было с такой срочностью прислано? — хитро посмотрел на меня герр Генрих.

Я пожал плечами. Этот день мне отлично запомнился, просто чудо, что русские танки не добрались до нас — один из них вспыхнул и зачадил густым черным дымом совсем неподалеку, метрах в трехстах, от того чертова моста, который мы как раз успели починить. Было бы паршиво, если бы вышло так, что починили мы мост, чтобы им воспользовались русские. Но на наше счастье выскочившая на своих французских тягачах батарея противотанковых колотушек бойко сделала свое дело — я потом видел еще три русских танка, которые спалили эти «охотники за жестянками».

— В этом предписании было строго — настрого указано, что командиры германских частей должны тщательно следить за тем, чтобы их подчиненные ни в коем случае не нарушали сроков открытия сезона охоты, каковые действуют как на территории Рейха, так и на всех присоединяемых землях, случаи же самовольной охоты должны наказываться со всей строгостью, невзирая на то шла ли охота на кабана, оленя или зайцев и уток. И это в тот момент, когда штаб был под ударом! Уверен, в эту минуту командиру дивизии самое время было озаботиться тем, чтобы его офицеры не принялись всем штабом стрелять по зайцам и уткам!

Я тоже рассмеялся, рассказчик герр Ремлингер замечательный! Я пристегнул свой ремень, мой спутник одобрительно качнул головой и рванул машину с места. Любит он стартовать так, словно опять участвует в гонках.

И мы свернули к лесу. С первых же метров пришлось снизить скорость — все же это лесная дорога. Сказывались плюсы нашей машины — «Вандерер» легко проглатывал неровности, без проблем преодолевал глубокие лужи. Как же все-таки тут все неустроенно! Неудивительно, с учетом размеров страны, но все же… Воистину — сам Бог ведет Фюрера, отнимающего эти земли у варваров для Рейха! Дважды мы переезжали вброд ручьи, один раз забуксовали на песчаном подъеме. Впрочем, мне даже вылезать не пришлось, герр Генрих, презрительно фыркнув, проворчал что-то о плохой машине и африканских песках, умело раскачав рывками вперед-назад наш автомобиль, с разгону вылетел на горку.

— Черт знает что такое… большая машина, а привод один… И, на тебе — двигатель греться начинает! Тяни, тяни бедолага… Эта Россия, похоже, тебя доконает… Малыш, как ты смотришь, если мы с тобой поставим сюда ведущий передний мост? Придется повозиться, но это же выйдет зверь, а не машина! Как ты смотришь на это? Заодно и двери раздобудем.

— Отличная идея! Надо будет укоротить вал и поставить редуктор на коробку, а потом…

— Дьявол, что такое? А ну-ка, мой мальчик, держись… — герр Генрих одним движением расстегнул кобуру с пистолетом, вцепился в руль и хищно пригнулся.

О, черт! Поперек дороги лежало довольно толстое бревно! Причем с одной стороны дороги — песчаный откос, метра полтора, а с другой топкий берег ручейка. Что он делает? Он что, хочет перескочить бревно?! Вот шалый, зачем… еще не хватало чинить тут, в лесу, разбитую машину! Это же не ралли, куда мы спешим!

— Генрих, стой! Давай, остановимся, и уберем бревно, оно же не такое большое! Не делай этого!

— Держись крепче, сынок! Береги голову! Они только и хотят, чтоб мы остановились, я знаю этот трюк! Не на тех напали! Держись!

Он прибавил газу, машина взревела мотором, и, вильнув задом, как официантка в пивной, резко прыгнула вперед. Я схватился руками за борт и раму стекла — хорошо хоть крыши нет, не отобьешь голову… и хорошо, что пристегнулся! Что за дьявол вселился в Генриха? Вот уже метры до бревна, сейчас удар — и мы останемся без переднего моста…

Машина резко вильнула вправо, от торможения я едва не разбил себе лицо о ветровое стекло, тут же снова взревел мотор, и машина рванулась влево, к болоту, накренившись от маневра. Левое колесо прошло по самому краю дороги, а правое, как-то на удивление мягко перескочило бревно. Снова меня мотнуло в строну, кинуло вперед, снова в сторону… и заднее колесо перескочило! Вот это мастер!

Я уже набрал воздуху, чтобы выразить свои чувства, как на откосе практически прямо перед нами, поднялась зеленая фигура. И вдруг грохнули выстрелы, замелькали вспышки. Стекло пошло трещинами, Вскрикнул Генрих, машина вильнула, заднее колесо соскользнуло с бровки, и дальше «Вандерер», отчаянно воя двигателем, потащил нас под углом к направлению дороги.

— Генрих!

— Пистолет! — страшно прохрипел Генрих, наваливаясь на руль — Пистолет!

Мы как раз проезжали мимо стрелка — очередной выстрел оглушил меня и обдал жаром, но пуля свистнула куда-то над головой. Я ухватил из кобуры на боку Генриха парабеллум. Стрелять я умею, хоть и не скажу, что мастер в этом деле. Но пистолет знакомый…. Предохранитель, так… в стволе есть патрон? Есть!

— Быстрее!!! Стреляяяяй! — страшно хрипел Генрих. Машина еле ползла, буксуя на бровке, до льда под ложечкой медленно, несмотря на истошный вой мотора. Но выстрелы в нас прекратились. Извернувшись, насколько позволял ремень, я вытянул руку и открыл огонь по стрелку, моментально рухнувшему на землю. Попал? Нет? Непонятно, стрелял я не целясь… Я продолжил стрелять по краю откоса, до тех пор пока не кончились патроны в магазине. Повернулся, и увидел, как Генрих, с жутко перекошенным лицом дергая руль левой рукой, правой протягивает мне запасной магазин. Господи, Генрих весь в крови! Тут же схватил магазин, заменил, и обернулся как раз вовремя — стрелок вновь показался из-за края откоса — значит, я не попал! Выстрелить я успел раньше, хотя на этот раз наверняка мимо — но это не главное, главное, что стрелок спрятался, а его выстрел ушел куда-то совсем в сторону. Еще раз, туда же, по краю откоса, и еще, еще, еще!

Машина дернулась, и я едва не свернул себе спину, как меня мотнуло. Генрих вытащил воющий «Вандерер» на дорогу, мы едва не улетели под откос, потом едва не перевернулись, занос — и все, мы ушли за поворот! Мы на дороге, и в нас теперь не попадут — деревья закрывают стрелку прицел!

— Генрих! Мы ушли! Ты спас нас, Генрих! Я…

Договорить я не успел — в кустах впереди что-то затрещало, засверкало, и по машине словно ударил град, что-то выбило дух из груди, перехватило дыхание, швырнуло об спинку сиденья. Машина снова рванула вперед, перед глазами у меня все замелькало. Спустя несколько секунд я немного пришел в себя, вдохнул, удивившись какому-то щекочущему бульканью в горле. Посмотрел вниз и не сразу все понял. По правой стороне кителя расползалось темное пятно. Меня ранили. Второй стрелок, с пулеметом — он изрешетил нам машину — лобового стекла практически нет, через него невозможно смотреть, оно все в дырах и трещинах. Как Генрих ведет машину?

— Генрих? — я попробовал повернуться, и понял, что левая рука у меня словно онемела. Скосив глаза, увидел и на плече такое же темное пятно.

— Малыш… держись… — Генрих хрипел, потом закашлялся и плюнул кровью прямо на приборную доску — Еще… немного… Тянет пока…. Недолго…

— Как ты?! Что с тобой?! Давай остановимся и перевяжем!

— Глупости, малыш… сейчас… я… мотор. Нам прострелили радиатор… и масло…

Я просмотрел на капот — вот дьявол! Из-под капота тянулась полоса пара. Так надолго не хватит!

— Генрих, надо остановиться! Мы так не доедем!

— Вздор… Мы не доедем все равно… надо… дальше уйти… потом ты сам…

Мотор скрежетнул, машину потащило вбок, но Генрих тут же выжал сцепление и перекинул рычаг коробки. Мотор заглох, и мы покатились дальше только за счет запаса скорости. Еще немного, еще… все. Машина остановилась.

— Малыш… возьми пистолет и карабин… и… иди…

— Генрих! Ты что, я не брошу тебя тут!

— Иди… Конец… Медведь…

Он закашлялся, брызгая алыми каплями, и вдруг обмяк, словно открыли клапан, державший давление.

— Генрих…? — и мне самому стало стыдно — чего спрашивать, все ясно и так. Я посмотрел на него внимательнее — Боже, как же он вообще смог вести машину? Вся грудь залита кровью, я вижу не меньше трех отметин от пуль… Генрих… ветеран, спортсмен, и такой печальный конец! За что, для чего все это?