Воины Тьмы - Мария Симонова

Я наконец повернула голову и внимательно вгляделась в него. Теперь я видела разницу. Этот Стас был явно старше — не столько внешне, как по самому выражению лица и, главное — глазами — жесткими и очень глубокими; знакомы мне в них были только едва заметные задорные искорки в самой глубине. И еще — никогда Жуть не смотрел на меня так, как смотрел сейчас этот… мужчина. Он внимательно оглядывал меня всю, с головы до ног, будто на мне было сейчас надето шикарное бальное платье или, наоборот — какое-то невероятное рубище. Я невольно бросила на себя взгляд — ничего такого особенного: джинсы, майка, кроссовки… Если, конечно, не учитывать, что я только что прогулялась в этом наряде через всю вселенную. О! И даже ремень от «Щекотуна» все еще перекинут через плечо…

Стас вдруг протянул руку, коснулся моей щеки и произнес по-русски:

— То же выражение.

Потом, словно смутившись, опустил руку. Мне почему-то показалось, что он сейчас волнуется — не меньше, чем я. Наверное, я должна была что-то сказать, но мысли все куда-то попрятались, а сердце колотилось уже где-то в самом горле — захочешь, а ничего не скажешь.

— Познакомимся?.. — помедлив, предложил он. И назвался:

— Стас Жутов.

…Вот так. От такого-то женщины и валились во все времена в обмороки. Может, и мне свалиться, пока не поздно, пока он еще не ушел куда-нибудь, а стоит напротив и смотрит на меня такими глазами?..

— Жуть?.. — тихо выдохнула я.

Он удивленно поднял брови и улыбнулся, а потом немножко поморщился:

— Не люблю своего прозвища.

— Почему?..

— Оно женского рода… А ты ничего не забыла, принцесса?

— Что?..

Я подумала, что выгляжу в его глазах скорее всего вовсе не принцессой, а полной тетехой, способной произносить только односложные слова.

— Сказать мне свое имя. Ах да!

— Вера.

— Вера… — повторил он. И вдруг — не знаю, почему это произошло, откуда нахлынуло: что-то горячее, как кровь, терпкое, как все мои непролитые слезы, и сильное, словно штормовая волна, летящая к берегу, подхватило нас и толкнуло навстречу друг другу. Я прижалась к его груди, а он меня обнял. Исчезло время, и все миры, сколько их там ни насчитывалось, сжались в одну точку, которой были мы…

А потом секунды постепенно опять пошли враз-гон, мы оторвались друг от друга, и он обернулся назад — туда, где в креслах сидели четверо… Наверное, это и были Эйвы. Только там их было уже далеко не четверо, а примерно раза в два побольше. Мои глаза широко открылись, а челюсть непроизвольно отвисла. Вот это, я понимаю, народы!.. Но страшно не было ничуть, а наоборот — весело. Всей нашей невероятной компании — двум орлам, двум волкам, двум муравьям, двум ящерам и двум людям было весело, и я ощущала их радость так же ясно, как свою собственную!

Мы так и стояли со Стасом в обнимку, он засмеялся, качая головой, и сказал:

— По-моему, ребята, пришла пора нам на время разделиться.

Ему не стали возражать.

— Куда вы теперь, Стас? — спросил орел.

— А то ты не знаешь, — улыбнулся он. И я услышала, как пять голосов сказали одновременно где-то в глубине меня: «Встретимся!» А в следующее мгновение мы уже стояли вдвоем со Стасом на спине ксенли. Стас перенес нас туда мгновенно, просто со скоростью мысли! Оказывается, он теперь и такое может! Посмотреть на нас со стороны — просто крыша съедет: самые невероятные события мы уже считаем простым и обыденным делом, подумаешь — повседневные мелочи!

Так вот мы стояли и смотрели на продырявленный, но все равно величественный Глычем.

«С освобождением, Посредник», — пророкотал дракон и умолк деликатно, словно понимая — да не словно, а точно понимая, — что нас надо сейчас оставить вдвоем. Да к тому же, похоже, ему было с кем поговорить и без нас — сбоку под его крылом приклеился серебристой прилипалой Риграсов мешкот, и, по-моему, между ним и драконом шло какое-то свое общение. Над нами пронеслась фигура в горчичном комбинезоне и устремилась к замку. Ру Исти.

— Ильес! — крикнул Стас ей вслед, но она даже не обернулась.

— Торопится добраться до Крейзеловых секретов, — объяснил он, провожая глазами уносящуюся к пробоине фигурку. И добавил задумчиво:

— Знаешь, а она ведь принцесса…

Из-за Глычема навстречу Ру Исти вдруг вынырнуло кресло с Риграсом. Ру Исти резко притормозила, культурно уступая ему дорогу. Риграс в кресле больше не вопил, но выглядел, на мой взгляд, все равно неважно. Мрачно выглядел. Я бы даже сказала — роково. Он пролетел вдоль замка и скрылся за его громадой с другой стороны.

— Что же он теперь, так и будет всю жизнь верхом на кресле давать круги вокруг Глычема? — поинтересовалась я.

— Пусть пока полетает, — улыбнулся Стас. — Потом ребята его отпустят… — Он обернулся ко мне. — Вера… Хочешь побывать дома?

— Хочу.

По правде говоря, мне все равно было сейчас, куда лететь, лишь бы — с ним; я просто видела, что он и сам этого очень хочет.

— Только имей в виду, что мы можем встретиться там сами с собой — не уверен, но возможно и такое.

— Могу представить, как я сама себе позавидую! Я обняла его за шею, прижалась к плечу.

Он сказал:

— Ты знаешь, что эта вселенная — наша?.. Она тебе нравится?

Я уловила тревожную нотку в его голосе. Вот чудак, конечно, она мне нравится, уже потому, что в ней есть ты! Только ему я этого не сказала. Я просто спросила:

— А ты мне ее покажешь?.. Потом?

— Идет, — кивнул он. И улыбнулся.

Мир вокруг нас вдруг стремительно завертелся, утонул в синем бешено крутящемся пламени; остался только он и его улыбка. Откуда-то издалека еще донесся голос дракона:

«Мы ждем тебя, Посредник!»

Мы мчались куда-то сквозь бушующий голубой вихрь — а может быть, это вихрь сам мчался мимо нас, стремительно набирая скорость. Я понимала, что это делает Стас — ведь он получил Силу! И я тоже была звеном в цепи этой Силы! Выходит, что и мы с ним — Эйвы?.. Ну теперь-то уж у нас найдется время, чтобы обо всем поговорить!

Набушевавшись и приустав, несущий нас синий смерч стал умирать, бушуя все медленней и тише. Пламя постепенно останавливалось — да нет, что я, пламя ведь не может остановиться — оно просто меркло, становилось прозрачным, опадало — до тех пор, пока не улегся последний синий всполох.

На нас мягко опустилась темнота, ворвалась в грудь и закружила голову пряным ароматом летней южной ночи.

Мы были на нашей Земле…