Клинок Гармонии (СИ) - Кишин Илья

— Можешь в этом не сомневаться, только для начала сама решись.

— Я уже твердо решила, — неуверенно поговорила я, старясь выглядеть убедительно.

— Погоди, ты не шутишь?

— Это не шутки, Эмили, — опровергла я. — Я хочу увидеть Нао, если она все еще жива.

— Ты же понимаешь, что Котай будет в ярости, если узнает, что ты сбежала из дворца ради встречи с ней?

— Я все понимаю, но…

— Я не смогу тебя прикрыть, Аой, — перебила меня Эмили.

— Знаю, я не буду тебя в это втягивать, Эмили…

— Поступай, как считаешь нужным, но учти, что я буду очень за тебя переживать.

— Знаю, прости меня…

— Не извиняйся, я все понимаю, — подбадривала она, — в этом дворце ты — словно птица в клетке, все время рвешься на волю, но люди вокруг не дают увидеть мир.

— Ты ведь такая же, как и я, — подметила я.

— Хуже, мое положение ниже и люди со мной не считаются, порой даже банальной вежливости не услышишь, не говоря уже об искреннем уважении. Мне пора, — вдруг оборвала она.

— Постой, ты уже уходишь? — расстроенно промямлила я.

— Ты же знаешь, что будет, если я надолго с тобой задержусь. Не подумай, я бы с радостью еще поболтала, но работа ждет.

— Хорошо, Эмили, тогда иди, — тяжело вздохнула я.

— Еще увидимся, Аой, — улыбнулась она напоследок, после чего спешно покинула сады, оставив меня наедине со своими мыслями.

Наверное, я и вправду птица в клетке, ведь сколько бы во мне не было уверенности, насколько бы сильной я не была — никогда не смогу отсюда сбежать и по-настоящему впитать вкус жизни за пределами Парадного района. Тирания отца не дает мне почувствовать себя вольной, способной заниматься тем, что прикажет сердце. Вместо этого я утопаю в повседневной рутине, бегаю туда-сюда, словно доставщик пиццы, терплю неуважение к себе и к моему труду — как же я устала…

Свободного времени осталось немного, но этих часов достаточно, чтобы немного расслабиться, лежа перед телевизором, а потом хорошенько выспаться. Я медленно и отчужденно поднялась со скамейки, решив вернуться к себе в комнату. На выходе из сада мне встретился старик Мао:

— Ну, что? — поинтересовался он. — Хорошо посидели?

— Да, смогла хоть немного выдохнуть, — подтвердила я. — Спасибо вам за содействие, за мной должок.

— Приходи еще, малышка Аой, я всегда тебе рад, — улыбнулся Мао.

— Обязательно приду! — улыбнулась я напоследок, после чего вышла за пределы садов.

Как-то на душе совсем неспокойно, еще и Эмили так резко ушла, я даже не успела повеселеть. Может, она только делает вид, что мы — подруги? Что если на самом деле она мне тоже врет и просто пользуется мной, чтобы откосить от работы? Вглядываясь в ее желтые глаза, которые были еле видны под локонами ее русых волос, я заметила, что Эмили тяжело со мной разговаривать, и она была явно не в духе выслушивать мои проблемы, не говоря уже о том, чтобы поддержать.

Медленно петляя по коридорам, я в один момент с кем-то столкнулась и упала на пол. Когда мои глаза поднялись наверх, чтобы посмотреть, в кого я врезалась, то передо мной оказался отец.

— Прости, папочка! Я не хотела! — испуганно кричала я, молниеносно поднявшись с пола.

— Тише, не кричи, — успокаивал он. — Все хорошо, сама-то не ударилась?

— Нет, все хорошо.

— Ну и славно, — улыбнулся он. — Слушай, Аой, я хотел перед тобой извиниться, сегодня я был слишком строг и накричал на тебя на пустом месте. Ты ведь ничего не трогала в лаборатории?

— Совсем ничего, клянусь! Даже пальцем ни к чему не притрагивалась! — снова испугалась я.

— Тише-тише, я тебе верю, — он меня обнял. — Прости, я сегодня совсем на нервах и мне сложно себя контролировать. Люди взволнованы новостью ордена «Юстиция» о грехах одного из наших почетных чиновников, потому давят на верхушку, требуя объяснений, почему мы ничего с ним не сделали, а вместо нас за дело взялся какой-то «Спектр».

— Я ничего об этом не слышала.

— Так, — он взглянул на свои латунные часы, — через двенадцать минут вечерний выпуск новостей, можешь глянуть его.

— Папочка, я хочу у тебя спросить…

— Хорошо, спрашивай, — согласился он.

— Ты любишь меня? — с заплаканными глазами посмотрела я на него.

— Хей, ну чего ты, солнце, конечно, я тебя люблю, ты же моя дочь!

— А…Нао? — с щенячьим взглядом ожидала я ответа.

— Послушай, Аой, с Нао все очень сложно, я не могу тебе точно сказать, люблю ли я ее, но она точно мне не безразлична, — убеждал он.

— Зачем ты меня обманываешь? Ты же сам выгнал ее из дворца.

— Я тебя не обманываю.

— Вот, стало быть, что для тебя значит дочь, — расстроенно мямлила я.

— Аой, я устал от разговоров про Нао, — отстранился он. — Говорю в последний раз, ей закрыт путь во дворец, и она никогда больше не вернется обратно.

— Можешь возвращаться к своим делам, не буду более нагружать тебя своими чувствами, — отмахнулась я, освободившись из лживых объятий и устремившись к себе в комнату.

— Аой, просто запомни, что я тебя люблю, — вдогонку проговорил отец.

Мне не хотелось ничего слушать, тем более всю эту ложь. Я с грохотом ворвалась в комнату и заперла дверь на замок, вернувшись в долгожданную тишину наедине с собой и своими переживаниями, где наконец хоть немного успокоилась. Слова папы никак не вылетали из головы — не те, что о любви к дочери, а те, в которых прозвучало что-то про новости.

Я разулась, сбросила с себя платье и бюсгалтер, аккуратно сложив их на край кровати, сняла чулки и как-то отчужденно забралась под теплое толстое одеяло, включив телевизор напротив своего гнезда. Только здесь я могу по-настоящему расслабиться и позабыть о внешнем мире, по крайней мере, до момента, пока не придется засыпать.

— Здравствуйте, в эфире выпуск вечерних новостей, — прогремело вступление ведущего.

Я частенько смотрю вечерние новости, ожидая однажды услышать что-нибудь интересное, но обычно ничего такого не бывает.

— А теперь о главном, — через некоторое время наконец перешел к делу ведущий новостей. — В минувшие будние глава ордена «Юстиция» выступила с шокирующим заявлением, обвинив почетного чиновника при Парадном районе Сильвестра Ремизова в наркоторговле, похищениях девушек и рабовладельчестве, предоставив все требуемые доказательства. В личных имениях гражданина Ремизова поработала оперативная группа, обнаружившая на территории двадцать три тела представителей личной охраны Сильвестра с колотыми и режущими ранениями холодным оружием, а также ожогами четвертой степени. В подвале дома были обнаружены формулы героина и метадона, их производные, а также следы наркотических веществ внутри помещения, похожего на лабораторию. Помимо наркотиков, в подвале обнаружились следы багровых пятен, зубы и кусочки человеческой кожи, принадлежавшие жертвам Ремизова — девушкам, которые уже многие годы числятся пропавшими без вести. Тело Ремизова находилось в том же помещении с характерными ожогами четвертой степени…

Подумать только, какой же ужас. А ведь таким людям доверяют благоустройство города и работу в системе.

— Госпожа Юстиция отказалась брать на себя ответственность за убийство и внедрение в частную собственность, подтвердив свое собственное алиби и алиби всех сотрудников ордена «Юстиция». Виновником кровопролития она обозначила ранее никому неизвестный орден «Спектр», представители которого обратились напрямую к Юстиции, вынудив ее отправить на место преступления гуманитарный отряд, и передали ордену «Юстиция» пострадавших от рук Ремизова девушек, за исключением одной, которую забрали с собой. Личности каждой девушки установлены, среди них присутствуют представители от десяти до тридцати двух лет со следами намеренного насилия. Девушкам уже оказана первая медицинская помощь и они находятся на этапе глубокого лечения с применением препаратов, выделенных лично Дэниелом Фишером, главой третей исследовательской лаборатории отклонений и патологий. Родственники многих пострадавших уже откликнулись и воссоединились с ними. Орден «Спектр», представители которого до сих пор остаются инкогнито, обвинен в антиправительственной деятельности, дальнейшие обстоятельства выясняются…