Клинок Гармонии (СИ) - Кишин Илья

— Смотри, она в бешенстве, — Илия указал пальцем на девушку, — аж слюни на пол капают.

— Подумать только, мы ее напугали, и она едва не убила всех нас, — проговорила Ринна.

— Не мы, а ты, шука! — возмутилась Лия.

— Ну чего ты, выпей «витаминку», успокойся, — утешала ее Ринна.

— Ты мне год жа этот шлучай отрабатывать будешь!

— Молчать! — прокричал Илия. — Потом решать будете, а сейчас нужно ее связать. Ашидо, не поможешь?

— А-ашидо? — промямлила девушка, переменившись во взгляде. — Ашидо…Та…

В этот момент ее руки стали подкашиваться, глаза закрывались — она ослабела и вот-вот отключится. Илия тоже заметил это и, судя по всему, пересилил себя, чтобы применить на ней «шиирацу», от чего того перекосило так, будто перед ним только что промчалась машина.

— Я, сука, больше никогда в жизни не полезу к ней в голову! — проговорил он каким-то испуганным тоном.

— Что ты там увидел? — замешкался я.

— Тебе лучше не знать, Ашидо, просто закрой свой рот и ни слова больше не говори! — прорычал Илия.

Я замолчал и стал наблюдать за тем, как он себя поведет. Илия еще какое-то время старался отдышаться, пока все мы молча смотрели на эту картину. В какой-то момент он сделал очень глубокий вдох и выдохнул, стараясь восстановить свое дыхание, после чего его лицо снова приняло привычный серьезный и безразличный вид, хотя эти кровавые капли, падающие с его щек, выдавали что-то неладное. Все выглядит так, будто Илия применил какую-то скрытую способность, а свои кровавые слезы обозвал ее побочным эффектом — ничего другого более в голову не приходит.

— Ашидо, — наконец заговорил он, — давай я сейчас успокоюсь, приду в себя и умоюсь, а потом все тебе расскажу, если ты готов выслушать, что этой девушке пришлось пережить.

— Хорошо, Илия, — последовал утвердительный кивок головой, — я понимаю, что ты сейчас не в состоянии, но можешь хотя бы сказать, как ее зовут?

— Ты и без меня знаешь, тебе этот человек прекрасно знаком.

— О чем ты? Она — кто-то из рода Ишимару? — непонимающе гадал я.

— Ответ лежит на поверхности, просто посмотри на ее спину и сам все поймешь. Я пойду, не могу больше здесь находиться.

— Дай знать, когда оклемаешься, — вдогонку сказал я. — Выпьем по баночке «Melon’y Cherry» и перекусим, чтобы разрядить обстановку.

— Ну, раз уж речь идет о «Melon’y Cherry», то я обязательно позову тебя на застолье. А пока, бывай, — он махнул рукой и скрылся за дверью.

Я все думал, что же тогда пил Илия, когда впервые пришел к нам домой. Стоило просто спросить, как я уже подсел на любимые им энергетические напитки. Это что-то вроде простого лимонада, но в составе так же присутствует кофеин, который поддерживает нервную систему в состоянии активности, к тому же он слаще и пьется дольше. «Melon’y Cherry» — это его любимый напиток со вкусом арбуза и вишни, который он частенько распивает в неделовое время.

Ну, хватит об энергетиках, сейчас меня интересует только личность этой беспощадной, но в то же время испуганной женщины. Амелия уже выпила «витаминку» из оставшегося шприца, и ее зубы вновь начали заполнять пробелы во рту, но такой дозы было мало, чтобы восстановить их полностью, потому эстетику улыбки Лии все еще портили зияющие дырки.

— Все хорошо? — спросил я у девушек.

— Вше прошто аху…

— Да-да, все ок, мы снова на ногах! — очень громко перебила Ринна Амелию.

— Если все в порядке, помогите мне перетащить ее на кушетку.

— Давай, бери за ноги, я возьму под руки, — скомандовала Ринна.

Вместе мы перетащили тело в отключке обратно на кушетку, снова подсоединили к ней датчики состояния, оставалось только одно:

— Ринна, я побуду здесь, сбегай за веревкой к Мисато, — приказал я.

— Мишато, — заговорила в рацию Амелия, — тащи веревку в медпункт, это шрочно.

— Одна нога здесь, другая там! — ответила ей Мисато так, что было слышно с другого конца комнаты.

— Вопрош решен, не шводите ш нее глаж, — прошипела Лия.

— Оперативно, — улыбнулась Ринна.

Хорошо, веревка на подходе, а теперь пора понять, о чем мне говорил Илия.

— Переверни ее на живот, — скомандовал я.

— Зачем? — оторопела Ринна.

— Сейчас мы узнаем, кто она такая, — пояснил я.

Ринна молча перевернула девушку на живот, после чего я схватился за низ ее рубашки пациента, которая едва закрывала ягодицы, после чего начал медленно поднимать ее.

— Хей! — Ринна схватила меня за руку. — Что это ты делаешь?

— Дай мне взглянуть ей на спину, или твоя оплошность перед Амелией будет висеть не год, а два, — пригрозил я.

— Валяй, — демонстративно отвернулась она, скрестив руки, будто ничего не слышит и не видит.

Я задрал рубашку до шеи, полностью оголив ее спину. Глядя на это, могу с уверенностью сказать, что у нас две новости: во-первых, у нее идеальная модельная фигура, а во-вторых, теперь я знаю, кто это.

— Ашидо, тебя трясет, что такое? — подметила Ринна.

— В-видишь? — я указал пальцем на родимое пятно под правой лопаткой.

— Ну, и? — она оперлась на руку и как-то грозно на меня посмотрела. — Что теперь? Родинка что-то говорит о ее личности?

— Она говорит о ней все, я знаю эту девушку лучше, чем кто-либо на всей планете.

— Ну? Убери с лица такой шокированный вид и назови ее имя.

— Л-лаффи…Харуна…

Глава 26: Клеймо принцессы

Где-то в тронном зале королевского дворца:

— Аой, сколько раз тебе еще нужно повторить, чтобы ты поняла? Или до твоей тупой бошки не доходит, что тебе закрыт доступ в лабораторию и ничего там трогать нельзя? Ладно бы только это, но еще за сегодня ты умудрилась смешать стопки бумаг с разными метками! — разъяренно проговорил король.

— Прости, папа, я не хотела, — раскаивалась я.

— Хотела, не хотела — какая разница? Ты хочешь повторить судьбу Нао?

— Нет, прошу, не надо! Я буду стараться изо всех сил и внимательнее относиться к своей работе!

— Очень на это надеюсь, я не хочу разочаровываться в тебе, как когда-то разочаровался в ней.

— Обещаю, что больше не буду давать тебе повода во мне разочаровываться, — едва не плача, мямлила я.

— И еще, Аой, в этой комнате для тебя есть только «Ваше Величество» — формальности никто не отменял. Твой отец существует только за пределами этого трона, ты поняла?

— Да, я все поняла.

— Тогда ступай, Аой Изуми, возьми выходной на сегодня и не мешайся под ногами.

— Благодарю Вас за Вашу снисходительность, Ваше Величество, — сквозь оскал пробормотала я, после чего развернулась и покинула тронный зал.

Кому-то такое отношение к собственной дочери покажется дикостью, но для меня это самые обычные будние — все время приходится терпеть, глядя в лица людям, а потом громко плакать в подушку по ночам. Все эти королевские слуги, они…словно чужие, все какие-то злые и нервные, будто никого из них не учили добру в детстве.

Я все еще помню теплые руки мамы и ее нежный голос, совсем не похожий на тон моего отца. Когда я была совсем маленькой, мама много со мной возилась и все мне прощала без криков — тогда я по-настоящему чувствовала родительскую любовь. Каждое утро начиналось с ласковых прикосновений к моим щекам. Стоило мне вылезти из-под теплого одеяла, как меня на столе уже ждал любимый теплый завтрак — сырники. Я всегда с удовольствием съедала все до конца, объедалась так, что живот тянул все тело вниз, а потом приходилось отказываться от королевского завтрака на шведском столе, ведь там никогда не подавали этого прекрасного блюда славянской кухни — сырники делала только мама. За это она все время получала выговор от отца, мол не пристало матери принцессы готовить, если на кухне работают лучшие повара Гармонии, отобранные лично им. Но мама, назло папе, продолжала каждое утро подавать мне любимое лакомство, так что теперь я вспоминаю ее только с улыбкой.

Как бы не было прискорбно это осознавать, но правда в том, что мама никогда не принадлежала к королевскому дворцу, потому никто не относился к ней с пониманием, все только и делали, что гнобили и осуждали ее. Когда я подсела на подростковые романы, то открыла для себя много нового, но не все содержимое оказалось понятным и приятным. Я не знаю, почему иногда в жизни случается так, что у ребенка есть отец и мать, но они даже не муж и жена — как в моем случае. Разве это правильно? Из-за решения отца принцессе приходится находится на перекрестье между теми, кого боятся, и теми, кого запугивают. Это действительно тяжело, ведь меня никто не понимает и не хочет понять — в этом мире я совсем одна.