Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна. Большой сборник - Марк Твен

Сим отвернулся, когда мы клали заколдованный пирог в Джимову миску. На самое дно миски под кушанье мы спрятали три жестяных тарелки. Все это Джим получил в сохранности. Оставшись один, он разломал пирог, вынул оттуда лестницу и сунул в свой соломенный тюфяк, потом нацарапал какие-то каракули на одной из жестяных тарелок и выбросил ее в окно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Скорбная надпись. — Гремучие змеи. — Цветок в темнице.

Том потребовал, чтобы Джим оставил на стене своей темницы какую-нибудь печальную надпись. Все знаменитые узники, — объяснял он, — всегда оставляли на стенах темниц такие печальные надписи. Надписей этих Том сочинил пропасть, записал их на бумажку и прочел нам:

«Здесь томилось пленное сердце».

«Здесь бедный узник, покинутый светом и друзьями, влачил свою печальную жизнь».

«Здесь истерзанное сердце и многострадальная душа успокоились навеки после тридцатисемилетнего заточения».

«Здесь, бездомный и покинутый, погиб после тридцатисемилетнего горького заключения благородный чужестранец, побочный сын короля Людовика XIV».

Голос Тома дрожал при чтении этих надписей. Том так расчувствовался, что чуть не заплакал. Он никак не мог решить, которую надпись Джим должен нацарапать на стене, — до того все были хороши, — и наконец потребовал, чтобы он начертил все четыре подряд. Джим уверял, что ему понадобится целый год, чтобы нацарапать такую пропасть вздору на бревнах гвоздем, так как он не умеет писать. Том успокоил его, сказав, что он сам напишет их для него карандашом, а Джиму останется только обвести буквы.

— Впрочем, — объявил он, подумавши, — бревна тут не годятся, ведь в тюремных башнях стены не бревенчатые; мы лучше выдолбим надписи на камне. Притащим сюда камень!

Джим возразил, что камень еще хуже бревен, — пожалуй, ему придется столько времени возиться с этим, что и конца не будет. Но Том отвечал; что он прикажет мне помочь ему. Затем он взглянул, как у нас с Джимом подвигается работа с оттачиванием перьев. Скучнейшая работа, да и трудная какая! Тем более что руки у меня не успели еще зажить после волдырей. Словом, дело шло у нас очень медленно.

— Ничего, я знаю, что сделать, — утешал нас Том. — Там есть, я видел, славный большой жернов возле мельницы, мы утащим его, выдолбим на нем надписи, а кстати и отточим на нем перья и пилу.

Признаться, мысль была не особенно счастливая, да делать нечего, мы согласились тащить жернов. Было около полуночи, когда мы отправились на мельницу, оставив Джима за работой. Кое-как стащили мы жернов и принялись катить его домой, но это оказалось дьявольски трудно. Как мы ни старались, невозможно было удержать его в равновесии, а падая, он всякий раз чуть не отдавливал нам ноги. Том говорил, что одному из нас уж наверное не сдобровать, покуда мы докатим его до дому. На полпути мы совсем выбились из сил. Видим, нам одним не сладить, придется позвать Джима. Джим в одну минуту приподнял кровать, снял цепь с ножки, обернул ее несколько раз вокруг шеи, и мы все трое выползли через лазейку. Джим и я взялись катить жернов, а Том только командовал. Он мастер был командовать, лучше всякого другого. Он на все искусник, за что ни возьмется!

Наша лазейка была довольно широка, однако не настолько, чтобы протащить в нее жернов; но Джим взял кирку и скоро расширил ее, насколько требовалось. Том наметил буквы гвоздем, а Джим принялся выдалбливать их с помощью гвоздя и молотка, добытого нами из кучи хлама, сваленного за пристройкой. Том велел ему поработать, покуда не сгорит у него вся свеча, а потом он может лечь в постель; жернов надо будет спрятать в тюфяк и спать на нем. Мы помогли Джиму надеть цепь на ножку кровати и сами тоже собрались итти спать. Вдруг Тому пришла в голову новая мысль:

— А что, Джим, есть у тебя тут пауки?

— Нет, бог миловал, мастер Том.

— Хорошо, мы тебе достанем несколько штук.

— Бог с вами, мне не нужно пауков. Я их страх как боюсь! По мне гремучие змеи и те лучше!

Том опять задумался.

— Это очень хорошая мысль! — проговорил он наконец. — Надо это устроить. Да, непременно надо, это будет очень кстати. Чудесная мысль! Где ты будешь держать ее?

— Держать кого, мастер Том?

— Разумеется, гремучую змею.

— Боже милостивый, мастер Том! Да если сюда попадет гремучая змея, я уж лучше возьму да голову себе расшибу об стену.

— Полно, Джим, ты бы скоро привык, перестал бы ее бояться. Ты мог бы приручить ее.

— Приручить?!

— Ну да, очень просто. Всякое животное благодарно за доброту и ласку, ему и в голову не придет сделать вред тому, кто его приласкает. Это можно прочесть в любой книге. Попробуй только, об одном прошу тебя, попробуй денька два-три. В короткое время ты можешь так приручить змею, что она тебя полюбит, будет спать с тобой вместе и всюду следовать за тобой. Потом ты обернешь ее у себя вокруг шеи, а голову положишь в рот…

— Пожалуйста, мастер Том, замолчите! И слушать-то страшно! Чтобы я да взял в рот такую погань — ни за что на свете! И спать с ней вместе я вовсе не желаю…

— Джим, перестань дурить! Узник должен иметь при себе какую-нибудь бессловесную тварь, которую он воспитывает и лелеет, и если до сих пор еще никто не пробовал приручить гремучую змею, то тем больше славы для тебя, что ты будешь первый.

— Ну, мастер Том, не нужно мне такой славы! А что, если змея возьмет да и ужалит Джима, какая тут слава? Нет, сэр, не хочу я затевать такой страсти.

— Чорт возьми, не можешь ты разве попробовать? Я хочу только, чтобы ты попробовал. Если не удастся, никто тебя не заставит держать ее дольше.

— Да ведь змея может меня укусить, покуда я пробую! Слушайте, мастер Том, я согласен выносить все, что вам угодно, всевозможные глупости, но если вы с Геком притащите гремучую змею и заставите меня приручать ее, я сбегу, ей-богу сбегу!

— Ну, ладно, ладно, оставим это, если уж ты так заупрямился. Мы можем достать несколько ужей; ты привяжешь им к хвостам пуговицы, и мы сделаем вид, будто это гремучие змеи, — кажется, так будет хорошо.

— Ужи, пожалуй, ничего, я еще могу их вынести, мастер Том, но, ей-ей, лучше было бы обойтись и без них. Раньше я никогда не слыхивал, чтобы было так трудно и хлопотливо быть узником.

— Всегда так бывает, если соблюдаешь все правила. Водятся тут крысы?

— Нет, сэр, крыс я что-то не замечал.

— Хорошо, мы тебе достанем несколько штук.

— Да мне вовсе не нужно крыс, мастер Том! Это несноснейшие твари в мире: покою не дают человеку, снуют вокруг и пребольно за ноги кусают, чуть только уснешь. Нет, сэр, уж лучше дайте мне сюда ужей, если непременно нужно, а крыс не давайте, не надо мне их!

— Однако, Джим, это необходимо! У всех узников в тюрьме водятся крысы, не беспокойся! Еще не бывало примера, чтоб узник жил без крыс. Он приручает их, ласкает, учит разным фокусам, зверьки становятся общительными, точно собачки. Но ты должен играть для них, они любят музыку. Тебе не на чем играть?

— У меня ничего нет, кроме гребенки с кусочком бумажки и дудки, но я полагаю, что дудка им придется по вкусу.

— Ах, им все равно, какого сорта музыка, лишь бы музыка! Дудка достаточно хороша для крыс. Все животные любят музыку, а в тюрьме и подавно. Особливо жалобную музыку, а на дудке, пожалуй, ничего веселого и не сыграешь. Музыка всегда интересует крыс, они вылезают из нор и приходят полюбопытствовать, что это ты делаешь. Вечером, перед тем как ложиться спать, или рано поутру ты должен сидеть на постели и играть на своей дудке; проиграешь минуты две и сейчас увидишь, как все крысы, змеи, пауки заинтересуются игрой и придут — так и закишат вокруг тебя. То-то будет весело!

— Им-то будет весело, мастер Том, а каково будет бедному Джиму? Впрочем, если надо, я, пожалуй, готов. Уж лучше, в самом деле, доставлять удовольствие животным, чтобы поменьше было от них неприятностей.

Том задумался. Что бы еще сочинить?

— Ах да; я забыл! Хорошо бы здесь вырастить какой-нибудь цветок.

— Право, не знаю, мастер Том, только здесь порядочно-таки темно, да я и не привык ухаживать за цветами, немало мне будет возни.

— Попробуй, во всяком случае. Иным узникам удавалось вырастить очень неплохие цветы.

— Пожалуй, есть такой большой стебель коровяка… тот будет здесь расти, мастер Том, но только и растить-то его не стоит труда.

— Ничего, мы добудем тебе маленькое растеньице, ты его посадишь здесь в уголку и станешь ухаживать за ним. Только ты не называй его коровяком, а зови пиччиола, не иначе, это самое настоящее название. И вдобавок тебе надо поливать его слезами.

— Зачем же? У меня тут вдоволь воды из колодца, мастер Том.