Дракон Тирании - Cokol-d
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Фигня какая-то получается, — заметила Янг. — Ты же сам думал, что этому старому хрену могло хватить сил на убийство этих стремных божков, и одного он уже убил. Но говоришь при этом, что сил не хватит. Соврал что ли?
— Не соврал, — Жон только глаза закатил. Можно подумать, что ему заняться больше нечем, кроме как выдумывать истории. — Просто не все Великие равны между собой. И во всей этой истории мы знаем два ярких примера: слабак Гнилой Мозг, и Бесформенный Идон, что был сильнее прочих.
— Так он же умер, Идон этот, — с подозрением сказала Янг.
— И с каких пор это мешает богам?
На этот вопрос никто не смог ответить Жону ничего внятного. С богами мало кто из присутствующих взаимодействовал. А те, у кого подобный опыт был, никогда их не убивали.
— Давно Эдварду не попадался настолько сильный противник, — ностальгически хмыкнул Жон. — Обычно достаточно только встать на один уровень с противником и императорскому дракону хватает умения и ума для победы. Но в тот момент при почти равных у него не было и шанса. Чтобы победить Германа Эдварду понадобилась подавляющая сила. Эта ситуация даже смогла задеть почти уничтоженную Куклой гордость дракона.
— Ты уверен, что это история не про тебя? — с сомнением спросила Белла.
— Если ты найдешь на карте Ремнанта город Ярнам, то мы вернёмся к этому разговору, — отбрил все подозрения Жон. — А пока вернемся к последствиям ошибок для Эдварда. Герман был неприятным моментом, но не более, кульминацией стало появление Великого, хозяина Сна Охотника.
Непонятная тварь с торчащими наружу ребрами и кусками обнаженной плоти, то ли полуразложившаяся, то ли не до конца восстановившая тело. Тварь, что с ходу попыталась воздействовать на Эдварда так же, как воздействовала когда-то на Германа.
В зрительском зале меж тем наступила напряженная тишина. Великий, как и прочие его собратья, внушал потусторонний ужас и отвращение. Невольно некоторые из зрителей вспомнили, что Реликвия может показать им лишь тот уровень, что доступен обычному человеку. То есть в реальности это чудовище ещё более жуткое должно быть.
О подобном просто не хотелось думать.
— В некоторых настольных играх есть ситуация, когда ты проиграешь в любом случае, чтобы не предпринимал для победы. И тогда Эдвард попал как раз в такую ситуацию, — с легким вздохом Жон решил закончить историю своего предшественника. — Он не мог принять предложение Германа и просто уйти, не ценой вмешательства в разум и память. А победив первого охотника выбор сменился на худший из возможных. Императорский дракон либо станет рабом Великого, либо станет Великим.
— Я не понимаю, — Белла не уловила связи в словах отца. — В смысле станет Великим?
— В прямом, — Жон невесело усмехнулся. Пускай он сам признавал, что у Эдварда в тот момент не было выбора, но это нисколько не мешало Жону ненавидеть одного из предыдущих носителей своей души. — Пуповина полукровки, или, как называл её Виллем, «нерв третьего ока», означает особую связь между Великими и смертными. По сути, это переход от смертного к богу. Нельзя возвыситься над прочими, оставшись самим собой, оставшись прежним. Одна пуповина уже меняет человека, делает его чем-то иным, но все ещё меньшим чем Великий, но уже явно отличное от человека, во всех смыслах. Ученица Виллема, Ром, яркий тому пример.
— Но ведь ты сам… — начала Белла и осеклась.
— Он не человек, — тихо заметила Блейк, прикрыв глаза.
Да, это было хорошим напоминанием для всех. Да, Жон мог вести себя нормально, изображая из себя нормального человека, но он не человек. Даже среди себе подобных, Жон выделяется, своей способностью бесконечно наращивать собственную силу и тот факт, что он лишь императорский, а не божественный…
— Так вот почему ты, со своей силой, лишь первый после бога, а не бог, — дошло до Блейк. — Боги — это не только сила, но и какие-то там изменения внутри.
— Какие-то, — хмыкнул Жон. — Изменения там крайне обширные и на многих уровнях. Но в целом да, Блейк, ты молодец, мало кто догадывается до этого без подсказки. Я могу быть бесконечно силен, но остаюсь смертным до тех пор, пока не стану богом.
— Ты не представляешь, насколько тупо это звучит, — вставила свои две льены Янг.
— И всё же это именно так. Я тебе больше скажу, скорее всего именно эта мысль будет финальным уроком для Беллы, — Жон пожал плечами.
— А что я? — Жон даже немного повеселел от подобного вопроса. — Я не человек, Белла, уже нет, и это самый наглядный пример последнего на сегодня наставления. Никогда не путай количество и качество. Можно быть очень сильным и оставаться человеком, самым обычным человеком, что однажды просто состарится и умрет. Когда-то я думал, что меня будет ждать именно эта участь. Можно выйти за пределы смертного и стать чем-то иным, как я стал полноценным или истинным драконом. Только после превращения я обрел всю силу моей души. И только после становления богом, коли я того пожелаю, я обрету новые силы.
— Куда тебе больше-то? — спросила Блейк.
— Не больше, качественнее, — поправил её Жон. — Об этом и был последний урок. Можно, подобно Герману превосходить богов в силе, но сходить с ума от контактов с Великими. А можно быть Гнилым Мозгом, что был не очень-то сильным, но полноценным Великим, обладающим всей полнотой божественной власти.
— Так вот, Белла, Эдвард не понимал этого. Не осознавал, что сто единиц никогда не станет полноценной сотней, для этого их нужно сложить, то есть изменить, а до тех пор они так и останутся кучей отдельных единиц. Насколько бы большая не была та куча, — на видеоряде, под слова Жона Эдвард победил неизвестного Великого, со смертью которого гуманоидный дракон сам начал меняться. В итоге можно было увидеть маленькую зверушку, то ли змею, то ли рыбу, с какими-то непонятными то ли плавниками, то ли крыльями. Новорожденный Великий, первый за очень долгое время. — Поглотив сразу четыре добытые им пуповины Полукровок и убив настоящего Великого, Эдвард, сам того не желая прошел все стадии изменения и перерождения, став Великим. Совершил то, чего так жаждали все, то, что он сам потом проклинал очень и очень долго. Да и другие драконы его тоже проклинали не раз. Я так уж точно, вспоминаю его крепким словом периодически.
— Но почему? — Белла не могла
