Инквизитор - Черил Фрэнклин

— Предатель вынудил меня жить во лжи, как жил он сам, но я восстановлю свою честь, когда вырву у него сердце, ибо именно сердцем он нанес мне самое тяжкое оскорбление.

Внимание обоих братьев сосредоточилось на вожде клана. Арес медленно прислонился к стене рядом с Роаке. Казалось, оба забыли о личной вражде.

Тори рискнула посмотреть на Нгину и встретила испуганный взгляд юной стромви. Нгина беспокойно защелкала, но Акрас как будто не слышала ее.

— Ты понимаешь, — продолжала она, — что я должна своим ножом искромсать останки предателя-реа. Соли не следовало отбирать у меня кинжал. Он заплатит за это. Я приказала своим воинам снова схватить его. На этот раз я сама позабочусь о его устранении.

Роаке проворчал что-то неразборчивое и прыгнул через дыру в верхнюю комнату так же проворно, как его брат. Вскоре его шаги стихли вдали.

— Когда говорит вождь клана, — недовольно заметил Арес, — никто не смеет его прерывать.

Акрас даже бровью не повела.

— Ты понимаешь, что я должна получить труп предателя-реа, — снова заговорила она. — Нужно совершить ритуалы в знак выполнения обета. Ты обязана вернуть мне его тело, или же мне придется воспользоваться заменой, что, конечно, не столь удовлетворительно.

— Оно в саду, — быстро сказала Тори, будучи не в состоянии придумать лучший ответ, — возле куста бело-голубых роз. — Поиски несуществующего куста могли по крайней мере помочь хоть немного выиграть время. Тори ощущала неприятное подозрение, что «заменой», о которой говорила Акрас, может стать ее собственный труп.

Вождь клана изящно кивнула.

— Найди его, Арес, — приказала она.

— Слушаюсь, вождь. — Арес криво улыбнулся Тори, заставив ее поинтересоваться, знает ли он уже о тщетности этого предприятия. — С твоего позволения, я пошлю воинов собрать наших пленников.

— Как тебе будет угодно, — ответила Акрас. Когда Арес ушел, она устремила на Тори печальный взгляд. — Он не понимает.

— Нет, — согласилась Тори, понятия не имея, чего именно не понимает Арес.

— Ты все изменила. Мне придется пересмотреть путь чести. Ты любишь его?

— Нет, — ответила Тори, прикидывая, кого Акрас имеет в виду — Ареса или Биркая.

— Ты поступила разумно.

Глава 39

Оми стоял в саду в полном одиночестве, занятый наблюдениями. При этом он ощущал чувство, редко испытываемое калонги, — страх.

Когда Джейс присоединился к нему, Оми уступил ему право говорить первым, которое по старшинству принадлежало калонги. Джейс закрыл глаза, словно от боли, но заговорил спокойным голосом, когда продолжительное молчание сделало ясными намерения Оми.

— Этот мир принадлежит стромви, но не все они наделены пониманием.

— Они сами выбрали, кого удостоить своим доверием, — ответил Оми. — Закон уважает их решение.

— За долиной Нгенги «вахта смерти» продолжается, но стромви, которые держат ее, мало понимают причину.

— Они не станут прислушиваться к нам больше, чем к своим старейшинам. Мы ничего не в силах для них сделать. — В бесстрастном голосе Оми внезапно прозвучало сожаление. — Мы не можем предотвратить завершение уже начавшегося бедствия.

— Но мы можем уменьшить вред. Нгури выслушает нас, если мы заставим его понять, что он делает.

— Он не станет слушать, — отозвался Оми.

— Реа не разделяют ваших сомнений.

— Они ничего не понимают.

— Тем не менее, — решительно заявил Джейс, — я могу убедить их поделиться со мной своими возможностями.

— А заодно и нецивилизованными методами, Джейс-лаи? Даже если вы решили запугать стромви, вам не хватит на это времени. В последние дни вам пришлось адаптироваться слишком часто и резко. У вас уже началось реланиновое отравление.

— Симптомы пока сравнительно слабые. — Джейс криво усмехнулся. — Я все еще в сознании и могу разумно мыслить.

— Вы знаете, что изменения окружающей среды ускоряют течение болезни. Вы, соли, слишком хрупки. Повторяю: у вас нет времени, а у меня нет желания вносить вклад в разрушение. Назовите мне хотя бы одну жертву, которую я мог бы защитить с чистой совестью, и я окажу вам любую помощь.

— Сильвия Ходж — жертва. Риллесса — тоже. Даже Калем…

— Вы с таким же успехом могли бы просить меня защитить реа, чьи наркотики повредили ум этих троих. Все, кого вы назвали, являются соучастниками зла. Они руководствуются лишь собственным эгоизмом, который отрицает даже долг дружбы, приведший вас сюда. Две женщины-деетари также пострадают заслуженно, ибо они содействовали разрушению своей ложью, заставляя их пророчества смерти становиться реальностью.

— А Виктория Мирель?

— Она уже прожила отпущенный ей срок.

— Тори даже не знает, что она клон. Она член Консорциума и пришла бы в ужас, узнав масштабы наследия Мирель, которое ей досталось.

— Вы руководствуетесь эмоциями, Джейс-лаи. Мисс Мирель уже начала повторять поведение своего оригинала. Она снова намеренно поставила себя вне закона. Теперь закон не сможет ее защитить. — Оми сделал паузу. — Вы считаете меня холодным и жестоким калонги, который только радует клеветников Консорциума, подавая пример несправедливости, причиняемой беспристрастной истиной.

— Абсолютная истина осуждает всех нас, Оми-лаи.

— Да, — согласился Оми. — И согласно такой истине я вижу себя трусом, боящимся рискнуть собственной жизнью ради существ, которых не в силах уважать. Вы рассуждаете верно: эти «жертвы» не заслуживают смертного приговора, но я не могу испытывать к ним сострадание. Я ущербен, Джейс-лаи, и именно поэтому просил совета у Укитана-лаи. Мне стыдно.

— От вашего стыда нет никакого толку, — бросил Джейс с раздражением, не соответствующим доктрине Сессерды в той же степени, что и слабость, в которой признался Оми. — Укитан-лаи послал вас сюда, чтобы вы преодолели ваши предубеждения. Продлите мое время, Оми-лаи.

— Вы с большей вероятностью сможете выжить, позволив болезни течь естественным путем. Искусственные задержки усилят боль и увеличат шансы необратимых повреждений нервной системы. Внешнее заражение ускорится в процессе усвоения новых доз реланина.

— Я знаю все стандартные предупреждения, Оми-лаи. Возможно, у меня больше опыта в отравлении реланином, чем у любого другого в этой Галактике.

— Ваш сарказм указывает на отсутствие спокойствия Сессерды. Вы должны исправить эту погрешность.

— Завтра я помедитирую на эту тему, если не умру. — Джейс снял пиджак, позаимствованный у Бирка, повесил его на ветку куста и распахнул рваную рубашку над сердцем. — Уверен, что вы способны различить тепловые точки, чтобы попасть прямо в имплантант.

— Враги уже наступают, — предупредил Оми.

— Вам отлично известно, что у нас хватит времени, если вы прекратите спорить.

Усики Оми оскорбленно шевельнулись, но он быстро справился со своей реакцией.

— Ложитесь на дорожку. Боль будет краткой, но острой.

Джейс повиновался, белые камешки заскрипели под ним. Калонги поднял внешние руки, и его нижние конечности — две тонкие ноги и многочисленные настоящие руки — предстали в их золотистом, переливающемся сиянии. Некоторые руки имели кисти с различным количеством пальцев; другие, более специализированные, оканчивались гребнем, иглой в чехле или иными полезными предметами, которые калонги выращивали на своих конечностях.

Оми опустился рядом с соли и поднял одну из «ириви» — тонкую и гибкую трубчатую конечность, скрытую мантией внешних рук.

— Мне нужно максимальное количество, которое вы в состоянии мне уделить, не прикончив меня на месте, Оми-лаи, — пробормотал Джейс.

— Успокойтесь, иначе вы умрете от первой же капли моей крови у вас в сердце. — Оми зашептал нечленораздельную литанию Сессерды, приведя себя, как и Джейс, в состояние, близкое трансу, позволяющее обоим выдержать переливание, так как намеренно вызываемое кровотечение «ириви» требовало весьма болезненного перераспределения многих нервных импульсов. Оми вздрогнул, и полая, похожая на иглу кость высунулась из углубления в конце конечности. Калонги вонзил кость в грудь соли.

Джейс инстинктивно вздрогнул и пробормотал эхо целительной литании Оми. Игла входила все глубже и глубже, пока не пронзила печать имплантанта, так как волокно, защищающее обычный запас Джейса, не впустило бы живой реланин. Переливание началось. Кровь калонги, наполнившая полую конечность Оми, поблескивала под кожей и, шипя, смешивалась с остатками очищенного реланина в имплантанте Джейса. Кровь Оми жгла кости и сухожилия соли, но игла вводила большую ее часть в глубокий, хорошо защищенный имплантант.

Оми медленно вытащил «ириви». Сознательное подавление ощущений было тяжелым испытанием даже для феноменальной выносливости калонги. На груди Джейса осталась капля перелитой крови, почти сразу же превратившаяся в тонкий струп.