Кровь хрустального цветка - Сара А. Паркер

Я шагаю по старым потертым доскам, скользким от дождя, высоко держа голову и не обращая внимания на серебристые оборки, тут и там мелькающие в волнах.

Надеюсь, Кай не попытается со мной заговорить… иначе я сломаюсь. Рассыплюсь по причалу и никогда не соберу себя заново.

Он, вероятно, все равно бы меня обнял и сказал, что все будет хорошо. Но нет. И не должно быть.

Мне не должно быть хорошо.

Я отсчитываю про себя пятьсот двадцать два шага до корабля с большим синим парусом, где на палубе суетится множество моряков.

Кольцо Бейза жжет ладонь, и я отваживаюсь обернуться с причала на затянутый туманной дымкой берег.

Бейза нигде не видно, и мне становится интересно, чего он больше стыдится: шрамов или происхождения.

А я? Я прячусь лишь от самой себя. Пусть фальшивая оболочка неудобна и тесна, но то, что скрывается под ней, много хуже…

Прекрасная и зловещая трагедия.

По-прежнему глядя на тусклую гладь залива и каменные акульи зубы, украшающие его мрачную улыбку, я наклоняюсь и кладу кольцо. А когда выпрямляюсь, мне становится еще тяжелее.

Я смотрю на длинный изящный корабль, созданный, чтобы взрезать гнев немилосердного океана… если бы только это уменьшило мою тревогу.

Пальцы ног едва касаются трапа, ноги словно прирастают к причалу. Крепкому, добротному, знакомому причалу, на который я взирала сверху целых девятнадцать лет и подумать не могла, что окажусь в подобном положении.

Я как будто вот-вот ступлю в бездну моря с доски пиратского корабля… потому что как только нога коснется палубы – все. Я пересеку Черту безопасности.

И последний шаг кажется непреодолимым.

Пульс в ушах заглушает грохот волн.

Сильная, собранная, несгибаемая…

Я поднимаю взгляд и вижу множество незнакомых лиц. Капитан корабля смотрит на меня сверху вниз: седые волосы стянуты на затылке, синий сюртук застегнут на золотые пуговицы и подчеркивает крепкое тело.

Он изучает мое лицо, словно видит на нем все трещинки.

– Прилив уходит. Если мы не отплывем сейчас, то разобьем киль на выходе из бухты.

– Проклятье, – бормочу я, не шевеля губами.

Всегда защищай слабое место.

Я вдыхаю морской воздух и ступаю на трап – каждый мускул напряжен, как для прыжка. Я изо всех сил стискиваю рукоять меча, ступая все дальше и дальше на небезопасную территорию.

Но переход на палубу приближается слишком быстро, и я сглатываю, пытаясь унять бешено стучащее сердце, смотрю на свои ноги…

Я будто снова стою на краю пропасти, вглядываясь в темноту и боясь того, что может быть внизу. Зная, что там скрывается что-то ужасное и отвратительное.

Но я больше не могу прятаться.

Ты сможешь! Просто раскинь руки, словно летишь, и выдвигай ножку вперед…

Голос брата взывает к измученной душе, даруя мне стержень. Я киваю себе – ему – и пристально смотрю на берег залива.

Представляю, как брат протягивает руки и ждет. Как он широко улыбается. Как я бегу ему навстречу и в груди вспыхивает счастье, когда я падаю в его объятия и со смехом сворачиваюсь в клубочек от щекотки.

Затаив дыхание, я ступаю на прочную палубу из твердого дерева…

Я жду, что вокруг что-то изменится. Что меня согнет в приступе невообразимой боли или откуда ни возьмись выпрыгнет врук и вонзит в меня когти, со свистом рассекающие воздух. Я жду, и пусть ничего не происходит, облегчения я не испытываю.

Я только что сделала самый важный шаг в своей жизни, но щекотки так и не последовало.

Из-за меня.

Я всему причина.

Судорожно вздыхаю и стараюсь не моргать, иначе чувства хлынут из глаз слезами и все поймут, насколько я близка к срыву.

Насколько слаба.

Капитан внимательно изучает меня взглядом светлых глаз, вокруг которых за долгие годы собралась сетка морщин. Издает хриплый звук, затем бормочет что-то себе под нос и начинает раздавать приказы команде.

Каван пихает мне в руки корзину и уходит к лестнице, ведущей под палубу. Вант медлит и смотрит так настороженно, что мне хочется поежиться.

– Теперь ты на судне Бахари, госпожа.

Последнее слово звучит как угроза.

– Спасибо, Вант. Я в курсе.

– Хорошо.

Он сверлит меня взглядом еще мгновение, бегло смотрит на куплу и наконец уходит следом за Каваном.

Стоит ему скрыться из виду, как я облегченно перевожу дух…

Пожалуй, он слишком близко к сердцу воспринял то, как шлепнулся на задницу.

Вокруг вскипает суета, все готовятся отойти от причала. Отчаянно желая забиться в тихий уголок, я направляюсь на корму корабля, откуда будет хорошо видно кильватерный след, который он скоро оставит в безжалостном сером океане.

Вытащив заколку, я позволяю тяжелым локонам рассыпаться, огораживаю себя мнимым щитом от утыкающихся в спину взглядов.

Сжав раковину на цепочке, я ищу среди волн серебристые всполохи. Но Кая нигде не видно.

Ледяной укол сожаления пронзает меня изнутри…

Я должна была честно все ему рассказать, но Кай так отчаянно захотел бы меня спасти, а он не может уберечь меня от самой себя.

Закрыв глаза, я прижимаю раковину к губам.

– Прости… – шепчу я, и, клянусь, раковина отвечает.

Но когда я подношу ее к уху, то слышу лишь дыхание океана.

Обернувшись на залив, я не в силах сдержать слезу. Она скатывается по щеке, и я вытираю ее плечом.

Сильная, собранная, несгибаемая…

Не стоит смотреть на замок Нуар. Его вид породит новую волну сожаления.

Когда это меня останавливало.

Я поднимаю взгляд и останавливаю его на плотной черной громаде, выступающей из скалы. Соленый ветер треплет мои волосы, обжигает губы и холодит щеки, а я все смотрю на то, что мне так дорого…

Когда смотришь на свою жизнь издалека, становится трудно дышать, поэтому я склоняюсь над корзиной с вещами, позволяя его запаху наполнить меня и успокоить хаотично мечущийся разум.

– Отходим! – кричит матрос, и корабль отчаливает.

Основной парус поднят, и ветер наполняет его пузо, срывая нас с места с такой силой, что я вынуждена выпустить корзину и вцепиться в поручень.

Глубокий рокот сотрясает воздух, словно огромная гора сдвинулась с места. Волосы на загривке встают дыбом, и мой взгляд тут же находит верхушку Каменного стебля, вздымающегося высоко в небо, словно бутон незрелого цветка…

На моем балконе стоит плотная тень мужчины, наблюдающего за нашим отплытием.

Рордин.

Он настолько неуместен там, жестокость против нежных цветов моей глицинии, обвивающей балюстраду.

Ледяное прикосновение пристального взгляда проходится по моему лицу, запястью, скользит вниз по ноге, словно пробуя на вкус мою кровь с