Как убивали Советский Союз. Выгодоприобретатели крупнейшей геополитической катастрофы XX века - Андрей Николаевич Савельев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Некоторым хочется считать, что виной всему папа с мамой. У Чубайса это были полковник Борис Матвеевич Чубайс (в войну — политрук, потом — преподаватель марксизма-ленинизма, диссертация: «Полная и окончательная победа социализма в СССР — главный итог деятельности партии и народа») и Раиса Хаимовна Сагал, которая числилась экономистом, но никогда не работала (в своих воспоминаниях Чубайс назвал свои родственные связи «еврейской анкетой»). Но что могли передать существу, имя которого стало нарицательным, эти давно ушедшие в небытие люди? Порченую кровь? Затаенную ненависть к стране, в которой они жили очень неплохо? Ничего подобного в среде, окружавшей Анатолия Чубайса, не было. Он был обычным советским инженером, доцентом — специалистом по планированию управления и науки. Ничто не предвещало обращения простого советского человека в изувера с ледышкой вместо сердца. Разве что создание в 1984 году, еще до первых признаков перестройки, некоего подпольного кружка экономистов, который просуществовал совсем недолго и наверняка находился под контролем КГБ.
Аналогична судьба Егора Гайдара. Вот только его «еврейская анкета» длиннее и изощреннее. Она говорит о какой-то скрытой закономерности. Гайдар числит себя потомком известного советского писателя Аркадия Гайдара, настоящая фамилия которого — Голиков. Юному Аркадию довелось пережить события, изломавшие его психику. Еще юношей ему довелось участвовать в подавлении Тамбовского крестьянского восстания, а потом командовать большевистским «эскадроном смерти» — ЧОН — в Сибири. В Хакасии он без суда расстреливал «диких инородцев», за что его в 1922 году самого чуть не расстреляли, но все же ограничились просто лишением всех должностей. Последовавший брак с писательницей Рахилью Лазаревной Соломянской закончился рождением Тимура Гайдара, разводом и психушкой в 1931 году. Аркадий Голиков сумел преодолеть помутнение рассудка, порожденного кровавой революцией, но ничего не смог сделать со своим сыном, который не обрел никаких черт своего литературного образа из известной повести «Тимур и его команда». Аркадий Голиков погиб в 1941 году и, как павший в боях за Родину, все свои грехи искупил. Тимур Гайдар попытался стать моряком-подводником, но в результате превратился в заурядного журналиста. Имя дало ему адмиральские погоны, но не славу писателя и не честь офицера. Брак с Ариадной Бажовой, дочерью известного писателя и сибирского красного партизана, дал миру Егора Гайдара, но не счастливую жизнь. Я помню нетрезвый лик Тимура Гайдара, который попытался на склоне лет войти в политику в адмиральском мундире. Он стал появляться на мероприятиях социал-демократической партии, которая в начале 90-х годов увяла, а с ней исчез из политики и Тимур. Зато в нее вошел Егор Гайдар, по семейной традиции женившийся на дочери писателя Аркадия Стругацкого, известного писателя-фантаста и сына комиссара продотряда. Писательский, комиссарский и еврейский корни, переплетаясь, дали тлетворный побег. Монстр внезапно появился у руля российской экономики, сбросив с себя коммунистическую личину. Разгадка проблемы состоит в том, что простой советский человек Чубайс был мобилизован и подготовлен к своей миссии в недрах того режима, который он потом, как казалось, ненавидел. Нет, ненависть — слишком человеческое чувство. Он выполнял то, что было заложено в него как программа — без эмоций, без творчества. Механизм работал старательно, не позволяя посторонним возмущениям внедрять в него сомнения. Также и Гайдар был если не совсем простым, то почти незаметным человеком. И отвратительность его манер говорила скорее о бесхитростном устройстве его личности. Он был инструментом, а не творцом. Гайдар и Чубайс — только исполнители воли секты, взрастившей их и подготовившей к моменту, когда они смогли безжалостно расправиться со страной, которую никогда не любили.
Крах российской экономики в 90-х годах XX века, как теперь мы можем точно утверждать, обусловлен двумя главными факторами: во-первых, недееспособностью коммунистической партноменклатуры владеть страной как целостным социально-политическим и экономическим образованием (отчего произошла конвертация власти в собственность, а также расчленение страны); во-вторых, прямым заговором глобализировавшейся части этой номенклатуры (включая привилегированные научные кадры), имевшей целью получить статус в мировой политической и экономической элите (отсюда предательство спецслужб, «козыревщина» и прямой обман народа).
Уверенность в такого рода утверждениях появляется не только благодаря опыту прошедших лет и множеству частных наблюдений, дающих возможность делать косвенные выводы. Авторы либеральных реформ с годами стали цинично откровенными, почувствовав, что им не грозят ни репрессии и реквизиции, ни даже общественное порицание. Одним из рекордсменов циничной откровенности стал один из сподвижников Чубайса экономист Виталий Найшуль, решивший в 2004 году поделиться с публикой своими соображениями о генезисе либеральных реформаторов. Этот ультралиберал, приправляющий свои суждения философскими отвлечениями в пользу сильного государства, обнародовал данные о том заговоре, который гнездился в различных структурах партхозноменклатуры. Фактически, горбачевская перестройка прикрыла назревающий мятеж, продуманный до деталей.
По утверждению Найшуля, у заговора было три идеологических куста, которые собрались в пучок уже в 1987 году, но оформились еще в 70-х годах, консолидировавшись на общем представлении о недееспособности проводимой экономической политики и ненависти к собственной стране. В состав коалиции заговорщиков вошли московско-питерский куст во главе с Гайдаром, Чубайсом и Кохом; новосибирский куст во главе с Симоном Кордонским, Широниным и Петром Авеном; третий куст, базировавшийся в Экономическом институте при Госплане, возглавил сам Найшуль. Гнезда заговора были вовсе не самодеятельными, а вполне известными начальству, уже прикидывавшему, как ему повторить для себя высокие стандарты потребления за счет отбрасывания выхолощенной и изжившей себя коммунистической идеи. Не случайно в 1989 году Чубайс легко получил разрешение выехать в Австрию, где он встретился на конференции с Гайдаром, Авеном, Кагаловским. Последний, кстати, еще тогда высказал идею о проведении реформ в каждой из союзных республик отдельно. В принятой тогда совместной декларации говорилось, что реформы невозможны, если СССР сохранится. Но еще за два года до того «кубло» обсуждало разрушение страны. Тогда же в качестве начала уже планировалась массовая остановка и перепрофилирование производств.
Найшуль прямиком пишет, что мировоззрение этих групп сформировалось во время поездок на Запад. Причем кругозор ее членов был крайне ограничен, выхватывая из западной экономической науки только «вершки» — стародавние высказывания фон Хайека и фон Мизеса. Найшуль говорит: «Мы сделали все по учебникам. Кстати, это было головное направление мысли в 91-м году — никаких собственных путей. Все делаем, как в учебнике написано». Продумывания будущих реформ просто не было — оказалась сформирована только идеологическая догма, время распада которой должно было быть достаточным, чтобы разрушить и ограбить страну. В деталях продумывался
