Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты - Светлана Бондаренко

— Ну-ну-ну, — поизносит басом старуха. — «Гулливер — двести одиннадцать». Кто координатор?

Галка делает легкий книксен.[39]

— Я, — тоненьким голоском произносит она. — Галина Комова.

— Девочка, — с сомнением говорит старуха и поджимает губы. — Впрочем, отчего же? Вы можете мне не поверить, дети, но я тоже когда-то была девочкой… Слушаю тебя, координатор.

В группе трое… вернее, четверо. Ксенобиолог Жак, механик Володя и тобианин Гай.

Тобианин… — Старуха снова поджимает губы. — Это что — его специальность?

Галка краснеет, беспомощно глядит на Эрика, на Корнея и он опускает глаза. Корней и Эрик стоят справа и слева чуть позади старухи с каменными лицами.

— Объяснись же, координатор, — басит старуха.

Галка с отчаянной храбростью поднимает на нее глаза.

— Тобианин Гай, раненый солдат, переброшенный на Землю при чрезвычайных обстоятельствах, проходит в группе «Гулливер — двести одиннадцать» человеческую практику.

На несколько секунд воцаряется молчание. Затем старуха благосклонно кивает.

— Неплохо, координатор, неплохо. Несколько двусмысленно… однако по основной сути правильно. Человеческая практика… хм.

Она ерошит кудри на голове просиявшей Галки и манит Гая пальцем.

— Подойди сюда, тобианин Гай.

Гай неохотно приближается и останавливается перед нею, глядя на нее исподлобья.

— Ну-ка, Гай, — басит старуха и показывает на Эрика. — На кого похож этот человек?

В лице Эрика что-то мгновенно меняется, и сам он слегка ссутуливается, руки обвисают, как плети. Гай с изумлением глядит на него.

— Итак? — говорит старуха. — На кого он, по-твоему, похож?

— Этот человек… — запинаясь, говорит Гай. — Он был, когда меня… когда я очнулся…

— Я не спрашиваю, кто он такой, — терпеливо говорит старуха. — Я спрашиваю: на кого он, по-твоему, похож?

Гай глубоко вздыхает.

— Больше всего он похож на алайского солдата, инвалида войны.

Корней едва заметно улыбается и кивает Гаю. Старуха расплывается в улыбке.

— Молодчина, Бойцовый Кот, — произносит она. — И ты молодчина, Эрик.

Эрик распрямляется и становится прежним — статным, гибким, могучим Прогрессором. Только шрам на щеке остается от инвалида войны. Старуха обводит взглядом гулливеровцев.

— Ну что ж… Я довольна. Материал неплохой. Приступай к делу, Эрик, а я отдохну где-нибудь в тени… Пойдем, Корней.

Она подает Корнею руку и величественно плывет к тенту. Гулливеровцы бросаются было проводить, но она величественным жестом их останавливает.

— Здравствуйте, ребята, — улыбаясь, говорит Эрик.

— Здравствуйте, Эрик, — вразнобой и очень негромко отзываются гулливеровцы.

— Давайте посмотрим, что вы здесь сделали, — продолжает Эрик, — а потом поговорим. Начнем, пожалуй, с тебя, Володя. Не возражаешь?

— Гай! — доносится от тента голос Корнея. — Поди сюда, дружок, на несколько слов…

Под тентом старуха восседает на табурете, положив на стол пухлую руку. Рядом с ней высокий бокал с прохладным даже на вид напитком. Корней стоит рядом с нею, засунув руки в карманы брюк, покачиваясь на прямых ногах с носка на пятку. Гай сидит перед ними на траве, скрестив ноги.

— Значит, тебе здесь нравится… — говорит старуха. — И тебе нравятся ребята…

Гай утвердительно кивает, не поднимая глаз.

— И тем не менее тебе очень хотелось бы вернуться. Гай снова кивает.

— На моей планете дерутся, — угрюмо произносит он. — А я здесь ем, пью, сплю и валяюсь на солнце. А я — Бойцовый Кот. Живой Бойцовый Кот, который не дерется, — это нуль. Меньше нуля.

— Вздор, — возражает старуха. — Ты, маленький эгоист, почему ты думаешь и твердишь только о себе? Подумай о нас, о Корнее! Ты хочешь, чтобы мы, здоровые взрослые люди, своими руками вернули тебя, мальчишку, в эту преисподнюю? Мы же умрем от стыда, ты об этом подумал?

Гай молчит.

И еще, — продолжает старуха. — С чем ты вернешься домой? Что ты узнал, чему научился? Хорошо, вольно тебе оставаться Бойцовым Котом, его высочества герцога Алайского истребителем броневиков. Что можешь ты повергнуть к стопам его высочества, что вынесешь ты из этого приключения?

— Драмбу! — с вызовом отвечает Гай. — Корней подарил мне Драмбу…

Старуха презрительно свистит.

— Эту старую рухлядь! А что ты сможешь рассказать ему о нашем мире?

Гай краснеет. На лице его выступает пот.

— Ничего, — бормочет он хрипло. — Я никогда никому не скажу ни слова об этом вашем мире…

Почему? — быстро спрашивает старуха.

— Это было бы… государственной изменой, — произносит Гай и опускает голову.

Старуха и Корней обмениваются быстрыми взглядами.

Там же у тента те же и Эрик с гулливеровцами. Старуха истово опустошает немалых размеров глиняный горшочек, наполненный аппетитной дымящейся снедью. Корней, полузакрыв глаза, потягивает через соломинку питье из стакана. Гулливеровцы расселись в траве перед старшими, Гай в стороне от них в прежней позе с угрюмо опущенной головой. Эрик негромко говорит:

— Могу сказать одно, группой я в общем доволен. По технической стороне у меня вообще нет замечаний. Лагерь поставки образцово, будем считать, что механик экзамен сдал. Если не хочешь отдохнуть, Володя, приступай к отработке барьера…

Володя серьезно кивает.

— Жак, — продолжает Эрик. — Ход контакта, пожалуй, в норме. Есть интересные идеи, недурные мысли… Правда, системы еще не видно, а впрочем, время у тебя есть, продолжай работать. Положил бы полезным для тебя через неделю-другую основательно проконсультироваться с Корнеем…

Жак вздыхает, хлопает себя по коленям и улыбается Корнею.

— Координатор… — продолжает Эрик. — Координатор этой группе поставлен в несколько необычные условия. — Он мельком взглядывает на Гая. — Пока я затрудняюсь сказать что либо конкретное, оценочное… Подождем. Ну, а что касается штурманской практики… — Он извлекает из кармана джинсов цилиндрический футлярчик, похожий на кассету современного фотоаппарата, и подает Галке. — Вот задание. Правило тебе известно. В один прекрасный миг тебе подадут звездолет, ты немедленно вскрываешь конверт, на расчет перелета девяносто минут, затем — старт…

Гай прислушивается. Галка несколько раз кивает растрепанной головой и сует футлярчик в нагрудный карман. Эрик поворачивается к старухе.

— У меня все, — почтительно говорит он.

Старуха с тяжким вздохом поднимается, отправляет опустевший горшочек в мусоросборник и выходит перед гулливеровцами.

— Ну вот, — говорит она. — Собственно, у меня тоже все. За исключением одной маленькой частности. С сегодняшнего дня группой будет руководить Корней…

Гулливеровцы качнулись, переглянулись и снова замерли, уставясь на старуху.

— Эрик бросает все на полдороге, — продолжает та, — и переходит в распоряжение Штаба. Весьма возможно, что вы его долго не увидите. Прощайтесь, дети.

Гулливеровцы вскакивают на ноги и обступают Эрика. Видно, что они взволнованы, но все молчат. Затем Галка произносит слегка дрогнувшим голосом:

— До свидания, Эрик. Спасибо за все. Берегите себя.

Эрик с улыбкой наклоняет голову.

Лужайка в лесу. Утро. На середине лужайки расположился в нелепой, нечеловеческой позе робот Драмба с чертежной доской, стиснутой плашмя между могучими коленями. Его трехпалые руки с замечательной точностью и тонкостью орудуют чертежными инструментами.

Гай стоит рядом, нагнувшись, упершись ладонями в колени, и, склонив на бок голову, следит за работой Драмбы. На листе прозрачного пластика возникает чертеж толстостенной короткой трубки с изогнутой нарезкой на внутренней поверхности.

Гай, похлопав робота по плечу, отходит в сторону и валится в траву.

— Ну-ка, включи какую-нибудь музыку… что-нибудь этакое, — командует он.

— Этакое — чувствительное? — монотонно осведомляется Драмба. — Или этакое — боевое?

— Чувствительное, — произносит Гай со вздохом.

Звучат первые такты «Полонеза» Огинского. Гай мечтательно смотрит в синее небо, зажав между зубами травинку.

Лагерь гулливеровцев. Ранний вечер, занятия окончены, Жак обучает Гая приемам современной борьбы. Галка и Володя сидят под тентом и наблюдают их возню, пересмеиваясь и попивая лимонад. Огромный Драмба неподвижно высится у палаток.

Жак и Гай, оба в одних трусах, сходятся, схватываются, секунда — и Гай кувырком летит в траву.

— А ну, еще раз! — азартно кричит он, вскакивая.

— Не напрягайся, — учит Жак. — Схватил за локти и сейчас же, в тот же миг соскальзывай ладонями до запястий…

— Понял, понял… — задыхаясь, говорит Гай. — Давай еще разок…

В разгар очередной схватки Володя вдруг встает и прислушивается. Затем поднимает руку.