Переменная звезда - Роберт Хайнлайн

Но тут поднявшийся человек произнес:

– Прошу прощения за то, что помешал вашему созер…

И все сразу расслабились, узнав его голос. Тенчина Хидео Итокаву все очень любили, даже те немногие, кто не слишком тепло относился к буддизму – возможно, отчасти из-за того, что за все шесть с лишним лет я не слышал от него слова "буддизм". Он был одним из самых мягких и добрых людей на борту звездолета и лучше других умел слушать. Когда так себя ведешь, наживешь очень мало врагов. И наконец, конечно, все знали, что Хидео приносит огромное счастье самому популярному человеку на "Шеффилде" – Соломону Шорту. И не только потому, что Сол об этом сам говорил.

Не думаю, чтобы хоть кому-то удалось сказать то, что он сказал, и потом закончить фразу – другого человека тут же удалили бы из Зала. Поэтому хорошо, что это был он.

Находясь в Звездном Зале, люди поворачиваются лицом куда хотят. Но сейчас почти все развернули свои шезлонги так, чтобы видеть Хидео, стоявшего посередине сферы.

– Говорите, что вы хотели сказать, милый Хидео-сан, – проворковала женщина у меня за спиной.

Хидео поклонился ей.

– Благодарю, Мэри.

Следующие пять слов он произнес очень медленно. Пауза после первого, пауза в две-три секунды после еще двух слов.

– Время… для страха… теперь миновало.

Все загомонили разом. Не все рассердились, но все заговорили одновременно. Вам случалось находиться в замкнутом полушарии, когда все говорят хором – ну, под куполом, допустим? Голоса людей, находящихся дальше от вас, звучат громче голосов тех, которые находятся рядом с вами. Это настолько странно, что быстро наступает тишина. Так вышло и сейчас. Потом двое-трое попытались что-то сказать одновременно, и никто из них не желал замолкать, поэтому кто-то резко порекомендовал им заткнуться, и снова поднялся шум…

– ПОЖАЛУЙСТА! – прозвучал самый громкий голос, какой я когда-либо слышал.

Мгновенная тишина.

Даже тогда, когда я в этом убедился, я все равно не смог поверить, что такой звук мог издать тихий маленький Хидео. Он сделал паузу для вдоха – медленного, тщательно выверенного вдоха. Это был хороший пример. Я тоже начал дышать более размеренно.

– Я обещаю, что выслушаю все, что захочет сказать каждый из вас, – произнес Хидео. – Пока вы все не выговоритесь. Пожалуйста, дождитесь момента, когда я скажу то, что хочу сказать. Возможно, мне понадобится больше одной фразы, чтобы передать мою мысль целиком.

Он завладел вниманием людей.

– Некоторые из вас могут рассердиться, если я скажу, что Солнце погибло вследствие естественных причин, поэтому я так не скажу. Мы все знаем, что это теоретически возможно, хотя и очень маловероятно. Но думать об этом не хочется. Остается только рыдать о том, что нам настолько жутко не повезло.

Я верю, что случившееся было сделано. Я верю, что настанет день, когда мы встретимся с теми, кто это сделал. Мы будем с ними говорить. И может быть, мы решим изгнать их из Галактики. Если будем обладать такой силой.

Теперь его слушали все, затаив дыхание.

Он медленно покачал головой:

– Но я не верю, что это случится при моей жизни, и даже при жизни самого младшего ребенка на борту "Шеффилда". Полагаю, что это не произойдет и при жизни наших внуков. Всего, чему мы научились, всего, что мы построили за десять тысячелетий болезненной эволюции, оказалось недостаточно. Только для того, чтобы восстановить все это – если у нас получится, – понадобится много поколений.

Недовольный ропот, споры.

И снова голос Хидео неведомо откуда взял силу. Он заговорил не так громко, как вскричал раньше, и все же сумел перекрыть голоса тех, кто его перебил.

– Но в одном я уверен: у нас… будут эти поколения.

Снова тишина.

– Я слышал: многие из вас очень боятся того, что наши враги могут уже сейчас охотиться за "Шеффилдом".

Полное безмолвие.

– Это глупо. Будь это так, и думать ни о чем не пришлось бы.

– Они отстают от нас на шесть лет! – крикнул матрос по фамилии Хильдебранд. – Откуда нам знать, что они за нами не гонятся?

– Поразмышляй вместе со мной, Дэн, – спокойно проговорил Хидео. – Если я построил машину, которая умеет без предупреждения взрывать звезды… разве это не означает, что я должен уметь добираться до других звезд, кроме своей собственной? Имей я только одну звезду, такая машина была бы бессмысленна. Согласен?

Хильдебранд неохотно буркнул:

– Да.

– Если я могу добираться до других звезд настолько легко, что у меня возникают причины взорвать некоторые из них… разве меня могут ограничить пределы космических скоростей, с которыми должны считаться в данное время люди?

– Что? Но скорость света – она же абсо…

– Назови мне метод путешествий со скоростью ниже скорости света, с помощью которого ты мог хотя бы приблизиться к нашему региону этого сектора Галактики так, чтобы тебя даже не заметили из Солнечной системы!

Хидео сразил Хильдебранда наповал. Работа термоядерного двигателя, производство антиматерии, работа фотонного реактивного двигателя – все это практически невозможно было не заметить.

– Для того, чтобы устроить такую успешную засаду, – сказал Хидео, – они должны уметь перемещаться быстрее скорости света. На несколько порядков, по меньшей мере.

Здесь он сделал паузу. Подумав несколько секунд, кто-то сказал:

– Субсветовая скорость, сверхсветовая – к чему вы клоните, Тенчин Итокава?

Хидео поднял руки, развернув их ладонями вперед.

– Мы летим с субсветовой скоростью. Они перемещаются со скоростью значительно выше скорости света. Вероятно, экспоненциально выше. А мы с вами уже договорились о том, что мы четко видны для любого, кто только захочет нас найти.

– Что же, они не заметили, как мы стартовали? – спросил Терри, один из психотерапевтов.

– Возможно. Возможно, они неверно поняли, что мы собой представляем. А возможно, им это безразлично.

– Прошу прощения, Тенчин. Почему это им должно быть безразлично?

– Нам трудно предположить подобное, – сказал Хидео, – но изничтожение человечества, вероятно, не входило в их цели при разрушении нашей звезды. Насколько мы можем сейчас судить, это просто стало побочным эффектом, который они сочли либо незначительным, либо допустимым. Отнеслись к этому так, как относимся мы к гибели миллионов микроорганизмов, обитающих на нашей коже и волосах – а ведь они гибнут в таких количествах всякий раз, когда нам вздумается принять душ.

И снова аудитория вознаградила его молчанием. Он дал паузе затянуться. Над нами медленно плыли звезды.