Бог лабиринта - Колин Уилсон

Зазвонил телефон. Я подумал, что это звонит Кернер или Анжела. Грубоватый женский голос с немецким акцентом спросил:

– Мистер Сорм дома?

Я понял, что допустил ошибку, сняв трубку. С натянутым оживлением я сказал:

– Слушаю.

– А, слава Богу. Это Аннализ Дункельман. Я целую неделю пыталась связаться с вами. Как вы поживаете?

Мы обменялись взаимными любезностями, затем она сказала:

– Послушайте, это очень важно, я должна увидеться с вами. Не могли бы вы зайти ко мне?

– Я очень сожалею, но это невозможно. Сегодня утром я улетаю в Ирландию…

Пока я с ней разговаривал, я почувствовал странный зуд в промежности, и мысль об ее открытых ляжках и гениталиях под розовыми шелковыми прозрачными трусиками внезапно вернулась ко мне с поразительной ясностью и четкостью. Мне вдруг пришло в голову, что Эсмонд понял бы меня, но невозможно было освободить свое сознание для Эсмонда, пока она говорила со мной. Внезапно разговор прервался. Я понял, что нас разъединили, и положил трубку. Я решил, что это самый подходящий момент, чтобы позвонить Диане в Мойкуллен, и если Анне Дункельман вздумается позвонить мне, то телефон будет занят. Я набрал номер междугородной станции и через несколько минут разговаривал с Мопси, которая сказала, что мама сейчас в оранжерее. Несколько минут спустя к телефону подошла Диана и сообщила, что еще со вчерашнего дня пытается созвониться со мной. Флейшеру предложили снять фильм о Донелли и попросили у него материалы для сценария, и он хочет получить мое согласие. Сумма действительно была огромная. Но Флейшер хотел забрать пятьдесят процентов гонорара себе, мне это показалось грабежом среди бела дня. Мы поговорили около двадцати минут. Я ей сказал, что надеюсь быть дома в ближайшие пару дней, телеграммы о моем согласии Флейшеру пока отправлять не надо. Затем я услышал звонок в дверь. Я поспешил распрощаться с женой и выглянул в окошко: на крыльце стояла Анна Дункельман.

У меня было искушение вообще не отвечать на звонок, но это мне показалось малодушным, кроме того, она вероятно слышала, как я разговаривал по телефону с Дианой. Я закрыл окно и впустил ее в дом.

Она одарила меня широкой дружеской улыбкой:

– Ох, мой дорогой Джерард, как я рада снова видеть тебя.

Она схватила обе мои руки и на мгновение всем телом прижалась ко мне. Внезапно мне захотелось узнать, носит ли она теперь те прозрачные трусики, и я почувствовал в промежности приступ острого желания.

Весь ужас положения заключался в том, что в обычных условиях она бы не вызвала у меня никаких других чувств, кроме отвращения. Она не выглядела безобразной, и фигура у нее была привлекательная – правда, слегка тяжеловатая, но я видел в ней грубое мужское начало. Но странным образом, теперь мне показалось, что именно это качество увеличивает ее привлекательность, разрушая привычные барьеры между мужчиной и женщиной, привносит в наши отношения товарищескую открытость и искренность. Я должен признать, что она обладала в полной степени обаянием и умением внушить к себе доверие, присущими дьяволу.

У нее была даже известная тонкость, когда она соблазняла меня. Она вся казалась воплощением человеческой теплоты, всем своим видом показывая, что мы с ней старые друзья, которые давно не виделись и необыкновенно рады встретиться снова.

Она поинтересовалась, куда запропастились мои друзья. Я ответил, что их не будет дома целый день. Мне показалось, ее очень обрадовало это обстоятельство: она хотела побыть со мной наедине. Она сказала:

– Жаль. Я хотела бы увидеть этого молодого человека. Он мне показался очень умным.

Она расстегнула пальто, и я помог ей его снять. На ней было платье из мягкого коричневого материала, и ее огромный, выдающийся вперед бюст натянул его, высоко обнажив бедра, так как платье было очень коротким.

Она села на диван – довольно скромно и сдержанно, даже притворно застенчиво – колени вместе и слегка в сторону, – но ее очень короткое платье неизбежно задралось выше колен, выставив напоказ ее красивые ноги и обнажив ее полные ляжки. Я предложил ей кофе. Она сказала:

– Нет, спасибо. Мне хотелось бы поговорить с тобой о многом. Начнем с того, что тебе понадобится литературный помощник, когда ты будешь в Ирландии, правда?

Я подчеркнуто вежливо ответил, что вполне вероятно. Но я должен признаться, у меня появились сомнения в том, как отзывался о Дункельманах Кернер, он явно преувеличивал их недостатки. Она излучала доброжелательность и жизнелюбие.

– Отлично. У меня есть кандидатура. Молоденькая девушка, которую зовут Клара Вибиг. Когда я ей рассказала, что встречалась с тобой, она в это с трудом поверила. У нее все твои книги, она также собирает все отзывы о твоем творчестве в прессе, сложив их в отдельную папку. – Она доверительно улыбнулась. – Конечно, это часто случается с юными девушками, когда они безрассудно влюбляются в кого-нибудь – это так естественно для ее возраста, ведь она только что закончила колледж.

Она говорит, что дважды тебе писала, но безрезультатно (это могло быть правдой: я отвечаю на письма только тогда, когда не пишу своих произведений, а это случается редко). Теперь у этой девушки много свободного времени, в деньгах она не нуждается, у нее богатый отец, который ни в чем ей не отказывает. Сейчас она занимается в Лондонском университете. Как только я рассказала о твоей работе над Эсмондом Донелли, она предложила свои услуги в качестве твоего литературного корреспондента в Лондоне. Платы за это она у тебя брать не будет, просто хочет работать с тобой…

Я сказал, что мне льстит такое предложение. Но писатель всегда так занят, что не может тратить время на женские восторги и отвечать на них взаимностью. Меня восхищала незаинтересованность и бескорыстие фрау Дункельман: очевидно, ей не было знакомо чувство ревности.

– Прекрасно. Я передам Кларе, что мы приедем к ней попозже сегодня же. Она живет в Ноттингем Хилл Гейте, это рядом. У меня есть ее портрет. – Она открыла сумочку и вытащила оттуда бумажник. Над ней витал запах каких-то очень слабых, но приятных духов, а мягкий материал платья подчеркивал выпуклость ее грудей и бедер. – Ага, вот он. – Она придвинулась ко мне ближе, и ее ягодица легко прикоснулась к моему бедру. Я испытал такое жгучее желание, что чуть было не подпрыгнул от нетерпения. Фотография, которую она мне показала, изображала девушку в спортивном костюме, стоящую на вершине лыжного трамплина. Девушка выглядела хорошенькой и стройной, насколько можно было судить по фотографии.

Меня удивило то наслаждение, которое я ощутил, прижавшись к Анне Дункельман. Она слегка касалась меня, перелистывая альбом с фотографиями, и теплота, легко проходящая сквозь тонкую ткань платья, казалось, проникала прямо в мой пенис. У нее было несколько фотографий Клары Вибиг, на одной из них изображена красивая, спортивного вида девушка с высокими скулами и огромной копной черных волос. Она чем-то смутно напоминала Анну Дункельман. Стоя позади нее и заглядывая ей через плечо, я был ошарашен силой своего желания. Наши сексуальные побуждения такие сложные, что порой трудно сказать, почему нас привлекает та или иная женщина: в данном случае, мне бы не хотелось всю вину возлагать на свое подсознание. Я уставился невидящим взором на фотографию девушки, пытаясь что-то вспомнить. Внезапно Анна Дункельман сказала: