Ткань Ишанкара - Тори Бергер

Гюнтер почти постоянно ругался. Все, что делала Тайра, казалось ему недостаточным, корявым и непрофессиональным. Он не упускал возможности напомнить ей об этом, высказывая надежду, что хоть маг-то из нее должен получиться нормальный. Гюнтер безжалостно гонял ее по площадке и часто оставлял один на один с собой, и тогда Тайре приходилось совсем несладко. Он выматывал ее абсолютно, не давая передышки или каких-то поблажек, и много раз Тайре хотелось все бросить, кинуть ему под ноги свое тренировочное оружие, уйти и больше не возвращаться. Но это значило бы, что она отступила, проиграла, подвела сэра ’т Хоофта, который своим упрямством мог поделиться еще с десятком людей и уж точно не стал бы показывать Гюнтеру свою усталость. Гюнтер кричал, что хуже Тайры ученицы у него никогда не было, что ей всю жизнь надо сидеть на диете, бегать по три километра по утрам, что у нее не оттуда растут руки, что она скорее заколет сама себя, чем своего противника, но Тайра стискивала зубы и насильно забывала о своем самолюбии, надеясь, что однажды она чисто уложит Гюнтера на лопатки и приставит к его горлу настоящий, сверкающий наточенным лезвием меч.

Вне тренировок Гюнтер был вполне себе нормальным человеком. Когда Тайра, избитая и вымотанная, доплеталась до скамейки и из последних сил заставляла себя не расплакаться от досады и боли, он подходил, садился рядом и легонько похлопывал ее по плечу, от чего тело начинало ныть, а плакать хотелось еще больше. Ей не нужно было такое сочувствие. Или нужно… Она не могла точно ответить на этот вопрос. Конечно, Гюнтер понимал, что ей приходится хуже всех, и Тайра думала, что он, возможно, даже ждет, когда она сдастся и скажет, что больше не может, и тогда он отпустит ее с миром и даже не станет злорадствовать и ругаться, а просто согласно кивнет, развернется и уйдет на край площадки к своему тренерскому столу. Гюнтер видел, как ей больно и обидно всегда быть позади всех, ведь кроме него, Фархи и Рании никто из девчонок не знал, что она – Ученица сэра хет Хоофта, и чтобы убрать противника, ей достаточно просто об этом подумать. Гюнтер все понимал, но не мог себе позволить ни капли жалости. Максимум, на что он был способен, и Тайра была ему за это благодарна, это соблюдать правила Церемониала.

Рания застегнула сумку, коротко попрощалась и двинулась в сторону жилых корпусов, где она делила комнату еще с двумя девчонками. Фарха посмотрела на часы, подмигнула Тайре и скрылась в портале: опоздание в ее спортшколе строго наказывалось. Тайра еще немного посидела на скамейке, прислушиваясь к своему телу, и уже собралась уходить, но Гюнтер жестом приказал ей оставаться на месте. Он медленно подошел, пересекая всю тренировочную площадку по диагонали, и сел рядом. Тайра отвернулась, пару раз глубоко вздохнула, закрываясь и выравнивая эмоции, и снова повернулась к нему.

– Что скажете, герр Вальден? – устало спросила она.

– Плохо, вот что я скажу, – абсолютно спокойно ответил Гюнтер, и от этого его безразличия Тайре стало смешно. Она усмехнулась и ничего не ответила.

– Я что, клоун? – рыкнул Гюнтер.

– Вы замечали, что есть вещи, которые не меняются?

– Хватит выкать, тренировка окончилась. Не хватало только, чтобы некрос к Стражу с поклонами подходил. Учись блюсти свое место. В этом случае оно не в самом низу, аль’Кхасса.

– Мне сложно фехтмейстера на «ты» с любого места.

– Я тебе в данный момент не фехтмейстер никакой, – напомнил Гюнтер. – Будешь с девицами своими любезничать, Рания тебе быстро на шею сядет, так что держи дистанцию как некрос. Никакого выканья со Стражами.

Тайра чуть пожала плечами. Гюнтер был почти ровесником сэра ’т Хоофта, а представить себе, что она говорит сэру ’т Хоофту «ты», было просто невозможно.

– Больно? – спросил Гюнтер, указывая на наливающиеся кровью синяки на ее руках, которые сам же на ней и оставил.

– Больно, – не стала скрывать Тайра.

– Я тебе говорил – никаких соплей?

– Я просто ответила на вопрос, нет никаких соплей! – Тайре показалось, что она ответила довольно резко, но именно так ей и хотелось ему ответить.

Гюнтер некоторое время молчал.

– Не обижайся, слышь? Я иногда слишком на тебя давлю, сам вижу. Но если ты ни хрена не умеешь, говорить, что ты молодец, я не стану, поняла?

– Так уж и ни хрена? – поинтересовалась Тайра и то только потому, что ей полагалось что-то сказать.

– Ну, кое-что все же умеешь… Но этого недостаточно! Так что зубы сцепи и работай! – снова рявкнул он и увидел, что Тайра опять отвернулась в другую сторону.

Гюнтер вздохнул, хотел потрепать ее по плечу и уже почти поднял руку, но увидел огромный синяк на ее предплечье и не стал.

– Ну ладно тебе, Кхасса, – примирительно сказал он и протянул ей ладонь. – Друзья?

Тайра медленно повернула голову, стараясь удержать в глазах стоящие в них слезы, и накрыла его ладонь своей.

– Друзья, – без особого энтузиазма согласилась она.

Гюнтер покачал головой и уставился на траву под ногами.

– А Зулейха умела драться? – вдруг спросила Тайра.

– Нет! – Гюнтер выплюнул слово, как будто неумение Зулейхи держать меч было его личным оскорблением.

– Вообще? – не поверила Тайра. – Ни мечом, ни посохом?

– Кто бы ей, девице неуравновешенной, в том-то веке меч в руки дал? А посох, как я знаю, Наставник у нее перед носом сломал.

– А как же она с охотниками разбиралась?

– По-своему, – снова с неохотой признался Гюнтер.

– Это как – по-своему?

– Да никак! – снова взорвался Гюнтер. – Убивала их всех, и все! Без всякого там оружия и правил! Клала она на законы чести! И на Закон тоже клала! Зулейха – это наш позор. Магический мир нам до сих пор этого простить не может.

– Ты не обижайся, конечно, – осторожно сказала Тайра, – но в чем тут честь? Мало, какой маг с оружием может противостоять тем же лигийцам. Мужчина – я еще допускаю, но женщины слабее.

– И что ты хочешь сказать? – с вызовом спросил Гюнтер.

– Я хочу спросить, зачем мы подписали Хартию? Абсурд – заставлять мага драться на мечах с профессиональным воином. Это нечестно!

– А воин магу что может противопоставить, а? – поинтересовался Гюнтер. – Если маг одно слово свое магическое сказал, и все? А таким, как вы с ’т Хоофтом, нечисти, вообще ничего говорить не надо! Подумал – и все померли! Это, по-твоему, честно?

– Но Хартия не ставит мага и воина в равные условия.

– И что тебя возмущает? Любой маг, кроме тебя, – он строго посмотрел на нее, – может обучиться хоть как-то драться! В той же Лиге не все супермены. А вот воин пристойно колдовать не научится никогда. Воины – слабые маги, они порталы с трудом осваивают, минимальное целительство и боевку, чтобы файербол в лоб не получить.

– Хартия все равно дает Лиге преимущество.

– Это в том случае, если некромант дерется честно, как по условиям Хартии полагается. И на вас должна быть управа. Расплодилось нечисти… Хорошо, хоть Дрезден прижали, адское гнездо… А если некромант нечестно дерется, то лигийцу конец. Воин, вообще-то, должен недюжинную смелость иметь, чтобы против некроса выйти. От вас, нечисти, всего ожидать можно. Не все такие честные и принципиальные, как Йен. Зулейха твоя так вообще… – Гюнтер выругался и сплюнул в сторону.

– Она жить хотела.

– Она убивать хотела! А кто ей жить мешал, кроме нее самой? Условия Хартии просты: не нарушай законов божеских, и человеческих не нарушай, и жизнь свою мечом защищать вообще не придется. Никто некросу вызов не бросит, если он пакостить не будет. А натворил дряни – так отвечай!

– Что значит – «натворил дряни»? – возмутилась Тайра. – С их точки зрения некромантия – сплошная дрянь и ересь!

– Ваша некромантия не только с их точки зрения дрянь и ересь, потому Монсальват Дрезден и прикрыл! Хотя, надо признать, что Монсальват все же разбирается, виноват маг или нет, а Лига по условиям Хартии