Механическое сердце. Черный принц - Карина Демина

Нет.

– Да. – Кэри цепляется за руки. Рядом с ним сны отступают, и у нее хватает сил встать и сделать несколько шагов к креслу, на которое плед наброшен. – Ты не замерзнешь здесь?

– Ничуть.

– Что они…

– Забудь, моя янтарная девочка. Просто поверь – все будет хорошо… у тебя, у меня…

Она верила.

Пыталась. И ела отвратительно горячий суп, заставляя себя глотать. Суп жидкий, но жажду не утолял. Голос Брокка доносился издалека. А он так и не рассказал ей сказку про дракона, но чтобы с белыми крыльями…

…или зелеными.

Они ведь разноцветные, драконы, Кэри помнит.

Про них.

Полет. Вершину мира. Пропасть под ногами. Кэри видит ее и, раскрыв руки-крылья, белые, несомненно белые, украшенные чудесной вышивкой, шагает в пустоту. Ветер бросается навстречу. Он горячий, и крылья вспыхивают. Они превращаются в седой пепел, а пепел кружит…

…Кэри падает.

Пропасть бездонна, но когда падение завершится, Кэри умрет. Ей было больно думать о смерти, а еще очень и очень жаль супруга: он снова останется один.

Сквозь сон-падение, замерший, остановившийся между двумя ударами каминных часов, далеких, существовавших где-то в иной жизни, она слышала голос Брокка. Он взял ее на руки и переложил в кровать. Сидел рядом, рассказывая что-то о близкой весне и море, янтаре, который собирают на берегу, кораблях, драконах… и пока звучал этот голос, Кэри жила.

Даже во сне ей безумно хотелось жить.

Дыхание Кэри было прерывистым. Брокк вновь и вновь наклонялся к груди, слушал, убеждаясь, что сердце бьется. Отпустить руку было страшно.

Отступить от постели страшнее вдвойне.

Отвернуться.

Одеться.

Шесть пуговиц, и каждая дается с боем. Галстук… в бездну первородную галстук. Перчатки, которые трещат по швам. Пальто.

– Я вернусь, Кэри. – Он шепчет, не зная, будет ли услышан, и вглядывается в напряженное побелевшее лицо. – Я очень скоро вернусь…

Наемный экипаж – замызганная двуколка, и смурной кучер в черном плаще с капюшоном. Кучер словно дремлет, и на плащ садится снег, уже целый сугроб набрался, а ему будто бы все равно. Он оживает только затем, чтобы свистнуть упитанной лошадке.

Бессонная ночь. Кэри явно снились кошмары. Она кричала и замолкала лишь в его руках, Брокк держал, уговаривая потерпеть.

…сутки до встречи.

И считал каждый час, боясь, что доза лекарства рассчитана неверно.

…записка от Виттара, которую принесли утром.

Работает. И есть рецепт, но нужно время… всем нужно время, но его нет. Оно уходило сквозь пальцы, врастая в стекло чумной ловушки. Благо все получалось с первого раза, между кошмарами Кэри, между ее забытьем, когда дыхание почти обрывалось…

…в растянутом времени перед рассветом, который ныне выдался серым, волглым. Но холод и вправду помогал: становилось легче.

Брокк потер слезящиеся глаза. Надо было бы поспать, но было утро и визит во дворец.

Сторожевая башня. Узкая лестница, полдюжины дверей, многие из которых запирались и снаружи, и изнутри. Смотровая площадка, затянутая мерцающим пологом купола. Тройка кристаллов… наверняка приходилось менять часто – купол подобного размера был сверхзатратен.

…колбы на подставке.

И хранитель в собольей шубе.

– Здравствуйте, мастер. – Он поклонился и указал на жаровню. – Купол куполом, но от мороза он не спасает. Просветите, долго ли мне еще здесь разыгрывать неусыпного сторожа? Как-то вот, знаете, годы уже не те…

Отец королевы улыбался, но улыбка эта выходила кривой.

– Недолго.

– Я рад. – Он присел на лежак. – Вы не представляете, как все это меня утомило. Никто не хочет войны, но все к ней готовятся.

Бронзовый таз для умывания, высокий фарфоровый кувшин, поднос с остатками еды и бутылка вина. Вигдор пьет из горла, отфыркиваясь.

– Ненавижу зиму. – Он вытирает губы ладонью и указывает на сундучок. – Там, мастер, вы ведь за этим пришли?

– Боюсь, что так.

Дюжина колб-ловушек. Тусклое марево – стазис. Кристаллы. Общее защитное поле, к которому у Видгора имеется ключ. Он сам, надо полагать, ключ. И с кряхтением наклонившись над подставкой, вытаскивает колбу.

– Вот, мастер, держите… пусть одной станет меньше.

– Не станет.

– Присаживайтесь, если так удобней…

…вытаскивать пробку страшно, и руки дрожат, но за дрожь эту Брокк не испытывает стыда. Чужое оружие, пусть и выглядящее белесым порошком – всего-то щепотка, едва ли пол-унции наберется, – куда опасней истинного пламени.

– Я наказан за собственное любопытство. – Вигдор тяжело опускается на лежанку и шубу стаскивает, оставаясь в измятом шерстяном костюме. Поверх пиджака он носит шаль, которую завязывает на животе массивным узлом. – Мерзну, знаете ли, и поясницу ломит. Пробовали поставить нормальную печь, но, говорят, полог рушится.

– Смещение полей?

– Именно. Так что приходится по старинке, углем… вином вот… иногда мне кажется, что я сопьюсь, а иногда, что это – не самое страшное, что может произойти. Всю сознательную жизнь я мучился вопросом, откуда мы взялись в этом мире. Не только мы, но альвы, люди… все…

– Пришли.

Порошок текуч. Он спешит покинуть одну ловушку, чтобы оказаться в другой.

– Пришли, – соглашается Вигдор, вновь прикладываясь к бутылке. И вино течет по подбородку, по щекам, по массивной шее. Он вытирает его собственной измятой рубахой, а под лежанкой выстроилась череда бутылок. – Откуда пришли? Один континент, мастер. Несколько сотен островов, и ни один не может быть нашей родиной.

– Почему?

– Там нет огня. Нет руды. И, следовательно, нет рудных жил. Кстати, и реликтовых лесов тоже нет… и останков человеческих поселений. Так откуда мы пришли?

Пленка силового поля запечатывает ловушку. И вместе с тем в колбе активируется встроенный кристалл. Пламя вспыхивает, очищая стекло.

– И откуда же?

Шар, созданный Брокком, умещался на ладони. Непрозрачные стенки, обманчиво-хрупкие, но способные выдержать четверть часа в истинном пламени.

– Оттуда, откуда пришел «Странник». Из другого мира… из других миров… – Вигдор поднял бутылку над головой. – Проклятье, и эта закончилась. Скажите, что мне не следует увлекаться выпивкой.

– Вам не следует увлекаться выпивкой.

Купол дрожал, но держался… а если упадет?

…упадет, когда прозвучит взрыв. Эхо сотрет купол, жила выпьет его, как и те щиты, которые стоят под городом в тщетной попытке смягчить удар. И Вигдор, который, пусть и пьет, но вряд ли напьется до невменяемого состояния, откроет сундучок. Он будет вытаскивать колбы по одной, скармливая ветру – а на высоте ветер всегда присутствует – чуму.

Порцию за порцией.

– Иные миры всегда были сказкой… и реальностью. Мне просто хотелось заглянуть за предел. Знакомое желание, мастер?

– Да.

– И как вам теперь живется?

– Большей частью неплохо.

– Кошмары не мучают?

– Мучают. Но ко всему можно привыкнуть. Кошмары не исключение.

– Что ж… надеюсь, вы правы.

Он остался в башне, полупьяный, замерзающий хранитель чужого безумия. А Брокку было дозволено спуститься.

Два уровня. И смена одежды. Бочка с дезинфицирующим раствором, от которого кожа становится жесткой, болезненной. Еще два… и повтор… и снова… двери.

Запоры.

И все-таки страх, что этого – недостаточно.

Возвращение домой.

Кэри.

Сон, кажется, недолгий. Ожидание.

Дорога.

Экипаж пересек центр города и старый мост, к которому наподобие ласточкиных гнезд приклеились дома. Они теснились, громоздясь друг на друга, прорастая на чужих крышах, выпячивая крохотные пухлые балконы и цепляясь декоративными фризами за стены, словно пытаясь удержаться над водой все вместе. И проржавевшие корабельные цепи, что то тут, то там выглядывали из кладки, были подобны древним корням, уходившим в самые глубины воды. К массивным опорам приклеились лодки и лодчонки, связанные воедино, деревянное стадо, окруженное поясом далеких огней. Огни отражались в реке, и вид их кружил голову.

Брокк закрыл глаза.

Недолго осталось. Город менялся. Запахами, звуками… исчезла мостовая, и колеса теперь шли мягко, порой, правда, проваливались в очередную ямину, и тогда кучер просыпался. Брокк слышал и его ругань, и гортанные голоса ночных зазывал.

Еще не Нижний город, но уже его преддверие.

И улица Красных фонарей ждет гостя.

Здесь было почти чисто. Почти опрятно.

Во всяком случае, в устье, где фонари еще горели. Укрытые красными колпаками – их время от времени подряжались отмывать добела, но недели не проходило, как колпаки возвращали беззаконный красный колер, – и свет они давали нервный, кровавый будто, но довольно-таки яркий.

…агенты газовых компаний если и заглядывали сюда с проверкой, то изредка. Нельзя сказать, что в двухэтажных особнячках кокетливого вида им были рады, однако же встречали со всем почетом, оттого ли или же по иной какой причине, но о нарушениях в этой части города заговаривали редко, неуверенно, словно стесняясь.