Инженер и Постапокалипсис - vagabond

недолго, простой убийца, и оправдывать свои поступки религиозной чушью, означает вступить на скользкую дорожку в никуда.” – Одернул себя Ломагин, медленно поднимаясь с пола. Выходить из-под тёплого душа не было никакого желания, хотелось остаться здесь ещё на часик, прийти в себя, собраться с мыслями. Но, с сожалением вздохнув, Ломагин закрыл вентиль душа, возводя преграду перед потоком воды.

“Время поработать.” – Произнес военный инженер, забирая с полки телефон. Но для начала, ему была нужна одежда. Осмотрев вещи убитого, Ломагин с сожалением констатировал, что они ему малы и придётся потратить время на поиски своего размера. Благо раздевалка, к которой примыкала душевая, была совершенно пуста. Большинству людей перед угрозой прорыва было совершенно не до таких мелочей, как гигиена. Помещение занимало внушительный объём, шкафчиков для персонала хватало с избытком.

— Придется попотеть, — пробормотал себе под нос Ломагин, подходя к первой дверце. Ящик за ящиком, одна дверца безжалостно открывалась за другой, встроенные замки пасовали перед силой военного инженера, словно и не замечающего результатов человеческого гения в деле защиты собственности.

На подбор одежды у военного инженера ушло много времени, доверяя внутренним ощущениям, он мог утверждать, что на поиск вещей у него ушло минимум полчаса монотонной работы. Пока, наконец, он не наткнулся на одежду подходящую ему по размеру.

— «Владимир Зеленский, старший уборщик» — гласила надпись на шкафчике. – Символично, – хмыкнул военный инженер, облачаясь в форму темно-синего цвета, с вышитой на левом рукаве эмблемой. Комбинезон, ботинки чуть большего размера, чем ноги Ломагина и кепка идущая комплектом, с сильно согнутым козырьком. — То, что нужно, — повеселел военный инженер. Он не сомневался в том, что коридоры и кабинеты подземного сооружения утыканы камерами и головной убор позволит ему частично сохранить свое инкогнито перед теми, кто в дальнейшем сможет получить доступ к камерам.

Отходя от шкафчика, Ломагин остановился, задумчиво нахмурившись. У него на одежде, в районе груди, была пришита бирка с именем и должностью, а значит необходимо соответствовать, поэтому из недр хранилища были извлечены ведро и швабра, зачем-то спрятанные бывшим хозяином в этом месте. “Неужели тут и инвентарь кто-то воровал?” – Удивился Ломагин, разглядывая потертое от времени ведро и дурно пахнущую тряпку на швабре. Подойдя к выходу из раздевалки, Ломагин столкнулся нос к носу с мужчиной в огромных очках, открывшим дверь прямо перед его носом.

— Уб-борщик, — удивленно пробормотал мужчина, поправив указательным пальцем очки на переносице. – Я думал вас всех… впрочем, неважно, ты случаем не видел профессора?

— Это… — растерялся Ломагин, не зная, что ответить. Его выражение лица было настолько дурацким, что смотрящий на него мужчина, в глазах которого, мелькали искорки подозрения, успокоился, позволив себе даже немного улыбнуться.

— Жирный, коротышка с высоким самомнением, видел такого? – требовательно задал вопрос мужчина.

— Ам, нет, не видел, – ответил Ломагин.

— Сэр…

— Что? – обескураженно произнес Ломагин.

— Не забывай в конце добавлять «сэр», — соединив руки в молитвенном жесте, мужчина обратился к небесам, — и откуда понабрали таких идиотов, хрен с ним с профессором, лучше скажи, куда ты направляешься?

— Э… мне…

— Ты так и будешь «экать» и «мэкать», как дебил, а, гей недоношенный?

— Мне сказали убраться у господина… — взгляд Ломагина забегал в поисках ответа на вопрос мужчины. – Господина, Штайнмайера, — выкрутился Ломагин, решив вставить немецкую фамилию, сколько он не смотрел телевизор, в крупных компаниях всегда был мужик с такой фамилией.

— Что-же ты за дебил такой, госпожи Штайнмайер, идиот – чуть ли не проорал ему в лицо, учёный, — тогда пошевеливайся, дуболом, она не любит ждать. – Сказал мужчина, резко развернувшись на своих пятках, он словно комета устремился в толпу, исчезнув так же мгновенно, как и появился, по видимому потеряв всяческий интерес к Ломагину.

— Пидорас… – прошептал под нос.

“Надо же, оказался прав, фамилия очень популярная у руководящего состава, почти так же популярна, как и не занятые делом уборщики, что во имя всего святого они с ними делают. Г-м, а фамилия Штайнмайер мне знакома. Из игры какой-то…” – Ломагин с усталостью посмотрел на дверь, словно она могла дать ему ответ на все его вопросы. А вопросов к слову было не мало, и их всех можно было свести к одному и сформулировать так:

— Что делать