Нет времени - Константин Крылов

34

Разумеется, это тоже объясняется «биологически»: «… нервные клеточки, функционирующие в качестве воспринимающих аппаратов, сохраняют следы воспринятых молекулярных колебаний… отпечатки, начертавшиеся с незапамятных времён в нервных клеточках, возбуждают нравственные страдания и упрёки совести».

35

Во всём объёме этого понятия, включая и целительство и палаческое искусство: Бэкон говорил о «истязании природы», у которой следует «вырвать» её тайны.

36

Это, собственно, содержание ницшевского «О пользе и вреде истории для жизни» — сочинения, которое наш автор, несомненно, изучал весьма внимательно: Данто — автор книги «Ницше как философ» (перевод см.: Идея-Пресс, 2001).

37

Такую же природу имеет любая «символическая система», в частности естественный язык. Язык — это горсть обломков, черепков, система подвижных руин. В этом смысле выражение «язык руин» — тавтология: только руины и следы и могут что-то «значить» — именно потому, что они перестали «быть» тем, что они теперь «означают». Впрочем, «настоящие» знаки никогда не были тем, что они значат — они рождены мёртвыми, и существуют как «следы и образы прошлого», которого они никогда не имели.

38

Кстати сказать, так называемая «тоталитарность» какой-либо общественной системы есть просто-напросто следствие застревания этой системы в прошлом. Прошлое, как известно, неизменяемо. Тот, кто живёт в прошлом, «ничего не может изменить», и переживает это как скованность и связанность по рукам и ногам. «Ничего нельзя сделать». Отсюда и «тоталитаризм» как «железная клетка, в которой ничего никогда не изменится вовеки веков».

39

Тут имеет смысл вспомнить чаадаевскую теорию времени, имплицитно присутствующую в «Философических письмах». Россия находится не просто «вне истории», а вне «течения времён», то есть её попросту нет и не было (в дальнейшем автор «Апологии сумасшедшего» понял это «не было» как «ещё не было»). Впрочем, и большая часть видимо сущего — не есть. Подлинно существует только точка абсолютного настоящего — Римский Папа, уделяющий от своего бытия Вселенской Церкви, и через неё — Европе как дню мира. Остальной же мир всего лишь «был»; Индия или Китай — всего лишь «живые пирамиды», знаки давно прошедшего, изучать их — дело историков и археологов. Надо сказать, что Чаадаев здесь гениально угадал магистральную линию позднейшего «востоковедения» и ещё более поздней «антропологии» — эти науки изучают вполне настоящих «туземцев и дикарей» именно как живое прошлое.

40

А. Данто. Аналитическая философия истории. М.: Идея-Пресс, 2002. С. 104.

41

Цит. соч. С. 94 и сл.

42

В отличие, например, от французских фрагментов в прозе Толстого, которые сейчас переводятся отдельно.

43

Если кто не знает. «Куры» в данном случае не имеют отношения к домашней птице, зато имеют прямое отношение к латинскому cura — забота, попечение, покровительство. «Его превосходительство любил домашних птиц и брал под покровительство хорошеньких девиц». Говоря современным языком, «строить куры» означает «предлагаться девке в качестве папика».

44

То, что речь идёт именно об этом, доказывает ссылка на Овидия. «Наука любви» — довольно скучное по нынешним временам сочинение, посвящённое вопросам «завоевания женщины». В конце даётся несколько практических рекомендаций из области камасутры (в ту пору общеизвестных, как о том напоминал в «Скорбных элегиях» сам Овидий, изгнанный Августом из Рима за «безнравственное сочинение»).

45

Проницательный читатель спросит: а всё ли в порядке с ятями? Смотрите сами, если есть время.

46

Если пойти дальше, то можно договориться до того, что Онегин — это хайдеггеровский das Man, но не будем волю воображению слишком много воли.

47

Я думаю, что самый знаменитый псевдоним господина В.И. Ульянова был образован именно из фамилий Онегина и Ленского: Лен(ский)+(Онег)ин. О виртуальности самого Ленина, чья настоящая жизнь началась после смерти, я рассуждать не буду: тут уже слишком напачкано.

48

Сначала — «самобытной отечественной мысли» (и именно за «туманности»): «Жить в самостоятельной богословско-философской традиции… означает нечто иное, нежели вечно и недовольно мельтешить в чужом доме, таща у его хозяев, ругая их — и таким образом согревая русской душевностью холодную западную жизнь». Потом — её обычным ругателям: «… крайнее западничество, желающее без долгих дум «присоединиться к передовой культуре»… впадает в первобытную иллюзию. Взгляд западника — взгляд дикаря, для которого история — склад готовых вещей». «О старом и новом», с. 58–59.

49

Отдельное удовольствие — смотреть, как автор разделывается с псевдорешениями типа «русская философия суть труды всех русских философов». Это побивается банальным фактом: до сих пор не существует согласия даже в вопросе о времени появления на свет русской философии. Кто, собственно, начал? Соловьёв? Чаадаев? Масоны? Кирилл-философ? «Суждения учёных, — ехидно констатирует автор — расходятся в датировке явления — казалось бы, не очень доисторического — на тысячелетие»… Забегая вперёд, заметим, что в рамках развиваемой автором «энергийной онтологии» вопрос имеет очень простое решение: многие тексты, написанные до начала философского творчества (скажем, какое-нибудь многожды поминаемое «Слово о Законе и Благодати»), не были философскими, но впоследствии были прочитаны как философские тексты, и стали (или могут стать) таковыми. В этом, впрочем, нет ничего нового: таков же был статус творений античных «мудрецов», которые стали «философами» только для читателей Аристотеля.

50

«После перерыва» — название известного труда того же автора, где указанная позиция и была заявлена со всей возможной определённостью.

51

Хотя даже это не может отменить «своеобразия» русской философии — и, шире, русской культуры вообще. Лейбниц писал: «В уме нет ничего врождённого, кроме самого ума«. Таким же образом, в России может не быть ничего «своего», кроме самой России. Этого вполне достаточно, чтобы быть спокойными за свою «самобытность».

52

Сергей Хоружий. О старом и новом. СПб.: Алетейя, 2000. С. 141–168.

53

Цит. соч. С. 169–182.

54

Здесь кстати пригождается разрешение на методологический импорт: Хайдеггер — не худший кандидат на роль дантовского Вергилия, пусть даже дорога в патристический рай ему заказана.

55

Здесь автор не чурается рискованных аналогий. Вот, например: «Необходимое условие зачатия — половое возбуждение, охваченность либидо, то есть соединение всех энергий особи с энергией (генетического) кода… На биологическом уровне генетический код есть Бог, либидо — Божественная энергия или благодать, и половая возбуждённость в своём пике — синергия, соединение энергий Бога и человека». (Цит. соч. С. 286). Автор явно погорячился — сперму можно добыть массажем простаты (болезненная и противная процедура) и осеменить ею женщину искусственно, без всякого либидо. Но картинка красивая, да.

56

Соответственно и философия оказывается «знанием о трансцензусе», то есть парадоксальной попыткой сделать доступным для человеческой культуры (национальной или мировой) принципиально несообщаемый «опыт сверхчеловеческого». Это касается не только «православия»: для автора книги всякая философия опирается на транс-антропологический, за-человеческий опыт, при всём его различии у древних греков, византийских монахов или, скажем, даосов. «Эпистрофе» неоплатоников, «экстаз» всех мистических традиций… «теозис» патристики и «метанойя» аскетики, «искорка» Майстера Экхарта, «метаморфоза» Гёте… — всё это суть аватары трансцендирования… Трансцендирование остаётся сегодня — как и оставалось всегда — топосом, открытой проблемой и узлом проблем». (Цит. соч. С. 333).

57

Имеется в виду вышедший примерно в то же самое время роман Б. Акунина «Пелагея и красный петух».

58

Имеется в виду известная скандальная история с Биллом Клинтоном: первая, а не вторая.