Ребус. Расшифровка - Андрей Константинов

Самое печальное, что в повседневной внеслужебной жизни «особисты», как правило, производят впечатление абсолютно вменяемых, нормальных людей, а отдельные из них так и вовсе пытаются вести себя, как «свои в доску». Но не стоит особо обольщаться на сей счет – при первой же возможности эти «рубахи-парни» легко и непринужденно, в перерыве между очередным тостом и свежим анекдотом, воткнут вам нож в спину, да еще и провернут рукоятку для полной уверенности в том, что нож из вашего межкрылья никуда не денется. При этом можете не сомневаться – на следующий день, случайно столкнувшись в недрах конторы, они непременно справятся о вашем здоровье и сочувственно похлопают по плечу.

Но это так… Просто маленькие наблюдения из частной жизни. А если брать в, так сказать, планетарном масштабе, то сотрудники служб собственной безопасности занимаются очень серьезной работой государственной важности: в непроходимых милицейских джунглях, где сам черт ногу сломит, они выполняют роль «санитаров леса», неустанно выявляя и обезвреживая оборотней в погонах.

Миновав несколько дверей с кодовыми замками, оберегающих самые главные и самые страшные секреты «империи ОПУ», Полина остановилась перед безымянным кабинетом и, деликатно постучавшись, вошла. Замначальника ОСБ майор Мышлаевский, не отрывая глаз от бумаг, сухо поздоровался и кивком указал на стоящий напротив стул. В отличие от своего литературного тезки, «особист» был не столь обаятелен и, что называется, манерами не блистал.[34]

«Хорошо еще, настольную лампу в лицо не повернул – с него станется», – подумала Ольховская и, демонстрируя покорность, присела.

Мышлаевский еще какое-то время поизучал бумаги, затем сгреб их со стола, убрал в сейф, вернулся на место и только теперь тяжелым взглядом вперился в Полину. Глянул так, словно бы видел впервые.

– Догадываетесь, о чем будет разговор?

– Видимо, о моей расшифровке перед сотрудниками гласных служб, – довольно уверенно ответила Ольховская. Сколько она накануне ни ломала голову, но иных грехов перед Отчизной припомнить не смогла.

– Правильно. В том числе, и об этом, – загадочно сказал майор.

Если Мышлаевский ставил целью напугать ее своей многозначительной интонацией, то вышло это у него довольно плохо.

– Мне сразу начинать каяться?

– А нам, Полина Валерьевна, от вашего покаяния, извините, ни холодно, ни жарко.

– А от чего вам обычно бывает «холодно» и «жарко»? – вызывающе спросила Ольховская.

Майор вызов проигнорировал, хотя и немного смутился – он не привык, чтобы рядовые «грузчики» так с ним разговаривали. «Ах ты ж, подстилка бандитская», – разозлился про себя Мышлаевский и «перешел к делу»:

– Скажите, решение о задержании э… Дорофеева вы принимали самостоятельно, или предварительно согласовав со своим бригадиром?

– Самостоятельно.

– И чем вы руководствовались, принимая подобное «самостоятельное» решение?

– Тем, что Дорофеев может скрыться.

– Это вас так сильно беспокоило?

– Представьте себе – да.

– А можно поинтересоваться, почему?

– Можно, – серьезно кивнула Полина. – Потому что у меня были основания полагать, что в машине Дорофеева могут находиться документы, представляющие интерес для сотрудников уголовного розыска.

– То есть, озаботившись проблемами уголовного розыска, вы решили наплевать на свои должностные обязанности?

– Если лично вам ситуация видится именно так, то – да.

– Небось, в этот момент о славе думали? Есаулов на днях звонил, ходатайствовал…

– Ошибаетесь – в этот момент я думала исключительно о Родине.

– Знаете, Полина Валерьевна, в вашем положении я бы не вел себя столь вызывающе.

– Мне кажется, что вы вряд ли когда-нибудь окажетесь в моем положении.

– Это почему?

– Просто не представляю, какого рода жизненный или природный катаклизм способен заставить вас пренебречь своими должностными обязанностями.

– Вы считаете – это плохо?

– Нет, я просто констатирую факт.

– Хорошо, пока оставим это. Так вот: ставлю вас в известность, что по факту расшифровки в отношении вас будет проведена служебная проверка, и сразу хочу отметить, что на этот раз она будет всесторонней и проведена со всей тщательностью.

– А почему «на этот раз»? Насколько я помню, подобной процедуре меня еще не подвергали.

– Я прекрасно понимаю, на чем базируется ваша, граничащая с дерзостью, самоуверенность, но хочу предупредить – на заигрывайтесь, Полина Валерьевна. Если вы, конечно, действительно хотите продолжить службу в нашем управлении. И вообще в правоохранительных органах.

– И на чем же, по-вашему, базируется моя самоуверенность?

Мышлаевский не захотел продолжать словесные пикировки, в которых Полина, как бывшая «ульянщица», чувствовала себя довольно уверенно, а посему ответил на ее вопрос встречным, причем совершенно из другой области:

– Где вы проживаете в настоящее время?

– В снимаемой под наем квартире на улице Съезжинской. Эти и другие сведения я подробно указывала в рапорте, поданном в ваш отдел в августе этого года, – отчеканила Ольховская.

– По нашим сведениям, в течение последнего месяца в указанном адресе вы появлялись лишь периодически, причем ни разу не оставшись в нем ночевать. Из этого следует, что адрес местожительства вы поменяли, не поставив об этом в известность руководство отдела. Так?

Полина промолчала – такого поворота событий она действительно не ожидала.

Между тем Мышлаевский, оценив, что беседа наконец-то перешла в правильное для него русло, с неподдельным азартом принялся отыгрывать у нее очко за очком.

– Скажите, кому принадлежит автомашина, на которой вас с некоторых пор регулярно привозят к месту непосредственной близости конспиративной квартиры? Равно как и забирают после окончания рабочей смены?

– А что на этот счет говорят «ваши сведения»? – попыталась пошутить Ольховская и тут же поняла, что получилось не смешно.

– А «наши сведения», Полина Валерьевна, на этот счет говорят, что квартира, в которой вы в настоящий момент проживаете, и пресловутая машина принадлежат одному и тому же человеку. А именно – Ладонину Игорю Михайловичу.

– И что из этого?

– А то, что господин Ладонин приходится родным братом небезызвестному преступному авторитету по кличке Ладога и, по данным спецучетов ГУВД, располагает обширнейшими связями в криминальной среде не только в Санкт-Петербурге, но и на территории всего Северо-Западного региона. Или вы хотите сказать, что ничего не знали об этом?

– …А еще он является вице-президентом финансово-промышленной корпорации, входящей в двадцатку крупнейших налогоплательщиков Петербурга, указом патриарха Московского и Всея Руси награжден орденом Преподобного Сергея Радонежского «За многолетние труды во благо Отечества», а также имеет почетную грамоту от начальника петербургской милиции «За сотрудничество с МВД и оказание шефской помощи в материально-техническом обеспечении районных УВД г. Санкт-Петербурга», – продолжила Ольховская перечень регалий Ладонина.

– Вы издеваетесь? – не выдержав, взорвался майор.

– Нет, – грустно сказала Полина. – Просто в очередной раз констатирую факт.

– Допустим. Тогда скажите, чем объясняется такое странное пристрастие молодой девушки, офицера милиции, к более чем одиозным личностям? Стоящим, если можно так выразиться, несколько по иную сторону баррикад?

– «У злой Натальи все люди канальи», – пробормотала Полина услышанную однажды от Нестерова поговорку.

– Что? – не понял Мышлаевский.

– Это я так, к слову… Ну, чем объяснить? Наверное, врожденной патологией.

– Очень может быть. Насколько я помню, ваш предыдущий сожитель, ранее судимый Камышин, в свое время имел отношение к одной из «воркутинских» бригад?

– А вам не кажется, что все то, о чем вы мне сейчас говорите, называется «вторжением в частную жизнь»?

– Нет, не кажется. Согласно специфике нашей службы мы обязаны отслеживать ваши…э… контакты. Тем более, когда есть основания полагать, что они могут угрожать безопасности нашего управления. Кстати, при приеме на работу вы давали соответствующую подписку.

– Любопытно, а на мою первую школьную любовь у вас тоже собрано досье?

– Этот период вашей жизни нас не интересовал.

– Слава богу!

– А вот о вашей мимолетной связи с капитаном Гурьевым нам, представьте, тоже кое-что известно. Впрочем, похоже, вы быстро сообразили, что на нищенскую зарплату сотрудника милиции особо не пошикуешь, и резко сменили приоритеты. Сначала – «шумел камыш», потом – «эх, Ладога, родная Ладога!» И не надо на меня так злобно смотреть – мне лидеры ОПГ подарков не делают!