Обратный отсчет - Олекса Белобров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Подразумевается, карьерист ты наш! — рассмеялся полковник. — Никто тебе больше не помешает получить еще одну награду — по итогам «кошмара кошмаровича». Но — по итогам… Ох, что-то мы с тобой заболтались, давай-ка к столу! — Подхватив капитана под руку, полковник повел его к дверям модуля, в которых маячила фигура вооруженного автоматом дневального.
За столом спецпропагандисты оживились, шутили, отдавали должное кулинарному искусству Гали, а в это время в глубине Сашкиной души шевелился червь сомнения.
«Что, разве плохо тебе живется? — спрашивал он себя. — Или мало выпало на твою долю? В прошлый раз тебя использовали так, что едва уцелел, а следующий может оказаться…»
— Что с тобою, Саша? — Афродита чутко уловила перемену в его настроении. — Что-то случилось?
— Призраки прошлого посетили меня, — привычно отшутился Саша шекспировской фразой. — Но они уже удалились. Поэтому предлагаю выпить за то, что война заканчивается! — обратился он к старшим офицерам.
Те помрачнели — на каждого из них Афган наложил свою лапу, оставив зримые шрамы на их телах, но куда больше невидимых в их душах. Неожиданно Тайфун попросил чистого спирту — ровно пятьдесят граммов. Как он выразился, «прижечь болячки внутри». Слабое Галино сопротивление преодолели общими усилиями, и ей пришлось вытаскивать свой НЗ и отмеривать мензуркой ровно столько, сколько озвучено.
— Дорогие друзья! — поднялся из-за стола Тайфун. — Предлагаю выпить за… — он на секунду задумался, — за обратный отсчет! Мы еще не понимаем, не чувствуем этого, а Афганская война шаг за шагом сходит на нет! Со вчерашнего дня каждая следующая минута и секунда неумолимо приближают ее конец! За обратный отсчет! — Он торжественно чокнулся со всеми, кто сидел за столом, и одним глотком осушил свою рюмку.
Часть девятая. Спор двух языков
1. «Греческая смоковница»
Посиделки не затянулись — гостей ждали дела в бригаде (Хантер смекнул — Худайбердыеву предстояло утрясти детали операции с бригадиром). Поэтому оба, извинившись, вскоре покинули госпиталь.
Оставшись наедине, влюбленные развернули пакеты с подарками. Те оказались специфическими — духи в яркой упаковке и десяток видеокассет.
Подарок пришелся «в десятку»: у клана Мак’Петр для их новехонького видика имелась только кассета, подаренная Серебряковым, которую Галя не могла смотреть без слез, да пара-тройка затасканных штатовских боевиков. А тут — такая роскошь!
До вечеринки, назначенной на вечер, оставалось еще порядочно времени, поэтому молодые люди решили устроить небольшой просмотр. Галка, принарядившись, надушилась новыми духами, а Хантер, отыскав среди кассет одну с симпатичным названием «Греческая смоковница», сунул в кассетоприемник и нажал кнопку пульта.
Спецы по психологическим операциям были на высоте. Духи, подаренные ими — они назывались «Ferma», — оказались из тех, что насыщены феромонами и неотразимо притягивают мужчин, действуя непосредственно на подсознание. А на экране тем временем разворачивались эротические похождения юной немецкой студентки в Греции. Обаятельная и сексуальная актриса вытворяла с парнями такие вещи, что Сашку неудержимо потянуло к Гале.
Ни он, ни она никогда еще не видели таких откровенных, в красках и образах, разворачивающихся на экране любовных сцен. Они так захватили молодых людей, что фильм вскоре был позабыт, а мерцающий экран стал лишь фоном, на котором здесь, в афганском армейском модуле, совершалось подлинное таинство всепоглощающей, свободной, лишенной каких-либо запретов и ограничений любви… Сумерки, сгущавшиеся за окном, уже подсказывали — вот-вот нагрянут гости, но оба никак не могли оторваться друг от друга до тех пор, пока мужского уха не достиг специфический звук, в происхождении которого не было никаких сомнений: реактивный снаряд. Громыхнул разрыв, тонкие стены постройки дрогнули, зазвенела посуда.
— Не останавливайся, любимый, нет! — как-то очень знакомо простонала Афродита. — Наплевать! Обстрелы каждый день, а любовь — одна-единственная!
Следующий разрыв заставил сборно-щитовую конструкцию подпрыгнуть. Погас свет, выключился телевизор. Мгновенно обернувшись, Хантер успел заметить, как дверь их комнаты, запертая изнутри на ключ, сорвалась с петель и рухнула внутрь…
Он вскочил, мокрый от пота, бросился к пустому дверному проему. Там царила мгла, клубилась пыль, едко пахло гарью взрывчатки, а вверху виднелось небо с первыми вечерними звездами. В коридоре слышались голоса и кашель. Кто-то матерился, женщины испуганно причитали.
— Что там?! — догнала его запыхавшаяся и вспотевшая Галя. — Никого не задело?
— Возьми фонарик, он в тумбочке, — сказал он. — Сейчас посмотрим.
Внезапно вспыхнул свет. Картинка получилась еще та, и соседи оценили ее по достоинству: Александр нагишом топтался посреди коридора, а Галя, также в костюме Евы, стоя спиной к дверному проему, шарила в тумбочке в поисках фонарика…
Смех и одобрительные оценки «экстерьера» заставили любовников живо убраться в комнату и натянуть спортивные костюмы.
Более обстоятельный осмотр показал, что реактивный снаряд, выпущенный душманами из пусковой установки, расположенной в нескольких километрах, пробил крышу модуля и разорвался в коридоре. По счастливому стечению обстоятельств, никто не пострадал — «розочка» осколков почти полностью ушла в сторону пустующего помещения. Однако силы взрывной волны хватило, чтобы вышибить практически все двери и даже некоторые окна в модуле. Тотчас начались ремонтно-восстановительные работы, сопровождаемые смехом и солеными шуточками — боевой вид клана Мак’Петр во время огневого налета понравился многим.
Вечеринка для медиков удалась, а досадный инцидент с обстрелом тут же оказался забыт. Тем более что начальник госпиталя присягнул на клятве Гиппократа, дескать, уже завтра хозвзвод залатает развороченную кровлю модуля.
На следующее утро замполит ДШБ наконец-то отправился на службу.
— Салам налей-кум! — специфически приветствовал его комбат. — Что это твои кореша там надумали? Куда это тебя собираются командировать вместе с первой ротой, да еще и на целый месяц? Что за секретность ни с того ни с сего?
— Я, командир, дал в апреле подписку о неразглашении государственной и военной тайны. Поэтому не имею права рассказывать о деталях операции, — ответил Хантер. — Могу только намекнуть — задача поставлена сложная и крайне опасная. В прошлый раз из всей нашей группы уцелело только четверо — двое «легких» и двое «тяжелых», в том числе и я. Двое погибли, а меня вытащили только тогда, когда у нас практически закончились боеприпасы. Не хочу накаркать, но, похоже, в этот раз будет не легче и на базу вернутся далеко не все…
Глубоко внутри шевельнулось недоброе предчувствие, но Хантер заставил себя выкинуть его из головы.
Зато капитан Денисенко — Дыня — наоборот, с воодушевлением воспринял известие о том, что его рота примет участие в загадочной операции. Такие боевые выходы, связанные с риском, ему всегда нравились, в этом он напоминал Александру его самого — такого, каким он был до того, как в его жизни появилась Афродита.
Вечером следующего дня Чабаненко собрал у себя в кабинете всех офицеров, прапорщиков и сержантов, которым предстояло отбыть в провинцию Нангархар. На этот раз под началом капитана Петренко была серьезная команда, а не какая-то одиночная БМП, как в апреле. Вдоль стен расселись Дыня, ротный замполит, старший лейтенант Данилов (он же Мастер), двое взводных — старший лейтенант Скрипник (Стингер), и лейтенант Борисов (Борзой). Из прапорщиков на операцию шла пара стреляных волков: старшина роты Пшеничко (он же Корн) и знаменитый «шмелист» прапорщик Марченко (Чернобылец). Плюс двое «сверчков»[144]: военфельдшер старшина Станчик, более известный как Стаканчик, и командир отделения спецминирования старший сержант Осипов — Шайтан.
В чужую и незнакомую «южанам» провинцию Нангархар направлялось шестьдесят два бойца. Рота вооружалась и тяжелым оружием, в дело брали три расчета «примусов»: АГС-17 «Пламя», крупнокалиберный «Утес», СПГ-9 «Копье»[145]. Десантно-штурмовой роте придавались три толковых снайпера, а также отделение спецминирования в полном составе. Боевые машины с технарями, механиками-водителями и наводчиками-операторами оставались «на базе».
В кабинете Тайфуна, помимо его хозяина, находился уже знакомый Александру подполковник КГБ Ваганов, «каскадер», курировавший структуры Спецпропаганды в Афганистане, занимавшийся разведкой под прикрытием статуса контрразведчика. Хантер с Тайфуном дали ему прозвище «Подпольщик Кондрат».
— Ну, привет, туран! — тепло поздоровался он с Петренко. — Рад, что ты уцелел тогда, когда Захир нас предал!