К началу. История Российской Империи - Михаил Яковлевич Геллер

Борис Чичерин (1828-1904), консервативный историк и правовед, представил очень сжато русскую историю как процесс закрепощения: в средние века, хотя и существовали рабы, значительная масса населения была свободной. Бояре, слуги и крестьяне ходили с места на место, из одного княжества в другое, вступая только в срочные связи на основании свободного договора. Это бродячее состояние было несовместимо с новым государственным строем. Когда московские цари стали строить единое здание государства, они наложили на все сословия государственное тягло. Переход был воспрещен; свобода исчезла. «Прежде всех укреплены были бояре и слуги: из вольных людей они превратились в холопей государя, обязанных служить ему всю свою жизнь. Затем укреплены были посадские; наконец дошла очередь и до крестьян. Для того, чтобы служилые люди могли нести свою службу, им необходимы были средства, а пустая земля, которую они получали от правительства, средств не давала; пришлось прикрепить к ней население. Таким образом, закрепощение одних влекло за собой закрепощение других». Борису Чичерину эта стройная схема нравится, ибо он пишет через 20 лет после того, как были освобождены крестьяне и завершился обратный процесс - раскрепощения России. Он шел, по мнению историка, от освобождения дворян, потом городского сословия и, наконец, крестьянства.

«Всеобщее крепостное право, - подводит итог Борис Чичерин, - несомненно содействовало общественному развитию; благодаря ему Россия сделалась великим и образованным государством»43.

Закрепив на месте население, подробно определив положение дворян, нового господствующего общественного слоя (поместья были приравнены к вотчинам, т.е. могли передаваться по наследству), Уложение дает ответ на вопрос об управлении государством, в котором все расставлены по полкам, имеют свое место. Изменения не носили характера реформ, они диктовались практическими нуждами, т.е. прежде всего неудовлетворительностью старых учреждений. Целью изменений были поиски новых средств для лучшего решения старой, но ставшей во второй половине XVII в. особенно актуальной задачи: извлечение из населения наибольшего количества средств, необходимых войску.

Первым средством была централизация. Уложение сделало попытку навести некоторый порядок в необыкновенно сложном аппарате центрального управления, насчитывавшем около 50 приказов и подведомственных им ведомств. Каждый из них старался захватить себе как можно больше функций, что вело к переплетению обязанностей и полной неразберихе. Приказ Большого дворца, объединявший все другие, обеспечивавшие функционирование царского двора, не мог доставлять государю чулок и перчаток, ибо это было обязанностью посольского приказа, ведавшего иностранными делами. Приказ тайных дел, в котором некоторые историки видят зародыш политической полиции, занимался прежде всего соколиной охотой, великим любителем и знатоком которой был Алексей, а также производством гранат; через него царь вел личную переписку, особенно по дипломатическим и военным делам. Наблюдение за порядком в стране входило в функции Разбойного приказа. Уложение включило в систему управления приказ «слова и дела государева», который и был прообразом политической полиции. Достаточно было произнести «слово и дело государево», что означало наличие информации о государственном преступлении, чтобы оказаться перед следователем. Ограничением волны доносительства был принцип «доносчику первый кнут». Несмотря на изъявленное доносчиком добровольное желание поделиться сведениями о преступлении, его подвергали порке кнутом, чтобы проверить подлинность показаний.

Архаическая приказная система не была изменена, если не считать таковым увеличение числа приказов. Нововведением были перемены в управлении областями. Органом централизации стала должность воеводы. До сих пор воеводами называли командующих войсками, Уложение назвало воеводами представителей центральной администрации, присылаемых в области для управления от имени государя. Воеводы заменили наместников, которых посылали кормиться в награду за службу: он «собирал» «корм» для себя. Теперь воевода действовал как представитель государства. Древняя и архаичная система «кормления» была ликвидирована в 1556 г., но нравы не переменились. Воеводам жалованья от правительства не полагалось, зато они могли получать добровольные приношения, «подарки» от управляемых. Земские учреждения, существовавшие в уездах, ведавшие судебно-полицейскими делами, были подчинены воеводам, ставшим полновластными хозяевами подчиненной им территории, ответственными перед приказами, перед центральной администрацией.

Уложение 1649 г. стремится улучшить деятельность старой машины путем увеличения контроля, подчинения всех государственных функций надзору. Начинается медленный переход - он будет завершен при сыне Алексея Петре - к новой форме государственного управления, к полицейскому государству. Его главные черты: правительственная опека и полицейское вмешательство во все области жизни, подчинение экономики казне, наличие широко разветвленной бюрократии. Полицейское государство не только устанавливает правовые нормы, но и берет на себя заботу о благополучии подданных. Московское полицейское государство доводило заботу о благе подданных до крайних пределов. Запрещалось (но когда финансовые трудности были очень велики, разрешалось) курить или нюхать табак. В разгар антитабачной кампании (против дьявольского зелья) за курение отрезали нос. Определялись нормы питья водки (при острой фискальной необходимости питье поощрялось). Предписывалось хождение в церковь и число говений в году. Наказания в московском государстве в XVII в. не были более жестокими, чем в европейских государствах того времени. Они только применялись чаще, ибо государство больше заботилось о своих детях. Уложение предусмотрело наказание кнутом в 141 случае. Кроме кнута, короткой, утончавшейся к концу веревки из пеньки или свитых ремешков, часто использовался батог - гибкая палка толщиной в мизинец.

Раскол

Русским церковным расколом называется отделение значительной части русского православного общества от господствующей русской православной церкви.

…Начиная от бездушных реформ Никона и Петра… началось вытравление и подавление русского национального духа…

Сдержанное объективное определение понятия «раскол», сделанное русским историком во второй половине XIX в., резко контрастирует со страстным, гневным обвинением патриарха Никона нашим современником во второй половине XX в. Можно бы сказать, что актуальность «раскола» возросла.

Католическая церковь пережила, начиная с XVI в., реформу и контрреформу. Употребление этих понятий по отношению к православной церкви было бы неверным. Раскольники, которые называют себя старообрядцами или староверами, не расходятся с официальной православной церковью, «никонианцами», ни в одном догмате веры, ни в одном основании вероучения. «Поэтому, - пишет В. Ключевский, - мы и считаем их не еретиками, а только раскольниками».

Одно из важнейших событий XVII в., последствия которого продолжают жить в конце XX в., было вызвано множеством религиозных, политических, психологических проблем. В нем отразились главные вопросы русской жизни: место и характер веры, отношения между церковью и государством, роль русского православия, борьба старого и нового, отношение к науке и искусству.

Со времен Максима Грека были замечены расхождения в богослужебных книгах. На протяжении веков переписчики накапливали ошибки переводчиков и свои собственные. Патриарх Филарет приказал собрать по всем городам древние списки и начать сравнение и исправление текстов. Работу продолжил его преемник патриарх Иосиф, собравший в Москве справщиков, которые должны были сверить переводы. Однако сами справщики не вызывали особого доверия. Приглашенный в Москву грек Арсений писал о них: «Иные едва азбуке умеют, а уж наверное не знают, что такое буквы согласные, двоегласные и гласные, а чтоб разуметь восемь частей речи и тому подобное, как-то: род, число, времена, лица, наклонения и залоги, то этого им и на ум не приходило».

В 1652 г. по настоятельному желанию царя патриархом на освободившееся после смерти Иосифа место был избран Никон. Он заставил долго себя уговаривать и согласился занять патриарший престол только после того как царь, став на колени, стал кланяться ему в ноги, умоляя принять сан. «Будут ли меня почитать как архипастыря и отца верховнейшего, и дадут ли мне устроить церковь?» - спросил Никон. Царь, духовные власти и бояре поклялись подчиняться будущему патриарху во всем.

Василий Ключевский категоричен: «Из русских людей XVII в. я не знаю человека крупнее и своеобразнее Никона»44. Это поразительная оценка, если учесть, что человеком XVII в. был и Петр I. Николай Костомаров подтверждает оценку: «Патриарх Никон, один из самых крупных, могучих деятелей русской истории»45. Биография шестого русского патриарха по быстроте и неожиданности взлета может быть сравнима только с жизнью первого самозванца. Будущий патриарх родился в 1605 г. в крестьянской семье. Позднейшие враги никогда не забывали напомнить, что его отец был черемис, а мать - татарка. Рано выучившийся читать, увлеченный божественными книгами, он в 20 лет стал священником, его начитанность обращает на себя внимание московских купцов, пригласивших молодого попа в столицу. Потрясенный смертью своих трех детей, он уговаривает жену постричься в монахини и постригается сам, приняв имя Никона. Выбранный настоятелем Кожозерского монастыря, Никон приезжает в 1646 г. в Москву, чтобы, по обычаю, представиться царю. 40-летний монах производит неизгладимое впечатление на Алексея. По настоянию царя Никона посвящают в архимандриты Новоспасского монастыря, где была родовая усыпальница Романовых и куда часто приезжал Алексей. В 1648 г. его возводят в сан митрополита новгородского - он занимает второй по значению пост в русской церковной иерархии. В Новгороде митрополит проявил те черты характера, которые потом - на патриаршем престоле - развернутся во всю ширь: властолюбие, крутой, не терпящий прекословия нрав. Царь всегда был на его стороне. В 1651 г. Никон продемонстрировал свои взгляды на взаимоотношения между церковью и царем, убедив Алексея перенести мощи св. митрополита Филиппа, убитого по приказу Ивана Грозного, из Соловецкого монастыря в московский Успенский собор. В грамоте, отправленной в Соловецкий монастырь, царь по совету Никона умолял святого простить царю Ивану грех, совершенный «нерассудно завистью и неудержанием ярости». Церемония должна была доказать превосходство церкви, ее правоту, обличить неправду светской власти, посягнувшей на власть церковную.