Сквозь тернии - Александр Юрин

Шестым чувством Яська понял: куда именно — это не его дело. А ему сейчас нужно «плыть», иначе преследователи его настигнут! Яська огляделся по сторонам. Твари скакали в каком-то жутком танце вокруг странного клубка. Они тянули к нему когти, словно в надежде проткнуть, как воздушный шарик, но прикасаться не решались.

— Нужно «плыть» обратно, — сказал Яська. — Ведь если есть Мост, значит должна быть и Река — по-другому никак. И не важно, что её не видно. Некоторые люди тоже много чего не видят, считая тех, кто видят странности — психами. А психи видят очевидное, потому что в их головах нет больше грани.

Шагая навстречу неизвестности, Яська увидел точно такой же мерцающий клубок и возле ошарашенного Кольки. Друг мялся в нерешительности, смотря куда-то вверх. Яська тоже посмотрел, но увидел лишь затихающий вихрь, в котором вращались алые перья. Тогда он глянул на беседку и ужаснулся! Рядом с недвижимой Тимкой стоял великан. Одной рукой он держал девочку за плечо, другой — манил ребят к себе. Над его головой носились стаи встревоженных перепончатокрылых. Безголовые просто выли на бордовое небо.

Яська не знал, как быть, и просто шагнул снова.

Его с головой накрыла пелена забвения. Она походила на обычное покрывало. То самое, под которым прячутся от навеянных тьмой кошмаров.

На другом берегу его стошнило. Желчью, так что обожгло горло, губы, пазухи носа. Яська на секунду приоткрыл глаза, попытался приподняться. Сил хватило лишь на то, чтобы какое-то время оставаться в сознании. Яська попытался определить, где находится. Внизу что-то размеренно поскрипывало. Над головой стелился туман. Ощущалась еле заметная тряска.

«Снова туннель. Но как?»

Яська попытался оглядеться. Не вышло. С одной стороны — вымазанный глиной металл, с другой…

Тимка!

Яська чуть было не выкрикнул имя девочки, но вовремя совладал с эмоциями, — Тимка просто спала, смешно морща носик. По другую сторону от неё лежал бесчувственный Колька.

Яська понял, что они в вагонетке, но вот кто именно её толкает, оставалось загадкой. Яська попытался запрокинуть голову, чтобы разобраться и с этим вопросом, но силы его вновь покинули. Он провалился в сказочную дрёму с зелёной ромбавой острова, что мерно раскачивалась на голубых волнах бескрайнего океана грёз.

Яська сидит на берегу, под солнышком, и смеется над проделками весёлого дельфина. Тот то и дело выскакивает из тёплой воды, проделывая цирковые кульбиты, — это игра! Напоследок дельфин высовывается из серебристой воды и говорит человеческим голосом: «Плыть» всегда трудно — это отнимает много жизненных сил. Особенно, в первый раз. Разве ты забыл?» Он подпрыгивает, хлопает хвостом по воде в знак прощания и, совершив сальто, скрывается в стремительном шквале. Яська смеётся, не обращая внимания на то, что промок до нитки. Он тычет пальцем в волнующуюся стихию и кличет исчезнувшего дельфина странным именем. Что же это за имя?.. Яська не успевает вспомнить. Из-под кожи на ноге выползает противная козявка. Она ухмыляется и пищит: «Ясь, а Ясь, ну каково тебе познавать новые горизонты? Понравилось? Ещё бы! Я, вот, вдоль них с рождения путешествую. Знаешь, сколько всего повидала?.. А ты… Ясь, а Ясь, ведь ты же меня просто прихлопнул, как какого-нибудь таракана! А ведь у меня тоже была семья. Как же ты теперь станешь со всем этим жить, Ясь, а Ясь? А может, тебя тоже прихлопнуть, а Ясь?..» Яська закрывает глаза, силясь «уплыть» дальше, однако это не так-то просто! Откуда не возьмись, появляется улыбающаяся Тимка. На ней халат медицинской сестры, лёгкие сандалии на босу ногу, белоснежная косынка. В пальцах развивается тонкая нить. Тимка садится на коленки рядом с испуганным другом и говорит: «Эх ты, а ещё Яська! И где только подцепить умудрился?» Яська, ничего не понимая, смотрит в Тимкины глаза — в них словно продолжается небо! Тимка берёт Яськину руку в свои миниатюрные пальчики и откладывает в сторонку, чтобы не мешалась. Смотрит на израненную голень. Снова улыбается: «Сейчас мы его живо!» Она ловко накидывает петлю на упругое тельце, затягивает узелок и начинает вращать нить по часовой стрелке, слегка потягивая на себя. Яська с интересом следит за процедурой. Опля! И клещ отстал! Яська восторженно смеётся. Хочет на радостях расцеловать довольную успехом Тимку, но лишь застенчиво краснеет. Из-за спины выходит недовольный Колька. «Эх, Яська, Яська, даже клеща сам вытащить не можешь…» Они продолжают смеяться и дальше.

Временами Яська отходил ото сна — если происходящее и впрямь было сном, — и в эти короткие моменты просветления, он видел поистине невообразимое. Серое небо, по которому несутся стаи огромных облаков. Они редко взмахивают треугольными крыльями, так что напоминают вовсе не птиц, а обитателей морских глубин: скатов или, скажем, тех же дельфинов.

Огромные каменные глыбы, что висят в пустоте, ни на что не опираясь… Или ракушечные раструбы, из которых низвергаются бесконечные водопады.

Стеклянные шары, внутри которых кипит стремительная жизнь. Шары большего диаметра, в которых наблюдают за кипящей жизнью меньших шаров. Ещё большие шары, в которых смеются над теми, кто наблюдают за кипящей жизнью меньших шаров… И так снова и снова, пока не лопается голова и не спускается Тьма — основа всего.

Иногда они останавливались, и Яська отчётливо слышал бой переездной сигнализации, какая стоит на пересечениях асфальтированных дорог с железнодорожными путями. Мимо проносилось что-то длинное и извилистое. Мелькали вовсе не окна, а многочисленные ложноножки.

Яська понимал, что видит бред. Тот самый, который материализуют в своих снах психи. Да, он всё видит… но это ещё ничего не значит.

Аверин очнулся от пронизывающего холода.

Ноги онемели по колено. Ладони сделались липкими от пота. Сердце протяжно ухало в груди, в попытке преодолеть какую-то незримую грань. В голове было пусто: кажется миг, и черепная коробка попросту лопнет под натиском земной гравитации. Во рту пересохло. Язык неприятно лип к нёбу. Аверин попытался пошевелить затёкшими плечами, но спина тут же отозвалась адской болью, сводя всяческие движения на нет. Аверин выругался в полголоса.

За дверью скрипнули половицы.

«Ну кого ещё там черти носят за полночь!»

Аверин потянулся к будильнику — тот опрокинулся на бок, озорно подмигнув светодиодами.

«Три часа ночи. Господи, ведь я совершенно не помню, как поднял его с пола! Или пищал и впрямь не будильник? Стоп!»

Аверин вспомнил. Всё что до сей поры пребывало за ширмой забвения. Вспомнил в мельчайших подробностях, включая гибель своих друзей. Да так, что на душе сделалось тошно.