И добавьте немного лжи - Владимир Косатый
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ричард Докинз тоже опустился на своё кресло.
– Послушай, я понимаю, что я прошу слишком много, но просто выслушай меня. Я хочу рассказать тебе о братстве в целом и отдельно об этом отряде. Пока их тебе не показывали и вряд ли рассказывали об этой стороне истории братства. Их ложь далеко не всегда оборачивается невинными историями. Зачастую из-за этих историй гибнут простые люди, а иногда с лица земли исчезали целые государства и народы. Вот хотя бы…
Но слова Докинза прервал какой-то шум за дверью. Ричард закрыл рот и нахмурился. Звуки громкой перепалки приближались. Один из голосов принадлежал дворецкому. Второй тоже казался Джону знакомым. Слова становились слышны всё лучше. Похоже спорщики приближались к кабинету. Второй голос настойчиво требовал, чтобы его пропустили. Слова дворецкого всё ещё были слышны не так отчётливо. Наконец, дверь распахнулась от пинка, и в кабинет вошёл Тодор. Джон отреагировал достаточно спокойно на это появление. Он всё-таки опознал голос своего наставника.
– Простите, что задержался, но у меня случилась непредвиденная заминка, – Тодор демонстративно отряхивал рукава своего костюма.
– Простите, сэр. Это исключительно моя вина. Я пытался объяснить, что Вы заняты, но этот мистер вёл себя слишком непредсказуемо.
Дворецкий выглядел расстроенным. Он стоял рядом с Тодором и был готов принять заслуженный гнев. За его спиной переминались ещё два джентльмена. Судя по их комплекции, всё-таки именно они должны были принять на себя ответственность за произошедшее. Но дворецкий уже брал их вину на себя, и теперь они бы выглядели глупо, если бы решили начать тянуть одеяло на себя. Поэтому они с нетерпением ожидали команды, чтобы вытолкать непрошенного гостя на улицу, по пути, конечно же, несколько раз случайно ткнув его в печень.
Ричард Докинз с интересом изучал своего нового гостя.
– Не беспокойтесь, Джеймс. Если это тот, о ком я думаю, то противостояние в любом случае было не равным, – казалось, что Докинз оценивает ситуацию и просчитывает, какая линия поведения будет выгодной для него. – Можете нас оставить, Джеймс. Если что-нибудь потребуется, я Вас позову.
– Как скажете, сэр.
Развернувшись, дворецкий покинул кабинет. Двое охранников вопросительно посмотрели на своего нанимателя, но тот лишь отрицательно покачал головой. Один из них не удержался от злорадной улыбки, адресованной Тодору.
– Если я правильно понимаю, то Вы и есть Тодор Михайлов?
– Да. Исключительный и неповторимый. Из старого рода Михайловых. Ещё мой прапрадед возил контрабанду через проливы. И я горжусь своей историей. А вот Вы, похоже, мне не доверяете. Оставили своих мордоворотов.
– Разве Вы можете меня осуждать за это?
– Я? Нет. Но вот мистер Клеменсо, если я не ошибаюсь, вот он может обидеться на Вас. Вы не поверили в то, что он может Вас защитить от меня.
Что? Джон удивлённо уставился на своего наставника. При чём тут Родриго?
В тот же момент тень в дальнем углу кабинета заёрзала, и там зажглась настольная лампа. Действительно, в кресле расположился Родриго Клеменсо, лицо которого напоминало гранитную маску. Он коротко склонил голову.
– Тодор. Джон. Рад тебя видеть в хорошем здравии.
Так он, что, всё время сидел там? Морган сразу представил, какой пыткой это было для него – быть тайным наблюдателем, который ничем не должен выдавать себя. Он точно знал, что это был нелёгкий труд для Родриго.
– Э. Привет.
Что ещё можно было бы сказать в такой ситуации? Поинтересоваться здоровьем семьи? Попробовать пошутить о том, что надо заглянуть под стол, может там Пьер прячется? От этого трудного выбора его спас Тодор.
– Так вы тут, наверное, уже основательно пообщались. Уже объяснили Джону, с кем он связался? – Тодор криво ухмылялся.
– Что Вы. Мы пока вели занятную философскую беседу. О вопросах добра и зла.
– О постойте, дайте угадаю. Объясняли, какие мы плохие, и как Вы боретесь с нами.
– Просто хотел восполнить некоторые пробелы в тех историях, которые Вы ему рассказывали, чтобы он мог сделать самостоятельный взвешенный выбор. Но, будем откровенны, разве это не так? Как надо оценивать Ваше братство, зная его роль в истории человечества?
– Неужели эта роль так ужасна?
– А какой разумный человек может сомневаться в этом?
– Мне кажется, что тут сейчас активно сгущаются краски. Вы просто хотите нарисовать односторонний наш образ.
– Односторонний? А Вы думаете, что заслуживаете больше цветов? – улыбка исчезла с лица Докинза, и в его глазах разгорался огонь. – Вы постоянно тянули человечество во тьму. Не давали идти ему по пути прогресса. Всегда заставляли с огромным трудом пробиваться росткам знаний через наваленный Вами мусор.
– Я пока слышу только лозунги.
– Так Вы хотите конкретных фактов? Хорошо давайте поговорим о них. Вас удивляете моё отношение к Вам. Но как я должен относиться к людям, которые пусть и не держали в своих руках факелы для костра Джордано Бруно, но ваши предшественники разожгли эти факелы. Вы всегда любили действовать чужими руками.
– Я польщён. У Вас есть потенциал стать членом моего братства. Ведь вы должны знать, что мои предшественники приложили немало усилий, чтобы уважаемый сеньор Бруно избежал своей участи. Если бы не они, то вряд ли его продержали в тюрьме шесть лет. Вы не можете не знать, что решение о признании его еретиком было принято через шесть месяцев после начала расследования. И только благодаря братству принятие официального решения постоянно откладывалось, и Бруно предоставлялась возможность официально отказаться от своих идей. Кстати, Галилей принял нашу помощь.
– О, она была просто бесценной. Тюрьма вместо смерти. Это очень благородно. Чувствуется ваша тесная связь с инквизицией. Они тоже не покарали ни одного еретика. За них всю грязную работу делали другие. Ну да ладно. А что Вы скажете о том, что братство активно участвовало в организации и проведении по меньшей мере трёх крестовых походов. Вы подталкивали в спину рыцарей, лезущих на стены Иерусалима. А затем наблюдали за резнёй в городе. Ну а в четвёртом походе ваши братья поспособствовали захвату Константинополя. Или будете утверждать, что и здесь братство пыталось избежать смертей?
– Нет, я бы выглядел глупо.
