Ричард Длинные Руки – бургграф - Гай Орловский

Я прошел к столу и сел рядом с мастером Пауэром. Ошарашенное молчание длилось долго, потом робко разгорелась дискуссия, пошли предложения, как их совет может ограничивать как мою власть, так и любого проходимца, который постарается захватить власти и влияния больше, чем может позволить себе отдать город, не рискуя потерять безопасность.

В конце концов почтенные граждане едва за бороды не таскали друг друга, соревнуясь в приверженности демократическим ценностям. Дебаты вспыхивали по любому поводу, страсти накалялись, я выслушивал терпеливо и все одобрял. После того как Бриклайт сумел из выбранного на должность стать тираном и диктатором с неограниченными полномочиями, можно и перегнуть в другую сторону, иначе не выровнять. А тот, кто придет после меня, уже изберет золотую середину… Вернее, его наделят достаточными полномочиями, чтобы мог рулить, а не сидеть в кресле бургомистра декоративной куклой.

Далеко за полночь, уже под утро, когда голова начала гудеть, как церковный колокол на Рождество, я поднялся, пожелал благополучной и плодотворной работы, а сам, дескать, с ног валюсь, покинул ратушу, уверенный, что и до утра будут с жаром обсуждать статьи конституционного соглашения горожан с избираемым бургомистром, где будет четко расписано, что он может, чего нет, а где ему обязаны не подчиняться и даже препятствовать.

Зайчик встретил тихим ржанием, я обнял его за шею, поцеловал и шепнул в подрагивающее ухо:

– Завтра… Представляешь? Уже завтра взойдем на палубу и… Нет, ты не представляешь!

Он дернул ухом и тихонько заржал, топнул копытом. Я вскочил в седло, вдруг подумал, что глаза у Зайчика что-то слишком хитрые. Возможно, он представляет гораздо лучше, что меня ждет на Юге. Возможно, он вообще знает, что и как там…

По дороге заехал в трактир, перекусил, а уже оттуда, кое-как утолив голод, направился через весь город в сторону усадьбы Амелии.

Несмотря на ранее утро, улицу впереди запрудила толпа. Стража пыталась разогнать, но прислушались и, сами потихоньку ошалев, отошли в сторону. Я прислушиваться не стал, сейчас город бурлит, объехал на полном скаку, пугая электорат, копыта бодро простучали по брусчатке. Медленно выдвинулся особняк Бриклайта, толпа у подъезда, я ощутил неладное, подъехал ближе.

На меня оглядывались со страхом, но и со странным выражением облегчения. Я постарался придать голосу властность:

– Что случилось?

Кто-то ответил достаточно дерзко:

– Да вы, ваша милость, наверное, уж знаете! Бриклайт убит.

– Ого, – сказал я. – Что же он так… Обедом подавился?

На меня смотрели с прежним опасением, недоверием, немножко – страхом, но в то же время в воздухе витает ощущение, что город освободился от невидимой сети, накинутой именно этой рукой, что сейчас уже жертва.

На меня смотрели с ожиданием, я ведь теперь глава, все ожидают распоряжений, но я покачал головой.

– Вы что же, решили, что это я его?

В молчании старший из стражей ответил нерешительно:

– Ваша милость, это было бы только естественно…

– Нет, – отрезал я. – Я жесток, как и положено к противникам, но милостив к падшим… Бриклайт сдался! Зачем мне его смерть?

Толпа вся – один раскрытый рот. Стражник спросил осторожно:

– Это как… сдался?

Я вытащил из-за пазухи бумагу и помахал ею в воздухе.

– Вот дарственная, которую он подписал в присутствии своего юриста и двух свидетелей! Смотрите, по ней он дарит все свое имущество, которое намеревался оставить сыновьям, госпоже Амелии Альенде. Как компенсацию за то зло, которое ей причинил. А сам он намеревался уехать в Шершессу, где у него подрастает внучка, и посвятить остаток жизни ее воспитанию. Вот смотрите…

Я сунул бумагу стражнику, к нему тут же кинулись еще грамотные, начали, стукаясь головами читать текст, из толпы потребовали, чтобы читали вслух, начали вслух, в народе разрастался гомон. На меня теперь смотрели по-другому. Убийство Бриклайта, судя по взглядам, с меня снято, зато появилось нечто, что мне очень не понравилось. На меня смотрели, как на нового Бриклайта: госпожа Амелия Альенде получила от него по дарственной все его богатство, но, понятно, что такой кусок проглотить не сможет, все равно останется в моих руках.

– Знаете, – сказал я, – не спешите меня в хозяева. Постарайтесь все же остаться свободными… хоть в какой-то мере. Эх, я что-то слишком высокопарен… Устал, наверное. В общем, вы тут разбирайтесь, а мне пора собачку кормить и выгуливать…

Я повернул коня, выбираясь из окружившей толпы, и тут взгляд упал на женскую фигуру в раскрытых дверях дома. Госпожа ля Вуазен, жена Бриклайта, стоит там недвижимая, как статуя, потому я и не обратил на нее внимание, хватая взглядом только движущиеся предметы, способные нести опасность, словно лягушка какая. На бледном как мрамор лице глаза горят изумлением и лютой ненавистью. За ее спиной появился и тут же пропал огромный человек. Лица его не разглядел, но и так понятно, что это Джафар.

Я криво усмехнулся, вот и высветился настоящий убийца Бриклайта. Надо бы ее выдать толпе, но… у меня нет доказательств, кроме самого явного: она не знала еще, что все состояние Бриклайт успел передать в другие руки. Ну что ж, пусть живет дальше с мыслью, что потерпела жестокое поражение…

Городская стража, конечно, может заняться: ниточка есть, римское «кому выгодно» тоже налицо, так что даже здешние шерлокхолмсы и комиссарымэгре сумели бы распутать нехитрый узелок и упрятать ее за решетку, но это их дело, я чувствую, что я свое закончил.

Издали услышал крик, посреди улицы несется Кукушонок, распугивая народ, он же теперь тоже власть, прокричал издали:

– Сэр Ричард, а что насчет кораблей?

– А что там?

– Как только узнали о смерти Бриклайта, начали поднимать паруса!

– Пусть плывут, – сказал я, потом опомнился: – Погоди, а вдруг там какая-нибудь вредная контрабанда? Давай дуй туда. Задержи всех для осмотра.

Он взглянул понимающе.

– Особенно придержать тех, которые собираются на Юг?.. Все понял, сделаю…

Он унесся, я проводил его взглядом и пустил Зайчика вдоль лавок, цепко высматривая среди торговцев старейшин. Надо всех собрать и заново избрать городской совет уже с учетом допущенных ошибок. Конечно, коренного перелома не будет, деньги решают все, все вернется на круги своя, придет новый Бриклайт, но хочется оставить совету какой-то противовес, какое-то орудие блокирования расползания его власти.

Зайчик посматривал с укором, я хлопнул себя по лбу.

– Ты прав, извини, извини!.. Бобик, ко мне!

Я свистнул, инстинктивно прислушался, Зайчик встряхнул гривой и пошел бодро вдоль улицы. Впереди послышались испуганные крики. Показался огромный черный пес, я не успел глазом моргнуть, как он уже рядом, почти запрыгнул на Зайчика, успел обцеловать меня, прежде чем я спихнул на землю.