Глина - Дэвид Брин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но ведь так было всегда.
Риту нечем ответить, а я молчу. Чен поворачивается и идет дальше, мимо все новых и новых полков, выстроившихся друг за другом, и мы в конце концов теряем им счет, пораженные бесконечной вереницей немых стражей.
Риту чувствует себя здесь неуютно. В пустыне она была покладистым и приятным спутником, но сейчас кажется отстраненной и заметно нервничает. Возможно, из-за того, что у нее с дитто часто возникают неприятности. Ее двойники непредсказуемы, Иногда все проходит хорошо, и тогда големы помогают ей, исполняют все поручения и вечером возвращаются домой для разгрузки. Другие же таинственным образом исчезают, посылая ей загадочные и дерзкие сообщения.
— Можешь представить, каково стать объектом насмешек того, кто знает самые интимные твои мысли?
— Тогда зачем вообще делать копии? — спросил я, когда мы шли через пустыню.
— Разве непонятно? Я же работаю на «Всемирные печи»! Я выросла на этом. Другим я не занималась. А без двойников никакой бизнес в наше время невозможен. Так что каждое утро я отправляю по делам пару големов и надеюсь на лучшее.
Но при этом, когда предстоит важная встреча или когда нужно сделать что-то без ошибок, я предпочитаю заниматься этим лично.
Значит, и путешествие к домику отца для расследования обстоятельств его смерти тоже важное дело. Когда я пригласил Риту, она решила пожертвовать на это одним днем своей настоящей жизни. Но одним днем все не ограничилось. После того как Каолин устроил нам засаду на дороге, мы отклонились в сторону и движемся к цели обходными путями. Ее это, должно быть, ужасно огорчает.
Как и меня. Забраться в такую даль и обнаружить, что Клара в самоволке, умчалась рыться в руинах моего дома! Черт! Надеюсь, мы доберемся до того надежного терминала, о котором говорил Чен. Мне необходимо каким-то образом связаться… Наконец-то!
Шеренги глиняных солдат заканчиваются. Теперь мы идем мимо громадных автопечей, готовых в любой момент включиться в работу и приступить к выпечке румяных воинов, активизировать их энергетические клетки с тем, чтобы все эти дивизии отправились маршем на поле боя. Навстречу смерти и славе.
Металлические чудовища помечены знакомым логотипом — заключенными в кружки буквами «ВП». Но Риту, похоже, это не радует, она нервничает все больше, потирает руки и плечи, ее взгляд мечется по сторонам. Лицо напряжено, как будто она держится на одной лишь силе воли.
Вслед за Ченом мы проходим в следующее помещение, где на свисающих с потолка крюках подвешены бесчисленные костюмы. Целый лес дюралитовых шлемов и щитков. Мы пробираемся между металлических нагрудников и леггинсов, цепляя их, вызывая жутковатые движения в этом мертвом царстве.
Я чувствую себя карликом, ребенком, залезшим в раздевалку великанов. Здесь еще страшнее, чем в зале големов-солдат. Может быть, оттого, что здесь нет души. Та армия была по крайней мере человеческой. Здесь же веет безжизненностью и холодом металла и силикона. Бронированные одежды напоминают роботов, не наделенных сознанием, а потому пугающе беспощадных и безответственных.
К счастью, мы идем очень быстро. Еще несколько минут, и я вздыхаю с облегчением — мрачный склад позади.
И тут же Чен призывает нас подняться на балкон.
— Альберт, вам надо посмотреть на это!
Я подхожу к перилам и вижу перед собой третью галерею, заполненную всевозможными видами оружия. Здесь есть все, начиная от небольших огнеметов до персональных геликораптеров — настоящая выставка разрушения.
Чен с сожалением качает головой:
— Начальство настаивает на том, чтобы держать самое лучшее в резерве. Как говорится, на всякий случай. Уверен, мы могли бы применить кое-что наверху прямо сейчас. Например, против инди. Упрямые гады. Было бы отлично, если бы…
Он вдруг замолкает и словно прислушивается к чему-то.
— Вы ничего не слышали?
Мне почему-то кажется, что Чен шутит. Хочет меня напугать. Что ж, местечко подходящее.
И вдруг… Да, едва слышные голоса.
Наклонившись, я смотрю вниз и замечаю идущие вдоль стеллажей с оружием фигуры. Черные, стальные, с какими-то инструментами. Проверяют наличие?
Чен тихонько ругается.
— Должно быть, проверка! Но почему сейчас? Думаю, догадаться можно.
Он смотрит на меня своими темными глазами и наконец медленно кивает.
— Ракета! Та, что уничтожила вашего архи и ваш дом. Я думал, это дело рук каких-то уголовников, городской шпаны, склепавшей что-то в подвале. Но, видно, начальство решило, что ее похитили отсюда. Черт, нетрудно было догадаться!
Что я могу сказать? Я и сам додумался до этого только что. Мне просто не хотелось расстраивать Чена.
— Но кому из военных я мог помешать? Признаюсь, пару раз Клара угрожала сломать мне руку…
Шутка проходит мимо. Чен хмурится.
— Нам надо убираться отсюда. Немедленно.
— Но вы же обещали…
— Я думал, что здесь никого нет! И тогда я не знал о краже военного имущества. Не хочу, чтобы вас схватили эти ребята, с ними не пошутишь. — Чен кивает. — Позовите мисс Махарал и…
Мы оба поворачиваемся и застываем на месте.
Риту шла за нами.
Теперь ее нет, и только легкий шорох, как дуновение ветерка, тронувшего сухие листья, проносится между свисающими с потолка шлемами и кирасами.
Глава 34
СКРЕПЛЯЯ РЕАЛЬНОСТЬ
…или малыш Красный в роли подопытного…
Трудно проникнуть в мозг гения.
Обычно подобный мозг не является поводом для беспокойства, так как подлинная гениальность, как всем хорошо известно, чаще всего сочетается с порядочностью и благородством. Мы, сами того не сознавая, привыкли полагаться на это. В отличие от драматических произведений реальный мир отнюдь не кишит сумасшедшими художниками, психопатами-генералами, маньяками-врачами, сдвинувшимися политиками, шизофрениками-писателями и безумными учеными.
И все же исключения существуют, и именно они создали публичный образ гения как человека, в котором смешалось множество разных ингредиентов, а потому довольно опасного. Среди необразованной части населения бытует мнение, что талант неотделим от буйства. Чтобы тебя запомнили, надо быть несносным. Чтобы к тебе относились серьезно, следует быть надменным.
Должно быть, в детстве Йосил Махарал смотрел слишком много плохих кинодрам, потому что он заглотил это клише целиком. Убедившись в своем тайном убежище, без обязательств перед кем-либо — даже перед самим собой, — он сыграл роль сумасшедшего так, словно ее написали специально для него.
Еще хуже то, что во мне он видит ключ к интересующей его загадке, свой единственный шанс на вечную жизнь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});