Черный оазис - Михаил Сельдемешев

— Сегодня выходной, — Шухман вошел в разъехавшиеся со скрежетом двери лифта. — Прогуляемся на верхний этаж.

Они расположились возле небольшого грязного окошка, открывающего вид из подъезда во двор. Наверху оказалось заметно теплее.

— Ты уже знаешь про офис? — спросил Левченко.

— Я заметил ваших издали и ушел, — ответил Шухман. — Что с Женькой?

— Это тот, который нам тогда помогал с телефонным номером? — уточнил Левченко.

Геннадий кивнул.

— Его задушили, точно так же, как и охранника.

Шухман вздохнул и замолчал на некоторое время, уставившись в закопченное окно.

— А я ведь его предостерегал! — наконец, произнес он.

— Тебе что-то известно? — осторожно поинтересовался Левченко.

— Нет, и я не хочу об этом ничего знать! — Шухман вытащил из внутреннего кармана дискету и передал Александру. — И тебе не советую связываться!

— Ты все-таки расшифровал? — Левченко быстро сунул дискету себе в папку.

— Извини, что не успел распечатать, сделаешь это сам — там обычный текстовый формат. Но учти, Эдуардович: я не знаю, что там такое, однако эта информация смертельно опасна. Мои друзья погибли из-за твоих ксерокопий.

— Прости, Гена, но я всего лишь пытался найти ответ, — оправдывался Левченко. — Кто на вас вышел, ты знаешь?

— Я тоже пытался найти ответ, — произнес Шухман. — В твоих бумажках был устаревший шифр, который когда-то использовали гэбисты. Мне пришлось забраться на один их сервер, чтобы раздобыть ключ, а там, похоже, меня уже ждали. Им удалось отследить меня, хотя сломать криптографическую защиту я все-таки успел. На всякий случай смотавшись из офиса, я предупредил Женьку, но он меня не послушал, дурак…

— Значит, это снова ФСБ, — констатировал Левченко.

— Ты понимаешь, Эдуардович, — в тихом голосе Шухмана отчетливо проступала ярость, — эта контора ничуть не изменилась! Они продолжают существовать и считаться только с какими-то своими законами, на всех нас им глубоко насрать!

— Прости меня, я не ожидал, что так выйдет, — произнес Левченко после некоторой паузы.

— Да откуда ты мог знать, — махнул рукой Шухман. — Все, больше на родине мне ловить нечего, мы видимся с тобой в последний раз, Эдуардович. Извини, больше не смогу тебе помогать.

— Ты и так сделал для меня слишком много, Гена, — отозвался Левченко. — Может тебе помочь чем, деньгами?

— Все есть, не беспокойся, — улыбнулся Шухман и протянул руку для рукопожатия. — Ну, прощай! Не поминай лихом…

— Удачи тебе!

Геннадий вызывал лифт, вошел в него, но когда двери начали закрываться, остановил их:

— Последний совет, Эдуардович! — умоляющим голосом произнес он. — Выброси ту гадость, что я сегодня передал тебе, уничтожь ее! Ты же делаешь это для той красотки из комитета, верно? Вспомни, что я говорил тебе про ахиллесову пяту…

Левченко не нашелся, что ответить, но точно знал, что не прочитать содержимое дискеты он просто не может. Когда лифт с Шухманом уехал вниз, Александр начал спускаться по лестнице. У двери своей квартиры он даже не остановился, а так и прошел до первого этажа. Потом вышел на улицу, сел в машину и помчался на работу.

Последующие пару часов Левченко доставал по телефону Воробьева. В обычные дни Александр Эдуардович не особо заботился об освоении компьютерной грамоты, но сейчас в офисе никого кроме него не было, и Павлу пришлось из дому давать своему неугомонному шефу консультации по распечатке содержимого файла на общем принтере.

Наконец, цель была достигнута — принтер загудел и выплюнул несколько листов бумаги. Левченко засунул их в папку, туда же бросил дискету, все выключил, запер кабинет, сдал ключи дежурному и помчался домой.

Едва отъехав пару сотен метров, Александр не утерпел, остановился у обочины, достал из папки только что отпечатанные документы и принялся жадно читать.

— Я же предупреждал, чтобы ты курил у себя дома! — произнес Горин, зажимая нос и проходя мимо подростка, облокотившегося о перила.

— Ты читать, что ли, не умеешь? — подросток осклабился и кивнул в направлении двери квартиры, которую снимал Артем.

Рядом с дверью размашисто и криво была нанесена свежая надпись: «Место для курения». Под надписью сидели, прислонившись спинами к стене, еще двое подростков и тоже дымили.

— Не повезло тебе с территорией, хмырь, — из сумрака выступил долговязый парень в бордовой вязаной шапочке. — Пацаны здесь уже давно обосновались, а вот ты, если че-то не нравится, сам сиди дома со своей сучкой и не высовывайся…

— Неужели вам самим нравится дышать этим смрадом? — Горин повернулся к подросткам.

— Это кайфово, придурок, — стоявший возле перил подросток выпустил изо рта дым прямо в лицо Артему.

— А так тоже кайфово? — зло произнес Горин.

Никто, включая парня в вязаной шапочке, не увидел трех светящихся нитей, соединивших головы подростков. Те внезапно, словно по команде, вынули сигареты изо ртов и глубоко, как только можно, засунули их обугленными концами себе в ноздри. От невыносимой боли, врезавшейся в нежную плоть носоглотки, у подростков брызнули слезы из глаз, и они что есть мочи заорали.

— Ты тоже куришь? — громко крикнул, пытаясь заглушить верещащих пацанов, Горин пятящемуся от него долговязому парню.

Тот так энергично замотал головой, что с нее слетела вязаная шапочка, но парень, не обращая на это внимания, стремглав бросился вниз по лестнице.

Горин зашел в квартиру.

— Что там за шум? — Лариса сидела в кресле, обхватив колени руками, и испуганно хлопала ресницами.

Артем подошел и взглянул на ее рисунок, лежащий на столе. Там была изображена женская нога, обутая в ботинок с коньком, от которого по льду тянулась глубокая трещина.

— Нам придется подыскать другую квартиру, — произнес он. — В этой очень уж неуютно, и она слишком далеко.

Опомнился Левченко, лишь когда текст на бумаге стал трудно различим. Подняв глаза, он с удивлением обнаружил, что вокруг сгустились сумерки. Но это удивление было несравнимо с тем, что только что открылось Александру. Текст оказался небольшим, и он перечитал его несколько раз. Неужели это было правдой? Неужели это все было?

Он завел двигатель и поежился — машина выстыла напрочь. Первое, что он сделает, вернувшись домой, — выпьет горячего чаю с домашним вареньем. А уж вставшие колом мысли начнет приводить в порядок уже потом…

Крах «Тополя-6» был очевиден с того самого момента, как только германское руководство определило в качестве базового направления в развитии проекта очищение арийской нации. Начальные же эксперименты с «образцами» показали, насколько недальновидно и даже глупо было рассчитывать на подобное. По той же самой причине Германии никогда бы не удалось воспользоваться свойствами «экспериментального материала», чтобы повлиять на исход военных действий. Тому был чересчур наглядный и убедительный пример. Многократные доказательства того, что «образец» ориентируется исключительно на психическую адекватность жертв, а не на какие-то этнические характеристики, и уж тем более не на какие-то идеологические предпочтения, привели к ослаблению интереса со стороны Германии к экспериментам в этой области. Отдел был расформирован, а материалы удалось спасти лишь благодаря четко сработавшему плану нашей внешней разведки.

Советский «Тополь-7», практически сразу же продолживший исследования в данной области, в принципе, совершил ту же самую ошибку. Возможно, что произошло это не без пагубного влияния немецких специалистов, допущенных к начальному этапу работы, благодаря недальновидной политике бывшего руководства Отделом. Перед специалистами «Тополя-7» изначально была поставлена тупиковая цель: очистить будущее коммунистическое общество ото всех, чьи взгляды противоречили кодексу строителей Коммунизма. Опять-таки, были исковерканы представления о возможностях «образца»: его невозможно приручить и заставить функционировать в соответствии с какой бы то ни было идеологией. Единственный для нас выход на этом этапе — самим подстроиться под него, изучить, а уже впоследствии научиться использовать в соответствии с нашими интересами.

Именно такая позиция заявлена обновленным отделом «Тополь-8», пришедшим на смену дискредитировавшим себя структурам. И все нападки со стороны товарищей из Политбюро мы считаем идеологически неверными. Мы ни в коей мере не преуменьшаем роль Партии в деле построения светлого будущего и надеемся на чуткость нынешнего руководства. Наши исследования помогут одним махом избавить общество от уголовных и других социально опасных элементов, тормозящих вследствие своих психических расстройств продвижение нашего государства к Коммунизму. Борьбой же с идеологическими противниками пусть занимаются уполномоченные на то службы.