Крепость Серого Льда - Джулия Джонс

По мере приближения к укреплениям Нищенских ворот настроение у Исса стало портиться. Здесь стена расширялась до пятнадцати футов. Ее защищали обитые свинцом зубцы и крытые стрелковые гнезда, но сам Исс не чувствовал себя защищенным. За спиной у него, держа положенную трехфутовую дистанцию, шел Нож, а на столь же традиционном почтительном расстоянии следовало около восьмидесяти баронов и военачальников. Единственной женщиной в процессии была Лизерет Хьюс, мать Белого Вепря. Исс давно уже приметил ее. Одета в белое с серебром, фамильные цвета дома Хьюсов, горностаевая мантия бледнее известняка, по которому она ступает, перчатки отсутствуют, на пальцах сверкает не менее дюжины правительских перстней. Будучи дочерью правителя Раннока Хьюса, она воображает, что станет матерью еще одного. Многие считали ее красавицей благодаря гладкой коже и бледно-зеленым глазам, но Исс видел в ней только опасность. Ее отца убили в Собачьей Трясине у нее на глазах — эта женщина знает, как становятся правителями.

Рано или поздно она отдаст приказ своим наемникам, тайным убийцам.

Обернувшись назад, Исс почтил ее легким поклоном. Она, не отрывая глаз от его лица, изобразила в ответ нечто вроде реверанса. Хьюсы умеют бросать вызов, не теряя при этом учтивости.

— Владетельница Восточных Земель, — сказал Исс, повинуясь внезапному порыву, — не угодно ли составить нам компанию? — Он отвернулся, не дожидаясь ее согласия, но шелест шелков по камню сказал ему, что она не замедлила принять приглашение.

Марафис дамским угодником не слыл никогда. Он даже не притворился, что рад ее видеть, и не подумал уступить ей свое место — баронессе пришлось обойти его, чтобы поравняться с правителем. Она даже запыхалась немного. Восходящее солнце било ей прямо в лицо, показывая Иссу, что если ее поклонники и заблуждаются на предмет гладкой кожи, то цвет ее глаз определяют верно. Зеленые, как у кошки.

— Надеюсь, Гаррик в добром здравии? — спросил Исс. — Я заметил, что его нет среди нас.

— Мой сын занят со своими ополченцами, — ответила она, сделав легкий жест в сторону лагеря. — Проводит конные учения с самого рассвета.

Она не скрывала гордости за сына, и правитель решил подогреть в ней это чувство.

— Я слышал, он стал называть себя Белым Вепрем в честь прадеда. Отрадно, когда молодежь чтит своих предков. Надеюсь лишь, что их участь не постигнет вашего сына.

Осанка Лизерет стала еще величественнее. Бриллианты, вотканные в ее головную накидку, метали искры.

— Судьбе моих предков всегда сопутствовала слава. Дом Хьюсов дал городу сорок семь правителей, и вы ошибаетесь, если полагаете, что я дам сыну совет не следовать их примеру.

Исс поднял бровь. Лизерет Хьюс при всем своем уме теряет самообладание, когда бросается защищать сына, и привести ее в ярость ничего не стоит.

— Я ничуть не заблуждаюсь на предмет ваших честолюбивых замыслов, любезная госпожа, — поверьте моему слову. — Отпустив ее взмахом руки, он прошел вперед с Ножом, и она осталась стоять на стене одна, пока другие ее не нагнали.

Исс почувствовал нечто вроде облегчения, заставив ее заявить о своих намерениях открыто.

Впереди высилась первая из надвратных башен, донжон в форме барабана, способная вместить сто человек. Стена здесь достигала высоты пяти этажей, а башни поднимались над ней еще на три, подавляя собой ворота, которые обороняли. Нищенские ворота отлиты из чистейшего кланового чугуна, и поднимают их без всяких механизмов, вручную. Двести гвардейцев проделывают это каждое утро, пользуясь канатами в руку толщиной, а когда их опускают на ночь, лязг доносится до самого Суда Четырех. Уличные девки по этому сигналу выходят на промысел, а юнцы щеголяют тем, что становятся под решеткой в тот самый миг, когда ее роняют. Золотая монета, если оставить ее в углублении ворот, сплющивается, делается тонкой, как пергамент, и на ней отпечатываются железные стержни решетки. Это вполне законное платежное средство, и ценится оно высоко: многие городские дельцы сразу оговаривают, что платить им следует Нищенским Золотом.

Исс считал ворота безобразным, варварским сооружением, плохо подходящим к кремовой известняковой стене, в которую они вставлены, но не мог не восхищаться их прочностью. Ни одно вражеское войско за тысячу лет еще не сумело взять их приступом.

Остановившись у входа в западную башню, Исс принялся расспрашивать Ножа относительно расположенной внизу армии, давая Марафису возможность показать себя. Это входило в их уговор. «Стань во главе моей армии, — сказал Исс зимой в Черном Склепе, — и по возвращении я объявлю тебя своим преемником». Сейчас делать столь рискованное заявление еще рано, даже Нож это признает, но мелочи наподобие этой беседы служат подготовкой к нему. Пусть восемьдесят самых влиятельных людей города видят, какой почет оказывает правитель своему Ножу.

Марафис понимал это, однако мыслил он как солдат и вскоре увяз в мелочах, касающихся обозов и подвоза провизии.

— В пути нам понадобится пополнить запас продовольствия, — говорил он, показывая своей ручищей на север, — но северные поместья не желают оказывать нам помощь. Беллон Троук и Маллистер Грифон скандалят и угрожают отозвать своих ополченцев, если мы пойдем через их владения. Эти ублюдки норовят подстроить мне пакость на каждом шагу.

Это игра такая, хотел сказать Исс, но промолчал. Они хотят содрать с тебя возмещение, только и всего. Это решается золотом — или обещанием первой доли добычи после взятия какого-нибудь мелкого круглого дома вроде харкнесского. Воспитывать себе преемника — дело необычное, и Пентеро Исс не знал толком, как за это взяться. В этом, бесспорно, есть свои преимущества. Нет человека, которого в Венисе боялись бы так, как Марафиса: его с дрожью поминают на улицах и со злобой — во дворцах знати. Тот, кто намерен быть правителем всю свою жизнь, нуждается как раз в такой поддержке. Но подобная ситуация таит в себе и опасность. Долго ли Марафис будет ждать своей награды? Он родился у Морозных ворот, в семье мясника, и наделен приземленным честолюбием, не упускающим выгодных возможностей. Он сделает свой ход, как только запахнет кровью. Все они сделают. Лизерет Хьюс с сынком Белым Вепрем, Клятвопреступники, изгнанные из города после смерти Боргиса Хорго, Йон Руллион со своими сторонниками и все старинные дома: Крифы, Грифоны, Пенгароны и Мары.

Исс поежился, хотя холодный ветер с горы почти не проникал под его меховой, подбитый бархатом плащ. Мысли о собственной смерти дурно сказываются на человеке. Страх не уменьшается, когда ты выбираешь одного из возможных убийц в ущерб другому.