Новая мужественность - Джастин Бальдони

способен проявлять сверхчеловеческое терпение по отношению к миру и даже к собственной семье, никто на самом деле не является сверхчеловеком, и рано или поздно плотину прорвет (в самый неожиданный момент). Мужчин учат, что чувства сами по себе — признак слабости и единственные социально приемлемые чувства, которые нам позволено испытывать, — это гнев или ярость. Но если мы задумаемся о том, почему многие из нас идут вразнос или ломаются в те моменты, когда нам нужна сила, когда нельзя терять самообладания, особенно с самыми любимыми людьми, мы поймем: это происходит из-за того, что мы не даем себе времени и места обнаружить и прочувствовать сокрытое в самой глубине. Там, под гневом, обычно прячутся разные виды печалей, тревог или, если быть честным, ощущение собственной неполноценности. Так что в следующий раз, когда гнев и ярость начнут закипать внутри вас, когда вам покажется, будто вы несетесь со скоростью сто пятьдесят километров в час без руля и педалей, когда вы будете готовы взорваться, глубоко вдохните и вспомните: в девяти случаях из десяти ваш гнев на самом деле сообщает вам о более глубоких чувствах — об усталости или печали, о недостатке внимания, любви или благодарности. Признавая эти чувства по мере их нарастания, мы можем дать им выход, не допуская взрыва. Моя религия учит, что объединение мира следует начинать с объединения собственной семьи. Я считаю это важным по многим причинам, но в основном из-за нашей неспособности раскрыться перед людьми, которые представляют для нас самое трудное испытание. Если мы научимся раскрываться перед ними, то сможем делать это всегда и везде.

Когда мне шел третий десяток, мы общались с отцом в основном о разных мелочах или о бизнесе. За исключением двух раз, когда мое сердце было разбито и я ощущал себя полностью сокрушенным и раздавленным. Тогда отец находился рядом со мной и помогал мне. Это казалось прекрасным — не видеть стен между нами, никаких навязанных дурацких барьеров между нашими сердцами. Возможность просто БЫТЬ с ним и мамой дарила мне великолепное чувство, несмотря на боль, которую я испытывал. Но после этого я стал задумываться: нужно ли доходить до края, чтобы раскрыть себя людям? Разве для того, чтобы позволить любимым заглянуть в твою душу, требуются поводы? Будь то разбитое сердце или траур (что очень близко), кризисы или катастрофы — лишь экстремальные условия способны заставить нас, мужчин, собраться вместе и сломать барьеры между нами. Это напоминает мне великую цитату из Руми: «Вы должны не искать любовь, а просто найти и разрушить все внутренние барьеры, которые воздвигли перед ней, чтобы она не могла войти». Раньше я думал, что это написано о романтических отношениях, но теперь вижу: то же самое можно сказать о любых отношениях между людьми.

Недавно мы с отцом придумали новый ритуал — мы зависаем вместе, чтобы «просто поговорить», и понемногу сближаемся. Это, вероятно, звучит странно для тех, кто знаком с нами и считает, будто мы и так близки. Но мы, Бальдони, знаем: есть разница между тем, чтобы выглядеть близкими и быть близкими по-настоящему. Я обнаруживаю, что никогда не чувствовал себя ближе к своему отцу, чем в те моменты, когда вижу в нем человека, когда вижу себя в нем, а он, в свою очередь, видит себя во мне. Я начал видеть в нем и маленького мальчика, наблюдавшего за тем, как его отец обеспечивает и защищает семью, я вижу в нем и подростка, которого приводит домой полиция, я вижу моего деда, с разочарованием смотрящего на него. Я вижу своего отца в роли испуганного молодого папы — он держит меня на руках и понятия не имеет, что делать и как обеспечить меня и маму. Чем глубже я понимаю его, тем больше гнев и разочарование, адресованные ему, превращаются в сочувствие, ведь то, что я когда-то считал его слабостями и изъянами, как раз и делает его человеком. И когда я вижу в своем папе в первую очередь человека — а не просто отца, который должен научить сына всему в совершенстве или доказать сыну и всем остальным, что он полноценный мужчина, а не такой, которому нужно еще потрудиться, чтобы считаться полноценным, — тогда я понимаю: моего отца, супергероя, рано списывать со счетов. Напротив, мой папа, супергерой, необходим мне таким, и именно его недостатки делают его тем самым супергероем, в котором я всегда нуждался, супергероем, которым я и сам хотел бы стать для своих детей.

ОТКРОЙ МНЕ СЕРДЦЕ

Когда я начал ломать барьеры, которые сам поставил вокруг своего сердца, и разбирать некоторые из этих тем с отцом, нам открылся новый тип родительства, с каким ни я, ни мой отец не сталкивались в детстве. Пусть в этой главе появится еще одна цитата из Руми, из числа моих любимейших: «Без ран по жизни не пройти, о нет, но через раны проникает в сердце свет». Леонард Коэн позже использовал ее в своей прекрасной и завораживающей песне «Гимн». На ту же тему говорит и Бахаулла в Писаниях: «Мои беды — моя судьба, снаружи меня — огонь и мщение, внутри же — свет и благодать».

Эти слова представляются мне особенно значимыми в связи с моим путешествием в дебри мужественности. Например, у меня есть песня, написанная для Майи и Максвелла. Она называется «Открой свое сердце», и они любят петь ее. Я хотел, чтобы они с самого детства понимали: у них есть сердца, и придумал объяснить им это таким способом (несмотря на свои скромные музыкальные данные). Песня простая, вот ее слова:

Открой свое сердце.

Открой свое сердце.

А я тебе открою, что ты — мое сердце.

Когда мир темнеет, ты — свет.

Когда тяжело, улыбнись внутри.

Потому что ты,

Ты — мое сердце.

Это песня о том, что важно помнить о своем сердце и понимать: наши сердца невозможно отделить от нас самих, от того, какие мы есть. Не так давно мы с Эмили решили, что можем сделать еще один шаг и создать ритуал для детей: научить их еще чему-то об их сердцах и (главное) о том, что сердце — самая сильная мышца в теле. Теперь после того, как мы поем эту песню, я шепчу им на ушко простые слова, которые мы с Эмили придумали вместе:

Сердце — сильнейшая мышца тела.

Я люблю свое тело. Свой ум. Свои сердце