Звездный оракул - Пол Макоули

Йама ее узнал. Узнал и источаемую ею угрозу, которая проникала в его мозг, цепляясь за сохранившиеся там остатки машины.

— Она видит сквозь меня, — нервно сказал корабль.

Йама его успокоил и приказал машине убраться. И не показываться, пока не позовут. А пока пусть передаст своим товарищам, чтобы не вмешивались.

Нас много здесь болтается, — ворчливо ответила машина. — Я не могу им приказывать.

— Придет время, я разберусь и с ними.

Я помогу тебе. С моей помощью ты овладеешь миром. Оставь это убогое корыто. Доверься мне.

— Успокойся! Мир уже и так мой. Делай что я сказал, и не больше.

Тогда я вообще ничего не буду делать, — заявила машина, — мне же и лучше. Но сначала скажи, почему на тебе мой знак?

— Ты еще дважды мне поможешь, а потом будешь свободна, обещаю.

Мятежная машина улетела в небо, а другие устремились в район созданного ею возмущения. Но они, сохранившие верность Хранителям мирные работники, ничего не нашли. Мятежная машина вернулась на свою орбиту, а корабль помчался в низовья к ближайшему оракулу.

Страж Ворот сказал, что существует два типа пространственных щелей. Йама определил, где упрятаны входы в щели, соединяющие только пространство.

Ледник завершился небольшим, обрамленным горами морем, по которому непрерывно ходили волны, возникающие от постоянного обрушения льдов с окрестных скал высотой в две лиги. В волнах прыгали и метались айсберги и их обломки. Талая вода переливалась через морской берег и растекалась тысячью рек и миллионами ручьев, наполняя озера, высокогорные болота и впадины, питая топи, которые сливались в конце концов в исток Великой Реки.

Оракул стоял на длинном низменном острове посреди одного из таких озер. Его черный диск торчал на уступе голой скалы, высоко над карликовыми березами, только начинающими распускаться. Тонкие черные ветки в золотистых бутонах почек раскачивались в чистом холодном воздухе. Землю покрывал шишковатый можжевельник, окружая громадные валуны, по которым змеилась рыжая, черная, серая камнеломка. Его красные ягоды сверкали каплями крови на фоне густой хвойной зелени. Было лето, но с ледника дул холодный ветер, а в тенистых местах острова лежал нерастаявший снег. Прозрачная ледяная волна чуть шевелила гальку на урезе воды. Солнце садилось за горные хребты, касалось светлой отметиной каждого пика, длинными тенями раскрашивало гигантские ели, сбегавшие чередой к берегу озера, золотило его медлительную рябь. Вереница гусей с гоготанием тянулась на фоне розовых облаков, с обеих сторон окаймлявших закатное солнце.

Мир живой природы! Такой прекрасный в своем многообразии! Удивляющий каждой мелочью!

Корабль изменил форму, выпустил крылья, чтобы осторожно манипулировать гравитационными полями мира. Он опустился на берегу острова, и Йама спустился с крыла, ступив на маленький галечный пляж у основания оракула. Йама был еще очень слаб и облокотился на посох префекта Корина, который сохранила женщина-регулятор. Ледяная вода лизнула его голые ноги, ветер запутался в длинных локонах волос и бороды. Прозрачный холодный воздух пьянил, как доброе вино. Следом за Йамой шла женщина-регулятор, неся на руках младенца, укутанного в серебристую ткань так, что торчал только кончик розового носа.

Женщина-регулятор распорола изорванный и залитый кровью комбинезон, который дал Йаме Брин, и скроила из него нечто вроде плаща, надеваемого поверх черной туники и штанов, имевшихся на корабле. И еще остался маленький кусочек, чтобы спеленать младенца. Самой ей, по ее утверждению, одежда не требовалась, и действительно — ледяной ветер не оказывал на нее никакого влияния. Она отказалась остаться на корабле, заявив, что Йама не знает, как ухаживать за младенцем.

— Мужчины твоей расы не могут выкармливать детей, — сказала она. — А у меня есть молоко, и он очень хорошо сосет. Не отнимай этого у ребенка.

Йама очень тщательно расспросил корабль, убедившись, что он усвоил все его инструкции. Всем своим существом Йама чувствовал, что любой неверный шаг сейчас может загубить мир, превратив его в нечто иное, отличное от его предназначения.

— Войди в клонированный вход пространственной щели, — говорил он кораблю, — сделай петлю длиной в сорок лет на световой скорости. Ты обязательно должен прибыть в ту же точку пространства, из которой стартовал, за несколько лет до того, как мы прибыли в первый раз. Великая Река потечет через пространственную щель в будущее, а мы сможем проплыть по ней в прошлое. Ты уверен, что сможешь все выполнить?

— Разумеется, — самоуверенно заявил корабль. — Ведь именно такие, как я, впервые доставили к этой звезде пространственные щели.

— Смотри же, сорок лет, ни больше ни меньше. Это очень важно.

— Так и произойдет, я знаю, иначе тебя здесь не будет.

— Могут существовать множество временных линий, где этого могло не случиться из-за того, что ты по легкомыслию меня не правильно понял.

— Не сомневайся, — заявил корабль. — К тому же я могу доставить тебя в Из. Я знаю, что швартовочные башни по-прежнему на месте, и могу перенести тебя за минуту.

— Не хочу, чтобы тебя видели. Пусть будет так, как я сказал. Ты помнишь, где мы должны встретиться?

— В низовьях, через десять дней — то, что ты называешь декадой, считая от сегодняшнего дня. На дальней окраине Города Мертвых. Как будто там нас никто не увидит.

— В Изе есть вещи, которые я не хочу будить. По крайней мере пока не хочу.

— Река не пересохнет здесь сразу, как только я направлю ее в будущее. Не сразу. Над нами очень много льда.

— Я знаю. Но ледники станут двигаться все медленнее, потому что сверху на них не будет давить новый снег и лед. Я уже знаю, как долго это продлится и когда должно начаться.

Ну, отправляйся.

Корабль поднялся, наклоняясь и разворачиваясь на ходу.

Он пролетел над озером, подняв в воздух стаи пернатых, потом резко взмыл вверх. Через мгновение по широкому небо раскатилось эхо протяжного гула, и Йама увидел белый реактивный след там, где корабль начал набирать ускорение на пути к пространственной щели в Краевых Горах. В этом мест? река опять возвращалась в мир.

В душе Йамы возникло чувство усталости и глубокого понимания. Ничто не прочно! Это не был тот мир, с которого он начал. Вселенная не кончится, как учили его всю жизнь, единым бесконечным моментом, когда все мертвые восстанут для вечной жизни под сенью безграничной милости Хранителей. Перемены — основа жизни, вечный нескончаемый поток. Даже Хранители ищут перемен, меняя одну Вселенную за другой.

— Может быть, не стоит ничего делать? — спросил он себя. — Пусть все закончится здесь, иначе я обрекаю себя на участь машины, надрывающейся над одной нескончаемой задачей. Я освободил Великую Реку от ее бесконечного цикла, но как мне освободить себя от замкнутого круга своей истории?