Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг. - Виктор Петелин

В редакции «ЖКМ» Кудашев работал увлеченно. Каждое утро на его стол вываливали полную корзинку рассказов и стихов. Он внимательно читал рукописи, нацарапанные то на оберточной бумаге, то на старых, пожелтевших газетах. Когда удавалось обнаружить заслуживающий внимания рассказ, радовался, как ребенок, шумел на всю комнату:

– Талант! Ей-богу, талант. Ему бы только подучиться малость…

Он часами строчил ответы начинающим авторам, по-дружески

советовал, что и как следует переделать, чем дополнить повествование, чтобы оно получило право на публикацию.

Около трех лет трудился Кудашев в «ЖКМ», успешно окончил рабфак и, одержимый желанием «все знать», подготовился и поступил на редакционно-издательское отделение факультета литературы и искусства МГУ. Учебу и здесь он совмещал с постоянной работой в «Крестьянской газете по радио». После окончания университета Василия Михайловича направили на редакторскую работу в Государственное издательство художественной литературы, затем он перешел в издательство «Московского товарищества писателей». На этом его «послужной список» закончился – оставив службу, он полностью занялся творческой работой.

Его очерки, рассказы, повести, а затем и роман, произведения уже более зрелые, стали печататься в журналах «Октябрь», «Новый мир», «30 дней», в «Литературной газете» и многих других изданиях.

Особой метой в моей памяти остались встречи на квартире у Кудашева. Жил он в маленькой комнатке, одна дверь которой открывалась в большущий коридор, другая вела прямо на кухню. Чтобы избавиться от кухонных ароматов и шума голосистых хозяек, Вася нанял домкомовского плотника законопатить наглухо кухонную дверь и смастерить в ее нише книжную полку. Кроме этой полки, окрашенной морилкой, обстановку составляли канцелярский стол с двумя выдвижными ящиками, железная кровать и пара стульев. Вся посуда – синий эмалированный чайник, тарелка, три стакана и ложки – размещалась на подоконнике.

Но даже такие, более чем скромные, жилищно-бытовые условия вызывали у нас в то время зависть. Шолохов даже как-то пошутил:

– Живешь ты, Вася, как буржуй.

Тесно, неуютно и бедно мы тогда жили, но никто из нас не унывал: было бы где примоститься писать!

Шолохов, уехавший в станицу писать «Тихий Дон», время от времени наведывался в Москву и всякий раз останавливался у Кудашева. Вечерами в небольшую комнатушку нашего общего друга в таких случаях прибегали и мы с Петей Сажиным – застенчивым тамбовским пареньком, тогда еще нигде не печатавшимся. Щедрый на угощение Василий Михайлович разливал крепко заваренный чай, выдавал по бутерброду на брата, а после чаепития начиналось главное, ради чего собирались. Шолохов, изредка попыхивая трубкой, читал нам первую книгу романа прямо с рукописи, написанной на листах линованной бумаги четким, аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Мы слушали, очарованные родниковой свежестью языка, картинами и событиями, которые развертывались в повествовании.

Далеко за полночь, чуть осипший от долгого чтения, автор донской эпопеи прокашливался и, поглядывая на нас, спрашивал:

– Ну как, хлопцы?

Высказывались мы восторженно, примерно в том же духе, как это выражено в письме Кудашева, посланном рязанскому писателю Василию Ряховскому еще до выхода в свет первой книги «Тихого Дона» и до появления рецензий на нее:

«Шолохов должен цвести. Вещь его очень хвалят, и, по-моему, эта вещь большой значимости. Так что, мое мнение, «Тихий Дон» будет звездой в нашей литературе».

Годы, целые десятилетия прошли с тех пор. Время, как бурная река, постепенно наслаивает на прошлом песок новых событий, и ничто не в силах воскресить минувшее. Лишь человеческой памяти дано вырывать из плена лет дорогие сердцу лица, голоса, эпизоды.

Недолгую жизнь отвела судьба Василию Михайловичу Кудашеву. Ему было всего лишь 39 лет, когда он погиб. Но и эту короткую жизнь он прожил не бесцельно, не зря: двенадцать больших и маленьких книг – вот итог его писательского труда, прерванного войной.

Все, что написал Кудашев, посвящено деревне, революционной перестройке ее жизни, духовному росту крестьянства. Ни в одной строке своих произведений он не оплакивал старую Русь с ее обветшалым укладом, наоборот – рушил отживающее активно, радовался переменам, которые принес социалистический строй в деревню. Чуткий наблюдатель, любивший родную землю и природу, знаток души сельских тружеников, Кудашев не только живописал, но и личным участием творил новое вместе с народом.

Он много ездил по стране, часто навещал родное село. Где бы и в какой бы обстановке ни очутился Кудашев, он не становился в позу стороннего наблюдателя. Нет! Будучи коммунистом, писатель страстно и напористо вмешивался в течение жизненной реки. Ему всегда и до всего было дело. По его инициативе и его стараниями в Кудрявщине была открыта ремесленная школа. В годы коллективизации он помог односельчанам организовать колхоз. Хорошо помню, каким одухотворенным и радостным вернулся он в тот год из села, с каким подъемом рассказывал о великом переломе в жизни советской деревни:

– Это потрясающе! Происходит настоящая вторая революция. Крестьяне, самые закоренелые собственники, кряхтят, но уже поворачивают на наш, социалистический путь. Жизнь так гудит, что только гляди, как бы не отстать от быстротекущих перемен.

Вскоре он засел в своей полутемной комнатке писать роман «Последние мужики». Я дивился его работоспособности и критической требовательности к тому, что уже легло на бумагу. Вооружившись мягким карандашом, он, словно делая эскизы, набрасывал размашистым почерком главы романа, затем правил или переписывал начисто чернилами, безжалостно выбрасывая целые абзацы, а то и страницы, заменяя их новыми вариантами, внося новые детали, которые более рельефно вырисовывали черты, характеры героев романа. Даже после выхода книги в свет Кудашев не успокоился, продолжал дорабатывать, охорашивать свое детище, в котором отразились его многолетние наблюдения и размышления над жизнью и судьбами русских крестьян.

Роман «Последние мужики» – это широкое художественное полотно, исторически достоверно изображающее жизнь деревни в период коллективизации и накануне этой поры, вызвавшей вспышку особенно острой классовой борьбы. Своим романом, появившимся почти одновременно с такими произведениями, как «Поднятая целина» М. Шолохова и «Бруски» Ф. Панферова, Василий Кудашев внес свой вклад в отражение этой многогранной и сложной темы.

Не все книги Василия Кудашева выдержали испытание временем, но многие повести и рассказы достойны внимания читателя и теперь. Раскройте повесть «Звезда Ивана», рисующую деревню после великого перелома, и в вашем воображении оживет образ давно исчезнувшего, вымершего, как допотопное чудовище, последнего единоличника, которого колхозники насмешливо прозвали «индусом», сократив слово «индивидуалист». С грустным лиризмом и иронией описывает автор трагедию «индуса» Ивана Лямина, которому досадно и скучно становится жить, глядя на забывших о нем односельчан-колхозников, дружно поднимающих свое коллективное хозяйство. В другой повести – «На поле Куликовом» – Кудашев как бы продолжает историю деревни, показывая первых трактористов. Тема исторической битвы, происшедшей на поле, где действует тракторная бригада, переплетается с изображением битв за новую, колхозную Россию, новый тип земледельца.