Открытие Вселенной - прошлое, настоящее, будущее - Александр Потупа

Эти сложные задачи со временем должны быть разрешены, многому поможет здесь наша собственная активная космическая политика. Ибо ближайшая цель все-таки освоение Солнечной системы. Кое-какие из рассмотренных выше путей наметятся уже здесь.

С таким освоением, видимо, должны справиться миллисветовые ракеты (vmax/c = 10-3), для которых вполне подойдет термоядерное горючее загрузка им не превысит 4 % полезной массы. При ускорениях порядка g их можно использовать для быстрых бросков на расстояния в несколько миллионов километров, а для выхода к границам Солнечной системы (r ~ 1 пс) достаточно мизерного ускорения a0 = = 3.10-6 м/с2. Движение будет уже совершенно нерелятивистским (r0 = 106 пс, r / r0 ~ 10-6), и полет к границе в режиме разгон-торможение займет примерно 6340 лет. Если удастся использовать сантисветовой корабль (vmax/c = 10-2), этот срок сократится в 10 раз, но порядка 50 % стартовой массы будет приходиться на термоядерное топливо.

Итак, даже в лучших вариантах мы стоим перед проблемой многовекового планирования — такова плата за выход в сколь-нибудь дальний космос. Предположим, нам удастся отправить экспедицию к границам Солнечной системы на сантисветовой ракете. Предположим, через тысячу с чем-то лет они возвратятся. Кто же это будет — экспедиция или родственная нам внеземная цивилизация?

Вероятно, именно здесь, в пространстве Солнечной системы, предстоит решить исходную задачу генерации цивилизаций — сначала в виде ближних, рассчитанных на десятки и сотни лет полетов. Здесь мы сумеем по-иному взглянуть на Контакт и почувствовать всю прелесть и всю тяжесть своей космической роли.

Почему их не видно?

Можно было бы многое добавить к проведенному в двух последних главах рассмотрению. По мере углубления в интереснейшую проблему Контакта она начинает играть все новыми красками, бросает вызов самым дерзким фантазиям. Но фантазии фантазиями, а сухой фактический итог сводится к тому, что ничего похожего на деятельность внеземных цивилизаций мы не наблюдаем, и никто не стремится пока вступить с нами в Контакт. Всякая схема, претендующая на серьезное обсуждение этой интересной проблемы, должна содержать в себе достаточно убедительное и правдоподобное объяснение этого не совсем приятного итога.

О характере трудностей свидетельствует такой пример. Если отталкиваться от классификации Кардашева, то наличие в нашей Галактике хотя бы одной цивилизации III типа вроде бы неизбежно должно быть замечено. Они (неважно, кто Они) присутствовали бы везде и всюду, и не уловить Их присутствия мы могли бы лишь в одном грустном варианте — если сами представляем что-то типа эксперимента в гигантской пробирке. Казалось бы, даже существование цивилизаций II рода должно легко проявляться — Они летали бы во всех частях Галактики и регистрировали появление новых цивилизаций так же легко, как мы регистрируем Сверхновые. Раз ничего такого не наблюдается, то выходит, эволюционная цепочка I > II > III тип где-то разорвана крайне малыми вероятностями перехода, или — по-другому — средние сроки жизни цивилизаций малы, и последние просто не успевают выйти на достаточный для Контакта уровень. В таком случае надежды на Контакт практически нет, зато мерцает еще более грустный вариант — исключительная малость вероятности появления даже I типа цивилизаций, то есть мы можем оказаться вообще одинокими во Вселенной и жить, предчувствуя скорый конец.

Думаю, что наивность такого подхода самоочевидна. Классификация Кардашева в лучшем случае описывает лишь одну из проекций эволюции. Это действительно полезная гипотеза, но энергетический, а, следовательно, транспортно-сигнальный гигантизм — вовсе не обязательный признак высокоразвитых цивилизаций.

Однако эта наивность не так уж и безобидна, как не безобиден любой футурологический прогноз. Скепсис по отношению к поиску внеземных цивилизаций, доводящий вероятность их обнаружения до нуля, влияет на наше отношение к проблеме поиска, ибо любые самые хитроумные программы кажутся тогда пустой тратой средств и времени.

Поэтому стоит прямо указать на принципиальную ошибку, допускаемую в любых построениях такого рода, необязательно связанных с неправомерной эксплуатацией схемы Кардашева[180]. Экспериментальный факт, от которого следует отталкиваться, заключается в достоверном существовании земной цивилизации, точнее говоря, довольно разветвленного эволюционного куста цивилизаций, основанного на едином биологическом виде. Нет никаких соображений в пользу уникальности той цепочки реакторов, которая привела к зарождению жизни в условиях нашей планеты, не указано также ни одного принципиально непроходимого барьера для возникновения разума и цивилизации. Но дело не в соображениях, а в том, что факт нашего существования уже не позволяет выжить схемам, где вероятность появления цивилизаций строго равна нулю. Вероятность может быть очень мала — это другое дело, но раз она больше нуля, мы заведомо обречены на поиск. Согласившись с тем, что в данном случае Р ~ О и Р = 0 одно и то же, мы «совершаем самоубийство», отсекая себя как естественную космогоническую ветвь.

Но как же тогда расценивать отсутствие наблюдательных проявлений внеземных цивилизаций? В чем причина молчания разумной Вселенной?

Причина, конечно, в ограниченности наблюдательных средств. С одной стороны, нужно еще много поработать над повышением уровня чувствительности аппаратуры. Регистрация очень слабых сигналов с высокой разрешаемостью колебаний — та область, которая всегда окупает затраты великолепными открытиями. Далеко не все диапазоны космического излучения исследованы с должной тщательностью. Но это, как говорится, известно астрономам с давних времен, и огромные усилия в улучшении аппаратуры предпринимаются и независимо от проблемы Контакта.

Гораздо существенней другое — едва ли не самоочевидным считается, что современная астрофизика вполне адекватна проблеме Контакта и в случае регистрации чего-то необычного уж как-нибудь походя справится с выделением искусственного источника. Мне кажется, что это далеко не соответствует истине.

На самом деле нужны модели, которые на основе астрономических наблюдений позволили бы заключить, что, скажем, определенное небесное тело имеет автономный двигатель или искусственно сформированный спектр и химический состав. Эти модели, построенные на основе земного опыта, четко характеризовали бы картину космогонии третьего поколения, какой она предстала бы перед астрономами Земли, созерцай они ее с большого расстояния. На основании этой вполне строгой и очень полезной на ближайшее будущее картины[181] можно было бы делать кое-какие обобщения и экстраполяции. Несомненно, на этой основе появилась бы довольно обширная классификация искусственных объектов, и сквозь новую теоретическую линзу космическое пространство могло бы выглядеть уже немного иначе.

Не уверен, что, посмотрев на небо сквозь линзу новой модели, мы сразу бы поняли, что такая-то звезда с сильным фиолетовым смещением — не что иное, как приближающийся к нам субсветовой звездолет, а резкий всплеск в спектре другой звезды — непременно мощный лазер с такими-то характеристиками. Все может быть сложней — выделится класс подозрительных объектов, к которым применимо описание на основе искусственных конструкций, и мы сумеем даже классифицировать какие-то уровни искусственности таких объектов. На них будет сконцентрировано внимание, и это со временем принесет свои плоды.

Трудности в предлагаемом расширении астрофизики и космогонии велики. Если не ограничиваться строгими моделями нашей космонавтики и межпланетной связи, придется вести обширную работу по теории эволюции технических систем, чтобы предельно корректно составить прогноз о поведении искусственных объектов, регистрируемых в межзвездных масштабах. Фактически же все это будет лишь частью работы по моделированию эволюции цивилизаций. Разумеется, речь идет о программе дальнего прицела, но кое-что в ней фактически известно и сейчас, ее фрагментами мы пользовались в предыдущих разделах.

В перспективе такой подход сулит революцию в астрономии не меньших масштабов, чем в период становления науки. Звезды, планеты и Луну наблюдали задолго до Николая Кузанского и Галилео Галилея, но только новая теоретическая линза позволила увидеть эти объекты как естественные тела. И мы убедились, что эта линза дала человечеству новый уровень мышления.

Астрономия поведенческих объектов — нечто качественно иное. Разумеется, мы полагаем, что абсолютное большинство небесных тел и потоков излучения имеет неискусственную природу, но было бы полезно включить их в качестве подсистемы в более общую систему искусственных объектов, доводя космогонию до уровня третьего поколения.