Великий Ганди. Праведник власти - Александр Владимирский

17 января 130 представителей всех религиозных общин собрались у председателя ИНК Прасада и приняли резолюцию о поддержании мира. Правда, в этой встрече не участвовали несколько наиболее радикально настроенных религиозных организаций, но под конец заседания прибыли даже представители экстремистских индусских организаций, согласившиеся поддержать резолюцию. Там говорилось: «Мы заверяем, что будем защищать жизнь, собственность и веру мусульман, и те инциденты на почве религиозной нетерпимости, которые имели место в Дели, больше не повторятся».

Ганди был так истощен, что врачи уже не надеялись, что он выживет. Ему зачитали резолюцию, в которой провозглашалось «искреннее стремление к тому, чтобы индусы, мусульмане, сикхи и члены других общин снова жили в Дели в дружбе и согласии…». А в конце присутствовало обращение лично к Ганди: «Мы молим Махатмаджи поверить нам, прекратить свой пост и по-прежнему направлять нас, как он делал до сих пор».

Наконец, 18 января представители индусов и мусульман в его присутствии поклялись сохранить мир между общинами и распространить его на всю Индию и Пакистан. И Махатма прекратил голодовку. Погромы на время прекратились. Однако многие обвиняли вождя в «предательстве священного дела индусов» и угрожали ему расправой.

Но индуистские экстремисты были в принципе против сотрудничества с мусульманами. «Хинду Махасабха» — политическая организация, связанная с отрядами террористов «Раштра дал» и «Ваштрия сваям севак», решила продолжать борьбу против мусульман за «Индию для индусов». Был организован заговор с целью убийства Махатмы, возглавляемый лидером «Хинду Махасабха», бомбейским миллионером Винайяком Саваркаром. Он объявил Ганди «коварным врагом» индусов, а идею ненасилия назвал безнравственной. На имя Ганди ежедневно поступали протесты от ортодоксальных индуистов. Он вспоминал: «Одни из них считают меня изменником. Другие полагают, что я усвоил свои нынешние убеждения против неприкасаемости и тому подобное от христианства и ислама».

Согласно одной из версий, Саваркар в октябре 1947 года создал террористическую группу. Однако обвинения в причастности к убийству Ганди Саваркару так и не были предъявлены. Убийца Ганди Натхурам Годзе был шеф-редактором крайне правой газеты «Хинду раштра». Годзе было 37 лет, он происходил из ортодоксальной брахманской семьи и имел неполное школьное образование.

Первое покушение на жизнь Махатмы Ганди произошло 20 января 1948 года, через два дня после прекращения голодовки. Духовный отец нации обращался к верующим с веранды своего дома в Дели, когда беженец из Пенджаба по имени Маданлал бросил в него самодельную бомбу. Она взорвалась в нескольких шагах от Ганди, но никто не пострадал. Вождь продолжил свою речь, заявив, что «враг мусульман является врагом Индии». В письме, написанном в декабре 1947 года, Ганди в глубине души уже смирился с близкой смертью. «В конце концов свершится так, как мне повелевает Рама. Я танцую, а он дергает за веревочки. Я в его руках и испытываю от этого величайшее чувство покоя».

Индийское правительство, встревоженное покушением, хотело усилить охрану Ганди, но он отказался. «Если мне суждено погибнуть от пули безумца, я сделаю это с улыбкой». На тот момент ему было 78 лет. Ганди также возразил Бирле, который пытался обеспечить его защиту с помощью своих телохранителей: «Возможно, сегодня лишь я один еще сохранил веру в ненасилие. Я молю Бога даровать мне силу доказать ахимсу, даже на собственном примере. Поэтому мне все равно, выставят ли полицию и военных для моей защиты или нет. Я под защитой Рамы… Я все больше убежден, что все остальное не имеет значения».

Тут следует сказать, что в условиях, когда Махатма почти ежедневно встречался с толпами из тысяч поклонников, никакие телохранители все равно не спасли бы его от вооруженных террористов, задумавших его убить.

Теперь, когда конгресс стал правящей партией, Ганди нередко критиковал ИНК за отход от принципов ненасилия. Ганди и Неру стремились построить в Индии светскую демократическую республику. «Демократия и насилие едва ли могут существовать вместе, — утверждал Ганди еще в 1938 году. — Государства, которые сегодня номинально считаются демократическими, станут в конечном итоге или открыто тоталитарными, или, если они действительно хотят остаться демократическими, должны мужественно воспринять ненасилие. Было бы кощунством утверждать, что ненасилие может осуществляться только отдельными личностями и никогда целым народом, который состоит из этих личностей».

Непременным условием ненасилия и демократии, установления мира между народами, согласно убеждениям Ганди, должно стать разоружение, в первую очередь отказ от ядерного оружия и других средств массового уничтожения. Махатма говорил, что «великие державы имеют возможность в любой момент воспринять ненасилие и тем самым покрыть себя неувядаемой славой и заслужить всеобщую благодарность будущих поколений. Если они, преодолев страх, разоружатся, то помогут тому, чтобы и в остальных странах возобладал здравый смысл. Но затем великие державы должны будут отказаться от империалистических амбиций и эксплуатации так называемых нецивилизованных или полуцивилизованных наций. Трудно ожидать, чтобы великие нации, следуя своим привычным курсом, вот так, вдруг одновременно начали двигаться в противоположном направлении и, руководствуясь общечеловеческими ценностями, шли от победы к победе. Однако ясно одно: если сумасшедшая гонка вооружений будет продолжаться, она непременно приведет к такому массовому истреблению людей, какого еще не было в истории. Если и будет победитель в этой войне, то его единственным завоеванием станет его же собственное жалкое примитивное существование, какое только он может себе представить. У человечества нет иного спасения от неминуемой гибели, кроме честного и безусловного принятия доктрины ненасилия».

Когда Ганди указывали, что вся история человечества — это в первую очередь история войн, он соглашался, что «история в самом деле свидетельствует о бесконечных войнах, но мы стремимся создать новую историю человечества, теперь уже без войн и насилия; я говорю об этом как выразитель чаяний моего народа. Человеку суждено заменить закон джунглей законом осознанного братства».

Ганди до самой смерти остался в убеждении, что «не верить в возможность прочного и постоянного мира — значит не верить в природу человека. Миллионы таких же людей, как я, может быть, окажутся неудачниками, доказывая свою правоту. Но это будет их собственная неудача, а не неудача доктрины ненасилия».