Та, что гуляет сама по себе - Ева Софман

Стало слышно, как где-то за окном шелестят, танцуя с ветром, дубовые листы.

"Мне очень жаль, девочка, но ты — лишь разменная монета в чужой игре, а твоя сестра — ниточка, за которую можно эту монету тянуть. Я не хотел убивать твою мать, но иначе не вышло. Искренне сожалею, что причинил тебе столько боли. Искренне сочувствую, поверь".

Тени танцевали на стенах.

"Есть вопросы — задавай. Я отвечу".

Таша разомкнула губы:

— Убирайся.

"Я тебе не желаю зла. И не притворялся тем, кем не являюсь… в отличие от некоторых. Во всём, что я сделал, не было ничего личного".

— Убирайся, слышишь?

"Хотя для тебя это было очень личным, понимаю…"

— УБИРАЙСЯ!!!

Высокий, пронзительный, почти птичий крик разбился звоном об оконное стекло.

"Как скажешь. Когда станешь достаточно адекватной для разговора — ты знаешь, как меня позвать. До скорой встречи, девочка… моя".

Тишина зазвенела в ушах.

Таша лежала, не шевелясь, не моргая, — и лишь отражение ровного огонька свечи странно дрожало и плыло в серебре её глаз.

Наконец она медленно слезла с кровати, подошла к лежащему на полу зеркалу и нагнулась — когда дверь распахнулась так резко, что ударилась о стену:

— Кажется, я уже говорил, чтобы ты избавилась от этого предмета?

Таша, не торопясь, выпрямилась, глядя в залитый луной чёрный бархат ночи, расстилавшийся за окном.

— Ты пыталась его использовать?

— Я видела в нём Лив, — на дэя она не смотрела, но Арон сам взял её за плечи и повернул к себе:

— Таша, волшебные зеркала — не игрушки. А тем более полученные таким путём… и от таких, мягко говоря, сомнительных персон. С Лив всё будет в порядке и без твоего наблюдения, поверь.

Крепко сжимая зеркальце в соединённых ладонях, Таша смотрела в его глаза. Эти глаза…

— Избавься от него сейчас, пока не поздно. Прямо сейчас… выброси в окно. Прошу тебя.

…они сияли мягким и грустным светом. Как всегда. И свет… он был…

Заразительным. Он заполонял собой все мысли, затягивая их радужной пеленой, обволакивая дурманящим светлым туманом, твердя "всё хорошо, всё будет хорошо…"

Дэй моргнул — изумлённо?..

— Да, иногда это бывает трудно… подобные вещи не так просто расстаются со своими владельцами, пусть даже и временными. Что ж, тогда отдай его мне.

Туман… он был всегда. Но только сейчас Таша почему-то смогла его заметить — осознать разумом, который отчего-то не заволокло безмятежным доверием, который будто съёжился в островке ясной прохладной тени посреди этой лучистой пелены…

— Таша, отдай его мне. Ты же знаешь, я тебе зла не желаю.

"Я тебе не желаю зла…"

"…а ты просто шла за этими лучистыми глазами, как крыса за волшебной дудочкой — почти без вопросов, почти без сомнений…

…ну что ж, это вполне естественно. Ты же всего-навсего глупая маленькая девочка, а он… Хотя даже забавно: иметь такую власть над тобой, когда он даже не удосуживается посвятить тебя в свои планы…

…когда он ведёт тебя туда, куда вздумается ему, ничего не объясняя…

…и когда он называет это — доверием…"

— Нет.

Таша чувствовала себя во сне. А, может, наоборот — только проснувшись?..

Но две вещи она осознавала ясно.

Первую — что быть разменной монетой можно лишь в игре между двумя людьми.

Вторую — что слишком многие говорили что-то о масках и притворствах, чтобы можно было и дальше к этому не прислушиваться.

— Нет, — её голос звучал осколками льда. — Я сама решу, что с ним делать. Мне надоело, что ты всё решаешь за меня и без меня.

Наверное, впервые она увидела в его глазах удивление.

— Это зеркало… — дэй даже отступил на шаг, — оно как-то влияет на тебя… неужели ты не видишь? Не чувствуешь?

Таша задумчиво разомкнула ладони, посмотрев на мерцающие золотистые отблески:

— Если ты имеешь в виду то, что оно мешает тебе влиять на меня — да, чувствую.

А она-то думала: почему ей так спокойно, когда он рядом, почему всё меняется, стоит ему уйти?

Но ведь так легко принять голос, нашептывающий тебе "ты в безопасности", за свой внутренний…

— И это ты называешь доверием, Арон? Внушая мне те мысли и решения, которые нужны тебе, ты говоришь о каком-то доверии? Внушая спокойствие и… о, Богиня, — Таша вдруг рассмеялась. — Так вот почему я не вспоминала о маме. И о Лив. Я ведь почти не помнила о них… и сейчас не помню. Ты сделал их… неважными. Ты сделал что-то с моими воспоминаниями, да?

— Это было необходимо, — в его голосе звучала боль. — Я бы не стал, если б…

— Как я могу тебе доверять, если не знаю, моё ли это доверие? — серебро её радужек отливало металлом. — Знаешь, мне мнится, что ты совсем не такой, каким кажешься… или не такой, каким хочешь казаться. Маска? А под ней ещё одна и ещё? Но есть ли под маской лицо? Как мне узнать, Арон — кто ты на самом деле? Такой ли ты, каким тебя вижу я?

— Думаю, ты никогда этого не узнаешь, — в его глазах светилась непроницаемая серость. — Ведь я не знаю, каким ты меня видишь.

Напряжение меж скрещёнными взглядами было не меньшим, чем напряжение скрещённых мечей.

— Значит, не отдашь?..

Таша крепче сомкнула пальцы на тёплом металле.

— Что ж… Рано или поздно ты сама всё поймёшь, — он чуть склонил голову, и в голосе его прозвучала странная обречённость. — Но лучше бы это случилось рано.

Таша смотрела ему вслед, пока вдали не стих одежный шелест. Потом, держа зеркальце в опущенной руке, другой рукой нащупала на груди кулон-александрит. Сжала в пальцах, дёрнула. Некоторое время задумчиво и отстранённо разглядывала отливающий багрянцем камень; наклонив ладонь, позволила маминому подарку золотистой змейкой соскользнуть с ладони в открытую сумку — и, накинув на шею другую золотую цепочку, заправила зеркальце-кулон под платье.

Пальцы не подрагивали предательски. Не было и капли волнения, сожаления или сомнения: она действовала уверенно, неторопливо, будто впервые зная, что делает. Сознание казалось ясным, как никогда.

Нет, игра ещё не кончилась, — но свои ходы в этой игре она отныне будет делать сама.

Таша подняла глаза, взглянув в окно: в бархатистую ночную мглу, завораживающую, успокаивающую… и чуть склонила голову набок, когда что-то мелькнуло в оконном стекле.

Снова? Значит, не случайно? Хотя случайности, похоже, вообще довольно редкое явление…

— Ладно, может, это и глупо, — Таша подошла ближе, — но это — моё решение.

И, опустив ресницы, прислонилась лбом к оконному стеклу.

— С Ташей всё в порядке, святой отец? У вас такое лицо было…

— Так, ничего серьёзного. Просто почувствовал кое-что… нужно было проверить, — Арон взялся за ручку двери в покои Лавиэлль. — Готовы?