Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.) - Виталий Витальевич Тихонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Книга готовилась в группе под руководством известного историка А. И. Андреева. Статьи формировались из докладов, прозвучавших на заседаниях группы. Основной текст был готов к концу 1945 г. 20 июля 1946 г. книга была подписана к печати. Сигнальный экземпляр был получен в феврале 1947 г., а 9 июня издание поступило в продажу[1327].
Тематика эпохи Петра I была в то время чрезвычайно актуальна. Общий крен советской идеологии в сторону патриотизма способствовал возрождению интереса к выдающимся государственным деятелям прошлого. Особенно возросло внимание к таким фигурам, как Иван Грозный и Петр Великий. Их жизнью и деятельностью живо интересовался сам Сталин, любивший проводить параллели между ними и собой. Это неизбежно приводило к тому, что история их правления оказывалась под пристальным вниманием официальных идеологов. Таким образом, сложность написания такой работы, которая бы удовлетворила пропагандистов и при этом соответствовала строго научному подходу, была очевидна. Беда (и в то же время мужество авторов сборника) была в том, что они изначально поставили во главу угла строго научные принципы, отказавшись следовать за быстро меняющейся конъюнктурой. Статьи, посвященные в значительной степени частным проблемам, носили ярко выраженный конкретный характер, избегали широких обобщений. Тем не менее, именно этому сборнику суждено было оказаться в центре разворачивающейся кампании по борьбе с «объективизмом». И именно такая нарочитая конкретность и бесстрастность стала одной из причин критики. Фейгиной в сборнике принадлежала статья «Иностранная литература о Петре Великом за последнюю четверть века».
В 1948 г. до исторической науки докатилась кампания по борьбе с «буржуазным объективизмом». В «Вопросах истории» были опубликованы разгромные рецензии доцента МГУ Г. Н. Анпилогова на сборник «Петр Великий», через некоторое время в «Литературной газете» появилась статья А. Кротова. Имя Фейгиной звучало на юбилейной сессии, посвященной «Краткому курсу». Наконец, на заседаниях Ученого совета Института истории, посвященных борьбе с «буржуазным объективизмом», Фейгина была признана «худшим образчиком преклонения перед иностранщиной» (см. выше). Казалось бы, такие обвинения неминуемо должны поставить крест на дальнейшей карьере.
И вот тут началась настоящая эпопея с участием Софьи Ароновны. Перед публикацией статьи в злополучном сборнике она готовилась защищать докторскую диссертацию по теме «Внешняя политика России в конце Северной войны. Аландский конгресс», но произошедшие события существенно осложнили ей эту задачу. В 1949 г. стартовала еще более агрессивная кампания по борьбе с «безродным космополитизмом». В особенности от нее пострадали деятели культуры и ученые еврейского происхождения. 1 марта 1949 г., незадолго до погромных заседаний в МГУ, ЛГУ, Академии общественных наук при ЦК ВКП (б) и Институте истории АН СССР, Фейгина была уволена из института «за допущенные методологические ошибки в научной работе и ввиду неутверждения ее Президиумом АН СССР в должности старшего научного сотрудника»[1328]. Когда основные погромы прошли и страсти немного утихли, Софья Ароновна вновь была взята директором Института истории Б. Д. Грековым на работу в июне 1949 г., но только на должность младшего научного сотрудника сектора истории СССР до XIX в. Очевидно, что не обошлось без заступничества Бахрушина. Впрочем, это вскоре аукнулось: в 1950 г. проходила проверка института, в отчете было указано, что дирекция берет на работу идейно сомнительные элементы[1329].
Еще одна напасть: в конце года была вновь арестована сестра Любовь, которую 17 февраля 1951 г. по постановлению МГБ приговорили к ссылке на 10 лет в Казахстан как «социально опасный элемент»[1330]. Только после XX съезда она была реабилитирована.
Тем не менее, Фейгину не уволили, даже более того, на следующий год состоялась долгожданная защита диссертации. Работа была готова уже к середине 1948 г., труд разросся до 1125 страниц, но С. В. Бахрушин, учитывая негативный резонанс от сборника «Петр Великий», предпочел выдержать паузу и не выводить Софью Ароновну на защиту.
Теперь, когда борьба против «буржуазных объективистов» и «безродных космополитов» несколько поутихла, а идеологи ринулись громить марризм, этим решили воспользоваться и провести защиту. Она состоялась 11 июня 1951 г. Одним из оппонентов выступил академик Е. В. Тарле, давший очень хороший отзыв, попеняв в нем только на недостаточное использование шведской литературы. Прекрасно понимая специфику времени, он подчеркнул: «Исследование Фейгиной сослужит науке большую службу, так как оно опровергает и обезвреживает столь характерные для историков Англии, Германии, Франции попытки преуменьшить роль и значение России уже в начале XVIII столетия»[1331]. Защита оказалась успешной: «…Работа прошла единогласно, с овациями»[1332]. В овациях была, видимо, и немалая доля моральной поддержки коллег за пережитые трудности. На следующий год Фейгина вновь была утверждена Президиумом АН СССР в качестве старшего научного сотрудника. Но все опять закончилось катастрофой.
В конце 1952 г. ВАК отказался утверждать докторскую степень. Под разными предлогами диссертацию перенаправляли на повторные рецензирования. Наконец, когда работу направили на отзыв к С. И. Архангельскому, за нее вступился Е. В. Тарле. Сохранилось его письмо, в котором он просит рецензента дать положительное заключение: «Работа Фейгиной — марксистская работа и ученая работа, и патриотическая работа. Все ошибки Фейгиной исправлены полностью.»[1333]. Но даже это не помогло.
Положение Софьи Ароновны осложнилось тем, что в качестве заместителя директора в институте появился активный борец против «буржуазных объективистов» и «безродных космополитов» А. Л. Сидоров. Защитников у нее теперь не было: С. В. Бахрушин умер, А. И. Андреев переехал в Ленинград, директор Б. Д. Греков болел и находился при смерти. А вот А. Л. Сидоров обладал реальной властью. Для того, чтобы показать свою решимость бороться за реализацию идеологических директив, он начал удалять из института сотрудников, отмеченных критикой в ходе кампаний.
Под предлогом того, что Фейгина «обнаружила методологическую слабость и не дала ни одной ценной научной работы», ее было решено уволить в связи с сокращением объема работы в секторе. 11 апреля 1953 г. ей было сообщено об этом решении. 17 апреля Софья Ароновна подала в дирекцию заявление с просьбой продлить ее работу до 4 мая, а с 4 мая предоставить двухмесячный очередной отпуск, так как с июля 1953 г. она получает право на пенсию. Дирекция проявила гуманность: просьбу удовлетворили.
