Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

Вкладывая в бег остаток сил, Тимоха обернулся и увидел жуткие оскаленные пасти и услышал дыхание волков, которое, как ему показалось, заполнило пространство между ним и животными, жаждущими его крови.

Продравшись сквозь кусты, Тимоха увидел дом, о существовании которого даже и не подозревал. Но удивляться времени не было. До дома оставалось совсем чуть-чуть. Подбегая к крыльцу, Тимоха выложился до конца. Открыть дверь уже не было сил. Он упал и почувствовал, как леденящий, убийственный холод обрушился на него и, словно раскаленный металл, вонзился в тело и разум.

14

Испив приготовленного Пантелеем отвара, атаман почувствовал себя легче. Поспелов был настоящим кудесником: его бальзам заживлял рану с поразительной быстротой, а отвары восстанавливали силы Арапова, словно живая вода из сказок. Ощутив прилив сил, атаман облегченно вздохнул и обратился к своему лекарю:

– На седня все, Пантелей?

– Не-а, – ответил мужик и протянул ему еще чашу с мутной жидкостью. – На-ка вота испей, Евдокимыч. Энто живее тя на ноги-то поставит!

С плохо скрываемым отвращением атаман выпил и этот напиток, который на вкус оказался значительно приятнее, чем виделся. Тело его расслабилось, покрылось испариной, а голова…

Звук. Мозг попытался осознать его. Казалось, голова зажата между раскаленными камнями. Арапов открыл глаза. Комната плыла в какой-то дымке. Он потряс головой. Ему показалось, что в ней что-то зазвенело. Пелена начала рассеиваться. Он увидел Пантелея за столом. Тот ел.

Поспелов наклонился вперед, лицо его было красным. Взгляд мужика не отрывался от разложенных на столе продуктов. В руке он держал чашу, и она стучала об его зубы, когда Пантелей делал глоток, содрогаясь всем телом и громко причмокивая.

Он отрезал еще ломоть лосятины, дрожащей рукой поднес его к мокрым губам, откусил и начал громко чавкать. Лицо Арапова скривилось от омерзения. Он неотрывно смотрел на Поспелова. Тот время от времени бросал взгляды на окно, на дверь и снова жевал.

Атаман попробовал пошевелить ногами. Они были словно чужие. Он понял, что просто упадет ничком, если встанет. Василий впился ногтями в ладонь. Никаких ощущений. Затем он почувствовал боль, которая прояснила голову.

Арапов продолжал наблюдать за Поспеловым. Мужик смаковал каждый откусываемый кусок и вздрагивал всем телом. Атаману показалось, что Пантелей совершает плотское действо с пожираемой едой. Арапов собрал всю свою волю, чтобы прийти в себя и победить боль.

Поспелов прикончил запасы пищи, лежавшие перед ним на столе. Водя по тряпочке пальцем, он собрал все крошки, а потом слизал их языком. Затем перевернул чашку над открытым ртом, и оттуда упало несколько капель.

Он вздохнул и поставил чашку на стол. Через несколько минут голова его упала на грудь, и по комнате разнесся громовой храп.

Атаман никак не мог совладать с собой. Голова кружилась. Он обхватил ее руками и попытался прийти в себя.

– Эй, вставай, блаженный! – крикнул он сердито, обращаясь к Поспелову.

Ничего не понимая, мужик оторвал голову от стола и уставился на Арапова. Он попытался улыбнуться, и с его губ слетела мясная крошка.

– Спужался я, на тя глядучи, Евдокимыч.

– Чево спужался-то, дурья башка?

– Думал, што концы ты отдаешь, Хосподи.

– После питья тово?

– Ага. – Пантелей кивнул. – Думал, переборщил трохи.

– А жрал чево, эвон неделю некормленный? – нахмурился атаман.

– А я кады пужаюсь, завсегда жрать хочу, – забормотал оправдания Поспелов. – Пичкаю-пичкаю еду-то, а жрать еще пуще охота.

– Вставай и отвори дверь, мать твою, – выругался в сердцах Арапов. – Душно в избе, аш дышать нечем.

Мужик вскочил и двинулся к двери, но вдруг схватился за живот и согнулся пополам.

– Ой! Энто мясо, – прошептал он.

– Поделом те, – усмехнулся атаман.

Пантелей опустился на корточки.

– О-о-ох… По-ми-раю! – Он рванулся к двери, и у порога его вырвало. Наконец, он, спотыкаясь, вышел бледный и перепуганный. Закрыв дверь, привалился к ней и громко застонал.

– Войди, – крикнул Арапов. – Преставишься, не дай бог, а я не смогу тя втащить обратно.

Поспелов не отвечал, и это насторожило атамана. «Уж и взаправду не помер ли он? – шевельнулась в голове шальная мысль. – А што, обожрался и…»

Его реакция была молниеносной. Голова заработала ясно и четко. Паутина сонливости больше не мешала думать, и Арапов снова стал самим собой, обрел силу и способность к действиям.

Заставив себя встать с постели, атаман сполз на колени. В глазах потемнело, рана напомнила о себе незначительным покалыванием. Но вскоре все прошло, и он, придерживаясь за стол, встал на ноги. Голова загудела, как медный колокол на Пасху, но и это быстро прошло. Засиявшие перед глазами разноцветные круги ослепили Арапова, но ненадолго. Взгляд остановился на двери, за которой, как был убежден атаман, скончался переевший со страха за его жизнь Пантелей.

Арапов шагнул к двери. Ноги едва слушались его, но шаг за шагом атаман приближался к двери. Справившись с одышкой, он одной рукой уперся в стену, а другой надавил на дверь. Увы, но сил было недостаточно, чтобы приоткрыть ее, хотя, будучи здоровым, он распахивал ее одним пальцем.

Как бы то ни было, но надо было выйти любой ценой. За ней погибал человек, возможно, спасший его жизнь, а теперь сам нуждающийся в помощи. Казаки никогда не бросали своих даже на поле боя. Умри сам, но товарищу помоги!

Упершись ногами в пол, а руками в неподдающуюся дверь, Арапов глубоко вздохнул, прикрыл глаза и налег на непокорную створку. От предпринятого усилия дверь распахнулась, а потерявший равновесие атаман вылетел из избы и оказался в объятиях довольно улыбающегося Поспелова:

– Вот и хорошо, вот и ладненько! – Пантелей отвел Арапова от себя, заглянул ему в глаза и добавил: – Теперя эндак дня через два самолично на охоту потопашь!

– Ты што, энто, задумав, устроил? – удивился Василий.

– А то как же, – ухмыльнулся мужик. – Ты б ешо долго в постельке нежился, мож, до весны. А я тя, виш, как шибко на ноги поставил? Теперя оглоблей зараз не перешибешь!

Поспелов помог атаману вернуться в избу, усадил его за стол, за которым сам недавно пожирал «со страха» пищу, и, присев напротив, лукаво улыбнулся:

– Ты ж не серчаешь на мя, Евдокимыч?

– За што? – Арапов окинул взглядом стол и тоже улыбнулся. – Ну, разве за то, што без еды меня оставил.

– Со мной така беда случается. – Пантелей поскреб затылок. – Кады душа в пятки просится, живот от голода изныват! Ну, ниче, запасы ешо имется. Я щас вота тако сварганю!

Насытившись умело поджаренным Поспеловым на углях в печи мясом, атаман сладко зевнул и, покосившись