Рунная птица Джейр - Андрей Астахов

       Шесть лет назад пятнадцатилетие Игана праздновали не в столице, а в родовом замке Боровичей, потому что в Златограде в то время свирепствовал мор. Там был и Эндре. Иган сам налил ему вина, чтобы кузен мог выпить за его здоровье. А потом придворный астролог Рин Модовски заинтересовал принца Эндре маленькими пирожками с олениной и сыром, приготовленными по новому рецепту.

       Неужели и его...

      - Нет! - прошептал герцог, и губы его задрожали. - Нет, только не это! Он не посмел бы. Он...

       А почему нет? Император принял решение. Через несколько дней его легат Роллин прибудет в Златоград с десятитысячной армией. Кревелог совсем недолго будет лишен верховной власти...

      - Проклятый пес! - Еще миг назад Иганом владел слепой ужас, теперь он чувствовал только злобу. - Я заставлю тебя говорить. Я...

       Новый звук заставил его забыть о яде и Абдарко. Сперва Игану показалось, что это обман слуха, что ему послышалось. Но потом он вновь услышал это, и сердце его, заледеневшее от ужаса, разом погрузилось в жаркую волну счастья.

       Он услышал, как за окном его опочивальни далекий и тихий женский голос, пел знакомую песню о любви принца и простой танцовщицы.

      - Соня?! - Слезы хлынули у Игана из глаз. - Соня!

       Он даже не помнил, как оделся. Набросил плащ, схватил со столика короткий парадный меч, выскочил в коридор, пронесся мимо испуганного слуги, пролетел по коридору к лестнице. Командир ночной стражи бросился ему навстречу - Иган остановил его жестом и побежал дальше. Он выбежал из дворца в ночь, в мороз, но холод больше не мучил его.

       Во дворе было пусто. В ночном воздухе летали редкие снежинки, ледяной ветер завывал над зубчатыми стенами. Обметая плиты двора плащом, Иган добежал до конюшни. В свете висевшего на крюке фонаря герцог увидел спавшего на куче сена мальчика-грума и почему-то ощутил желание свернуть ему шею. Но времени наказывать грума за нерадивость не было, песня Сони звала его. Схватив первое попавшее седло, герцог побежал к стойлу Лескора, своего коня. И тут случилось странное.

       Лескор, всегда покладистый и добрый, отлично выезженный и любящий Игана, будто не узнал его. Захрапел, заржал, прижал уши, начал пятиться от Игана, испуганно косясь на него черным блестящим глазом. Иган шагнул вперед, но конь яростно заржал, вскинулся на дыбы. Чтобы избежать удара копытами, герцог прянул назад, выпустив из рук седло. Страх Лескора передался остальным лошадям - конюшня наполнилась ржанием, топотом, стуком, храпением. Иган еще несколько мгновений изумленно наблюдал за тем, как беснуется его конь, потом выругался и побежал искать хлыст. И столкнулся с проснувшимся грумом.

      - Аааааа! - заорал мальчик, увидев лицо герцога, и бросился вон. Иган выбежал за ним из конюшни и тут заметил, что на боевых галереях вдоль стен заметались огни факелов.

       Нельзя, чтобы они видели его. Никак нельзя допустить, чтобы они помешали ему встретиться с Соней.

       Иган побежал по заснеженным плитам к воротам цитадели - так быстро, как только мог. Он совсем не удивился, когда его ноги перестали ощущать землю, а полы плаща раскрылись в два больших черных крыла. Он слышал испуганные крики за спиной, но каменные зубцы стен промелькнули под ним, и зимняя ночь обступила со всех сторон.

      - "Я лечу! - подумал Иган, глядя вниз, на удаляющуюся землю, на башни Нового дворца, которые остались позади и выглядели теперь, как игрушечные. - Бог ты мой, я лечу! Теперь все понятно. Это сон! Мне снится все это. Святые пророки, какой чудесный сон!"

       Конечно, такого не может быть на самом деле. Поддерживаемый сильным ветром, Иган летел мимо башен Градца, над крышами златоградских домов, как птица. Небывалый восторг овладел им, и герцог захохотал.

      - Я лечу! - завопил он во все горло. - Какая прелесть! Соня, я лечу к тебе!

       Голос Сони стал разборчивей и ближе - она была где-то совсем недалеко. Она звала его. Иган пролетел мимо огромных мельниц Хлебной слободы, мимо Кутной башни - теперь он был уже за городскими стенами. Под ним расстилалась бескрайняя снежная равнина, перечерченная полосами дорог и запятнанная черными купинами рощ. Снег стал гуще, Иган теперь летел в сплошной пелене снега. Но он не боялся потеряться в этой мгле - он слышал зовущий его нежный родной голос.

       Его полет закончился быстрее, чем ему хотелось бы. Он почувствовал, как слабеет несущая его по воздуху неведомая сила, а потом появилось мгновенное и страшное чувство падения. Он упал на ноги, вновь ощутив тяжесть тела. И увидел перед собой то, что когда-то было добротной крестьянской усадьбой, от которой теперь остались только четыре каменные стены и остатки сгоревшей крыши.

       Он вошел внутрь и увидел Соню. Девушка сидела на корточках у круглого очага, в котором не было огня - только снег. Она смотрела на этот чистый снег и пела.

      - Соня! - сказал Иган: волнение и счастье сжали ему горло.

      - Иган! - Ее глаза счастливо заблестели в темноте, она встала, шагнула к нему и прижалась к груди герцога. - Наконец-то! Я так долго тебя ждала, любимый мой.

      - Я искал тебя, - прошептал герцог, гладя ее пахнущие зимней свежестью волосы. - Куда ты убежала от меня?

      - Домой. Разве ты не знаешь, что всем нам пришло время вернуться в родной дом и жить в нем вечно?

      - Это твой дом? - Иган оглядел развалины, груды обгоревших головешек на полу, полузасыпанные снегом, остатки сгоревшей мебели. - Ты здесь жила....живешь?

      - Да, Тебе не нравится?

      - Ради этой лачуги ты покинула меня?

      - Ты не понимаешь, - Соня закрыла глаза и запрокинула голову. - Поцелуй меня.

       Ее губы отдавали медью и солью. Но еще никогда Иган не получал такого наслаждения от поцелуя.

      - Все эти годы я лишь притворялась, что живу, - сказала Соня. - Я ждала этого мгновения, и вот оно пришло. Я дома, и ты со мной. Однажды мы поселимся здесь навсегда. У нас будет семья, мы будем любить друг друга, и наше счастье будет вечным.

      - Соня, я так... люблю тебя! Но это место совсем не подходит ни мне, ни тебе. Герцогу Кревелога и его возлюбленной не пристало жить в этих развалинах.

      - Когда-то это был красивый дом, - сказала Соня, не глядя на Игана. - Мой отец был богатым фермером. У нас было восемь коров, овцы, свиньи, кролики. Мама торговала свежим мясом, ветчиной и колбасами на Златоградском рынке. Я была единственной дочкой, и папа с мамой любили и баловали меня. Со скотиной я не возилась - все делали нанятые отцом батраки. Но все изменилось, когда заболела мама. У нее появилась опухоль на шее, и она стала терять силы. Она проболела недолго, всего два месяца. После ее смерти отец забил всю скотину - это была настоящая бойня, весь хлев был залит кровью. Потом отец стал сильно пить и пропадать где-то. Однажды он пришел домой на рассвете, сильно пьяный, и я увидела у него на шее маленькую ранку - такую же, какая была у тебя, помнишь? - Соня провела холодными пальцами по горлу Игана. - Я тогда не знала, что это означает. Прошло несколько недель, и ночью отец пришел ко мне в комнату, скинул одежду и лег рядом со мной. Он велел мне молчать, снял с меня сорочку и начал ласкать. Это было мерзко, но я видела его глаза - в них не было жизни. И мне стало страшно. - Соня помолчала. - Утром он ушел, оставив меня плакать от стыда и боли среди скомканных, запятнанных моей кровью простыней.