Дерзкий роман - Ниа Артурс

Хиллс встает передо мной, его черные глаза сияют. — Ты должен сосредоточиться на том, что произойдет дальше. Это важный шаг.

Я вижу, как по его лицу ползет ликование. Ему действительно нравится смотреть, как все горит. Особенно когда это настолько личное и заслуженное.

— Для меня это не праздник, Хиллс. Я возвращаюсь к тому, что ненавидит Дон. Если я это сделаю, это будет чертовой гарантией того, что между нами все кончено. Она изо всех сил пыталась смириться с тем фактом, что я был Стинтоном. Она никогда не смирится с тем, что я официально возглавляю Stinton Group.

— Ты делаешь это, чтобы защитить ее. Брось, Макс. Не будь идиотом. Этого нельзя объяснить в тексте. Ты должен сделать это лично.

— Она не поверит, что я делаю это ради нее. — Я качаю головой. — Она подумает, что я оправдываюсь.

— Так вот почему ты мучаешься над этим чертовым текстом?

— Это не имеет значения.

— Конечно, это имеет значение. Ты влюблен, тебе больно, и это трогательно. Если бы ты послушал меня с самого начала и посылал цветы каждый день, по крайней мере, ты бы не испытывал таких мучений.

— Я в полном порядке, — рявкаю я.

Это ложь.

Я совершенная развалина.

Я просто пытаюсь справиться со стоящей передо мной задачей, не развалившись на части. Становится совершенно ясно, что эта пустота размером с Дон у меня в груди останется на всю оставшуюся жизнь. С каждым днем я все еще безумно скучаю по ней.

— Мистер Стинтон. — Джефферсон выбегает ко мне, высокий и долговязый. Огромная улыбка на его лице соперничает с солнцем. — Что ты здесь делаешь?

— Ты скоро узнаешь, — твердо говорю я. Застегивая куртку, я поворачиваюсь к Хиллсу. — Я готов.

Он одаривает меня волчьей ухмылкой. — Давай сделаем это.

Я вхожу в вестибюль Stinton Group.

Сотрудники останавливаются как вкопанные, чтобы посмотреть на меня.

Вся болтовня исчезает в мгновение ока.

Я легко игнорирую настороженные взгляды, которые следят за мной, пока я иду к лифту.

Никто не обязан меня понимать.

Никто не обязан меня одобрять.

Я добивался всего этого от одной женщины. Я стану зверем, злом, которым она меня считает, чтобы защитить ее.

Независимо от того, вместе мы с Дон или нет, это все, что имеет значение.

Коридор, ведущий в конференц-зал, мне знаком. Я слышу голос отца из-за закрытых дверей, который ворчит о ценах на акции, которые упали так низко, что практически замерли на момент прибытия.

— Я знаю, вы все обеспокоены деньгами, которые мы теряем, но у меня все под контролем…

— Мы не просто теряем деньги, Джордж. — Этот голос принадлежит Хилари. — Банки собираются наложить арест на этот бизнес. Сейчас мы в минусе. Все инвестиции, которые мы сделали в эту компанию, списаны и брошены на произвол судьбы. Ты называешь это держать все под контролем?

— Это не моя вина, — говорит папа, когда Хиллс становится перед двойными дверями и берется за ручки. — Макс оставил эту компанию в таком беспорядке…

Я киваю Хиллсу.

Он кивает в ответ и распахивает дверь.

Я вхожу в конференц-зал как ни в чем не бывало, рука в кармане, глаза настороженные. — Папа, нехорошо ругать того, кого здесь нет, чтобы защитить себя.

— Макс? — Лицо отца бледнеет.

Тревор, который со скукой смотрел на правую руку отца, оживляется и кладет телефон на стол.

Я уверенно захожу внутрь. Когда я захожу, все члены совета директоров ловят мой взгляд и кивают.

В моей голове вспыхивает воспоминание о нашем последнем разговоре.

— У Stinton Group дела шли намного лучше, когда ты руководил ею, Макс. Когда Тревор вернулся, все было ужасно. Но теперь все стало еще хуже, когда твой отец пытается привести Тревора к власти. Банки дышат нам в затылок, а наши служащие начинают бунтовать. Мы потеряем все, если будем продолжать в том же духе. Мы готовы сделать все, что в наших силах. Пока вы можете спасти Stinton Group.

Я ловлю взгляд Энджели Стинтон.

Она уважительно опускает подбородок.

Люди, которые избегали меня — внебрачного сына Джорджа Стинтона, продукта его незаконной связи, — все стояли передо мной на коленях, умоляя занять трон.

Это должна была быть победа, но она оказалась пустой.

Мне не нужно их одобрение.

Никогда не было.

Жаль, что я не знал этого с самого начала. Жаль, что я не послушал, когда мама пыталась мне сказать.

Губы отца выпячиваются, а на лбу выступает струйка пота. — Макс, что ты здесь делаешь? Тебе запрещено присутствовать на этих собраниях. — Он вытягивает шею. — Охрана? Кто впустил сюда этого человека, когда он больше не является частью Stinton Group?

Я игнорирую папины вопли.

Хиллс запирает двери, чтобы остальные в коридоре тоже могли не обращать внимания на его крики.

Я продолжаю идти, сохраняя свой спокойный и невозмутимый темп.

— Макс. — Голос папы дрожит. Он сжимает ручку своего кресла. Он во главе стола, где сидит всегда.

Я останавливаюсь перед ним, наклоняюсь и кладу руку на поверхность стола.

Низким, предупреждающим голосом я рычу: — Вставай, папа. Ты на моем месте.

Лицо отца краснеет. На его шее вздувается вена. — Ты что, с ума сошел? — Он делает резкий, хриплый вдох. Отчаянная добыча в пасти змеи, борющаяся с неизбежным. — Это тебе нужно уйти. Что за чушь ты несешь? — Его глаза устремляются на Хилари. — Прости. Ты знаешь, кто его мать. Должно быть, он перенял от нее эту чрезмерно драматичную сторону.

Мои губы жестоко кривятся. — У мамы хватило здравого смысла попытаться увести меня от тебя. — Я наклоняю голову. — К сожалению, ей это не удалось. И, к несчастью для тебя, папа, — я поправляю запонки, — тебе удалось вывести из себя каждого человека в этой комнате. Все они выражали свое недовольство очень интересными способами.

— Н-нет.

Я наблюдаю, как на лице отца появляется понимание, и мне жаль, что я чувствую такое удовлетворение, пронизывающее меня. Возможно, если бы он не сказал тот ехидный комментарий о маме, я бы почувствовал себя немного виноватым. Просто из уважения к нему как к моему биологическому отцу.

В нынешнем виде я наслаждаюсь его ужасом.

— Я уже унаследовал акции от своего дедушки. — Я указываю на Тревора. — И мой брат отдал мне свои акции в обмен на наличные.

— Лучшее решение, которое я когда-либо принимал, — кричит Тревор.

Папа бросает на него острый взгляд.

Тревор опускает голову.

— И, — я указываю на остальных, — каждый член совета директоров был готов отказаться от части своих акций и передать их мне, чтобы сделать меня мажоритарным акционером этой компании.

Рот Тревора открыт, и он практически впитывает напряжение, витающее в воздухе. Его глаза бегают взад-вперед. — Ни за что. — Мой брат смеется. — Эти эгоистичные ублюдки действительно договорились о чем-то, что имеет смысл?

— Нет! — Папа рычит. Он стучит кулаком по столу и вскакивает на ноги так быстро, что стул