Двух дорог пересеченье (СИ) - "Nastyad87"

— Если император посчитает нужным отправить меня в театр военных действий, я поеду воевать. Никто не знает, сколь долго будет длится эта война, и сколь кровопролитной она будет, — добавил Корф, глядя в глаза приближающейся Наташе. Он сделался серьёзным. И крайне обеспокоенным. — Хотя не могу вообразить себя вдали от вас. Ты не в курсе, каким-либо чудодейственным способом можно раздвоить человека? Медицина ничего не придумала пока на этот счёт? Снадобье какое, пилюли?

Наташа отрицательно покачала головой:

— Не так страшна неизвестность, открывающая новый день, сколь страшно, что этот день я могу встретить без тебя и без детей.

Подойдя к нему, она протянула руку и, поднеся к лицу Владимира, погладила жёсткие, непокорные волосы, особенно нежно касаясь у висков, засеребрившихся с недавних пор. Он прикрыл глаза, запоминая этот миг. Желая только одного — остановить время. Пускай бы всё оставалось как есть: он, Наташа, дети. Дом на Фонтанке, или какой-либо другой. Но главное, что дом, где есть они.

— Иди ко мне, — позвал Владимир.

Натали присела рядом, и он, словно забирая её под своё крыло, обнял правой рукой, в то время как она обхватила его талию и прижалась к нему. Какое-то время они сидели, слушая, как снег за окном, превратившийся с приходом ночи в мелкие колючие снежинки, скрёбся к ним, шипя от порывов налетающего ветра. «Точно подожжённое ядро перед тем, как разорваться», — подумал Владимир, вспоминая Кавказ и случай, как однажды снаряд, упавший совсем близко, едва не лишил его жизни. И наверное лишил, если бы не товарищ, потащивший застывшего на одном месте Корфа к спасительному окопу. Тогда Владимиру впервые явился лик смерти. Но почему-то совсем не страшно было умирать: ни тогда, ни после, когда за этим боем последовал новый, а потом опять и опять. А если не бой, так сгоряча назначенная дуэль. Чем не очередной повод испытать судьбу? Поиграть с ней, пощекотать себе нервы. Он никогда не боялся смерти. До тех пор, пока в жизни не появились дети и Наташа.

— К слову, этот Гагарин, муж Софьи Дашковой, показался мне весьма добрым и толковым малым, — сказал Корф деланно весёлым тоном, отгоняя прочь воспоминания и тревожные думы о грядущем. — Мы успели познакомиться и пообщаться в кабинетах Зимнего. Поэтому, опять же, коли пожелаешь, можем и вправду свести с их семейством более тесное знакомство. Вот только если они вернутся в свою ссылку в Тифлис, боюсь, оно будет недолгим.

— Ты сказал «в ссылку»? — переспросила Натали, поднимая на него глаза.

— Ах, да, ведь тебе не ведома некая тайна, — ответил он, целуя её лоб. — Вскоре после того, как мы с тобой отбыли в Лондон, твоя Софи сделалась объектом внимания наследника. Данное обстоятельство весьма тяготило преданную принцессе юную и хорошенькую фрейлину, не желавшую терять своё доброе честное имя. Не находишь ли начало моей повести схожим со своей собственной историей? И вот, во время путешествия Марии в Дармштадт, куда Дашкова сопровождала их высочество, Софья Андреевна знакомится с князем Гагариным. Ещё довольно молодой и весьма привлекательный во всех смыслах вдовец не мог не пленить сердце Софьи, да и сам вскоре после знакомства влюбился. Их свадьба была скорой, там же, в Дармштадте. После чего молодых приказом государя командировали в Тифлис. Таким образом цесаревич лишился ещё одной возможной дамы сердца, а принцесса Мария потеряла преданную фрейлину. Гагарин, общаясь со мной крайне доверительно, сам же и поведал о данных фактах своего брака.

— Как мне жаль Мари. Что за несправедливость? Теперь и ты меня послушай.

Наташа, вздыхая и делая паузы, рассказала мужу всё, что узнала от Софьи Андреевны о романе цесаревича с Александрой Долгоруковой, а также поделилась собственными мыслями, сделанными на основе наблюдений на сегодняшнем балу.

— Мы можем только смириться, что следующим государем будет человек, не умеющий справляться со своими страстями, — откликнулся Владимир, выслушав супругу. — Куда эти страсти способны завести Александра Николаевича, ведает один Господь. Цесаревич неглуп. Жуковский привил ему мысли о переменах, в которых чрезвычайно нуждается Российская империя. И вроде наследник готов претворять в жизнь свои далеко идущие планы. Однако влюбчивость, свойственная Александру, может внести разлад в его семью, а слухи и сплетни грозятся рано или поздно подорвать доверие к монархии. И кто знает, каковы будут настроения в обществе лет этак через десять-пятнадцать?

Владимир потянулся было к прикроватной тумбочке за трубкой, однако сам же спохватился и вспомнил, что под влиянием Наташи давно бросил курить. Стоило ей увлечься медициной и узнать о вреде табака, как она, избегая особого давления, тонко и искусно взялась за отваживание мужа от вредной привычки. Если она чего-то по-настоящему хотела, то непременно этого добивалась. Корф вернул руку на прежнее место — на талию жены.

— Я должна тебе ещё кое-что сообщить, — возобновила разговор Натали, дотрагиваясь ладонью до щеки Владимира, чей облик по-прежнему был крайне задумчив и чем-то озабочен.

Она выговорилась ему, поделилась своими переживаниями, и ей, вне всякого сомнения, стало легче. Настало время поведать новость, касающуюся непосредственно их семьи.

— И что же это? — спросил Владимир, целуя ладонь, так удачно подвернувшуюся ему.

— Похоже я снова беременна, — объявила она, улыбаясь. — Думаю, это случилось тогда, когда перед отъездом в Петербург дети ушли гулять вместе с мисс Смит в Гайд-парк, а мы решили пообедать вдвоём в столовой. Впрочем, к еде нам не суждено было притронуться. И всё потому, что вы, Владимир Иванович, заманили меня в свои покои под предлогом какого-то сюрприза. А сюрпризом оказались ваши поцелуи, объятия и всё остальное, выраженное столь пылко, что и вспомнить без смущения, несмотря на годы брака с вами, не получится. Не то, что рассказать об этом вслух!

Во время своего монолога Натали наблюдала за тем, как разглаживаются и смягчаются черты его лица, а любимые глаза словно озаряются внутренним светом. Едва она умолкла, Владимир, зажмурившись, уткнулся ей в плечо.

— Значит, ещё один ребёнок. Пожалуй, эта новость — лучший подарок на Рождество, который ты могла преподнести мне, — сказал он, дотрагиваясь до её живота. — Но как же твоя практика? Уверена, что сможешь?

— Конечно смогу. Если я вправду ношу ребёнка, то срок совсем небольшой. Семейство Корфов разрастается всё больше и больше! — довольно произнесла Наташа, обнимая его.

— И Репниных, кстати, тоже. Вот ведь Мишель обрадуется — ещё один племянник, подаренный любимой сестрицей! — произнёс весело Владимир.

— Я так хочу увидеть Мишу с Лизой. Обещай, что напишешь им в деревню и пригласишь к нам в гости в Петербург всей семьёй! Ведь они, за время нашей разлуки, успели обзавестись ещё двумя отпрысками, мальчиком и девочкой. Наши дети просто обязаны познакомиться с детьми четы Репниных!

— О, да, только представь себе: банда из семерых пар ног будет штурмовать коридоры, лестницы и комнаты этого дома. И у них под ногами обязательно будет крутиться и громко лаять большой рыжий пёс!

— Пусть штурмуют, — отозвалась Наташа, нарочно ероша волосы Владимира. — И против звонкого лая одной единственной собаки тоже ничего не имею. Надо быть счастливыми здесь и сейчас. Тем более, что впереди нас могут поджидать не самые радужные времена. Но пока мы вместе, мне ничего не страшно. Как и тебе, правда?

Не скрывая своего восхищения, он смерил её своим взглядом с головы до ног, особенно долго задерживаясь на лице любимой женщины.

— По-моему, нам не привыкать к трудностям, — философски заметил Владимир.

Натали шутливо закатила глаза к потолку и покачала головой. И вправду, не привыкать. Подхватив её на руки, Корф встал с кровати и закружил Наташу по комнате.

— Что ты делаешь? Остановись! — восклицала она, смеясь и крепче обхватывая руками его шею. — Не ровен час, меня опять затошнит!

— Я делаюсь счастливым здесь и сейчас! Хотя порой мне кажется, что счастливее быть уже просто не может, — произнёс Владимир, остановившись с ней на руках. — Как же я счастлив рядом с тобой. Ты и дети — смысл моей жизни. Вы — всё, что мне нужно, чтобы чувствовать, что каждый новый день я живу не просто так. Надеюсь, ты знаешь, как сильно я тебя люблю?